Рассказики

За первым серьезным разочарованием последовало много других. С каждым днем их становилось больше, с каждым годом они становились только глубже и шире.

* * *

Федя стоит на балконе и разглядывает двор.

Несмотря на то что многие жители дома находятся либо на работе, либо за городом, машин много. Играющие неподалеку от детской площадки дети то и дело вытаскивают мяч из-под них – с тем чтобы тут же зафутболить его как можно выше и дальше. Мяч раз за разом попадает не туда, куда следует. Федя уже через минуту становится свидетелем того, как средних лет мамаша – а скорее всего молодая бабуля – в ярости преследует мальчишек за то, что мяч угодил в коляску с ребенком. Испуганное дитя верещит на чем свет стоит, а мамаша-бабуля безуспешно пытается огреть увесистой книжкой, которую только что читала, хоть одного из провинившихся. Мальчишки с азартом увертываются от ее неуклюжих ударов, а в ответ на эпитеты, которыми их награждают по ходу дела, только в восторге прыгают и смеются. Апогей веселья наступает в момент, когда книжка не долетает до адресата и попадает в ту же самую коляску. За считанные секунды мальчишки из просто провинившихся мальчишек превратились в грязных скотов и законченных подонков. Тем не менее столь стремительное перевоплощение никак на них не сказывается. Они с шутками и гоготом перебираются в соседний двор, а мамаша-бабуля, отчаявшись успокоить ребенка, катит коляску прочь.

Федя вздыхает и смотрит в другую сторону.

Его взгляд останавливается на трансформаторной будке. Она стоит почти напротив их подъезда и портит весь вид. Сто раз крашенное сооружение во многих местах проедено ржавчиной. Кроме этого, его многострадальные бока щедро украшены творениями мастеров художественного слова, которые предпочли сомнительного рода известности горькое забвение. На двери висит замок, но кажется, что стоит только хорошенько плюнуть на всю эту красоту и она рухнет.

Федя прекрасно помнит, как однажды – ему было лет шесть – он решил проникнуть внутрь будки. Толчком к этому стал просмотра фильма «Тайна железной двери». В нем отрицательный и положительный герои развлекались тем, что решали свои проблемы с помощью волшебных спичек. Шутка ли! Достаточно было загадать любое желание и сломать спичку, как желаемое в то же мгновение исполнялось. Это было гораздо удобнее, чем помогать матери убираться в доме (ужас!), учить цифры (легче повеситься!), буквы (чтоб им!), делать никому не нужную зарядку (лучше уж тогда совсем не просыпаться!) и так далее.

Пара-тройка круговых движений гвоздем внутри замка – и Сезам со скрипом открылся. Федя в глубине души надеялся, что именно стоящая в их дворе трансформаторная будка может круто изменить его серую жизнь. Никакой альтернативы на тот момент не было, и он поэтому не просто надеялся, а мечтал о чуде. С начала, когда пришла сама мысль провернуть операцию «будка», он всерьез рассчитывал стать властелином мира. А чего мелочиться! Такую чепуху он мог решить преломлением одной спички. Другие спички пошли бы на уточнение менее значительных деталей его светлого будущего, таких как: обслуживающий персонал, личная охрана и тому подобное. Все было ясно как божий день. Подходя к будке, Федя вел себя уже намного скромнее – сказывалось волнение перед возможной неудачей – и был готов взвалить на себя бремя простого президента всея Земли: не так почетно, зато не надо то и дело мотаться по всяким там планетам на раздачи подзатыльников. Да и сколько времени на перелеты придется угрохать! Кошмар, даже думать не хочется! Где ж его столько взять, когда весь день в трудах да заботах! Нет, только не это! Однако, с последним щелчком замка, Федя решил, что не будет ничего зазорного в том, что он на какое-то время пойдет на понижение – примет, к примеру, на себя управление родным городом. Папа всегда говорил, что все начинается с малого. Хотя речь и шла почти во всех случаях о хроническом вранье Феди, последний решил, что маме с папой будет спокойнее видеть его чаще и ближе к дому.

Послушный сын перво-наперво посадит в тюрьму Веру Сергеевну, одну из воспитательниц детского сада, который посещал будущий глава городской администрации. Она слишком много знала. Кроме того, Федины одногруппники, как и сам Федя, ненавидели простоквашу, а именно этим мерзким напитком их травила мерзкая Вера Сергеевна на завтрак и обед. Оставить такой беспредел без внимания означало признать поражение в войне, негласно объявленной воспитанниками ничего не подозревавшей воспитательнице.

Итак, что там дальше? Навскидку: прямо напротив их дома он построит небольшой такой замок комнат на пятьсот. Это ясно. Без него нельзя – не поймут. В нем можно будет принимать друзей. В первую очередь Серегу Кувырыка, Бана и Куксу. Они по достоинству оценят все его начинания и возражать не станут. Несколько игровых залов, бассейн, хоккейная коробка (разумеется, снаряжение для себя и остальных участников), телики во всех комнатах и на кухне (радио везде убрать), несколько мотоциклов, штук пять машин (Rolls-Royce, Bentley… ну, и еще какие-нибудь) – это для начала, просто, чтобы было от чего оттолкнуться. Остальное вырулится. И советчики найдутся. Их, пожалуй, придется держать на тот случай, если самому будет недосуг заниматься домашним хозяйством. Те же Серега и Кукса вполне могли бы работать на подхвате да следить потихоньку за теми же советчиками, чтобы носы не задирали. Верить никому, мама говорит, нельзя, за всеми нужен глаз да глаз. Тут с ней можно согласиться. Но только в этом.

Бан станет его генеральным заместителем. Он вроде не глупый. Но без испытательного срока не обойтись. От греха, как мама говорит, подальше. Опять мама!

– Ты меня слышишь?

– Что? – «Легка на помине!» – думает Федя. – Прости, я не расслышал.

– Говорю, блины, пока то да се, тебе поставила. Спишь на ходу?

– Блины?

– Ну-у, потек парень. Может, поспишь? – спрашивает Александра Ивановна и поджимает губы.

– А блины здесь при чем?

– Да вот решила тебя порадовать – замесила на скорую руку. Тесто постоит чуть-чуть и начну, если, конечно, не заснешь.

– Горячие! Со сковороды! – жмурится от удовольствия Федя. – Сто лет не ел.

Александра Ивановна довольно улыбается. Она с видом полководца, проспавшего битву, бегло оглядывает двор, тяжело вздыхает, – как не помочь людям! – встает рядом с сыном и, водрузив очки на лоб, облокачивается на перила, чтобы без помехи ознакомиться с оперативной обстановкой в жизни двора. Королева Елизавета на балконе Букингемского дворца – и та в этот момент не смогла бы тягаться с ней: прошедший огни и воды домашний халат, недоступные взорам москвичей и гостей столицы хлопчатобумажные чулки, один из которых съехал до расшитых вручную полуваленок (о них говорилось выше), и, конечно, конечно! – на лбу старые-престарые очки в роговой оправе. В переносице, для прочности, они скреплены изоляционной лентой синего цвета. Пару лет назад любимым очкам Александры Ивановны пришел конец: она на них села. Сто десять килограмм веса, согласитесь, не шутка. Казалось, что наступает эра новых очков и пора раскошеливаться. Но, вместо того чтобы лить слезы, Александра Ивановна твердо решила их воскресить. «Очки великолепные, – сказала она тогда, – у меня таких никогда не было и никогда уже не будет». Сосед, душа-человек, по ее просьбе скрепил две половинки, а Федя довершил начатое – по наущению матери обмотал место стыка изоляционной лентой.

– Ну, что тут хорошего?

Александра Ивановна стоит, уперев руки в боки, и взирает на происходящее вокруг.

– Все ждут тебя.

Укол зонтиком не достигает цели. Во всяком случае, полководец наш только снисходительно улыбается, демонстрируя выдержку, не доступную молокососам.

– Краску в шкафчик поставил?

– Как было приказано.

– Слева поставил, перед коричневой сумкой?

– Кажется, да.

– Кажется! Вечно вам все кажется! Что нынче за дети пошли, Господи Ты Боже мой! Мы вот такими не были, мы своих родителей уважали, между прочим, помогали им. Это ведь тебе не хухры-мухры, не шутки какие-нибудь. Привык, что за тебя все Наталья делает. Знаю я все. Хватит улыбаться! А раньше я делала, да. Ты такой же, как отец! Того тоже ничего нельзя было заставить делать, а о тебе и говорить не хочу, только время терять. Открой-ка дверцу, я посмотрю. Слышишь, что говорю!

– Закрой глаза.

– Глаза?

– Я тебе фокус покажу.

– Ну, все, хватит дурачиться!

Федя торжественно, как если бы поднимал занавес в театре, открывает правую дверцу шкафа и замирает в ожидании оваций.

– Так, а банка где, где банка? Что-то я ее не вижу.

– В этом и весь фокус, старушка, понимаешь?

– У тебя что, кроме горошка, в голове ничего не осталось?

– Видишь ли…

– Что, сынок, я должна увидеть?!

– Дело в том, мамуль, что банка стоит слева.

– Слева?!

Александра Ивановна смотрит на сына как на воскресшего Лазаря. Можно подумать, что она не на шутку встревожена его душевным здоровьем.

– Ты вроде хотела этого.

– С чего ты взял!

– Ты еще спросила…

– Зачем спорить, когда не знаешь, что я хотела!

– Хорошо, я поставлю справа, так и быть, – смиряется Федя и тянется к банке.

– Уберу сама, не трогай! Все самой приходится делать!

– Добрый день, – вежливо и жизнерадостно выпаливает Федя.

– Что?! – пугается Александра Ивановна, но, проследив за взглядом сына, понимает, что приветствие адресовано не ей, а престарелой тетке на соседнем балконе. Тетка не хуже китайского болванчика кивает вверх-вниз головой, изображая приветствие, и явно ждет ответа.

– Здорово, Светлана Анатольевна, здорово, коль не шутишь. Говорю, самой вот все приходится делать.

– Что?

– Ни на кого надеяться нельзя, говорю. Всего своим, говорю, горбом надо добиваться. Поняла? Слышишь или не слышишь? Или тебе популярно объяснить?

– Что?

– Объяснительную написать? Давай напишу.

– Да ладно тебе, Ивановна, врать-то! – орет вдруг на весь двор Светлана Анатольевна. – И не краснеет, глядите-ка на нее! Я над ней угораю! Да мне бы, Танюх, такого красавца – скажи ты ей на милость! – разве ж я ходила в этой жизни с пальцем в жопе?! Скажи ей! Неужто я бы так жила!

Танюха, другая соседка, свешивается из окна этажом выше и улыбается какой-то толстушке, которая, из-за того что ее квартира находится в доме напротив, совершенно изнывает от недостатка информации и отвратительного обзора.