Рассказы для детей
Шрифт:
«А может, это мне всё во сне снится?»
Но Юсуф не давал ему раздумывать:
— Эй, Алимджан, попробуй-ка — вот так груша!.. Эй, Алимджан, попробуй — вот так гранат!
И вдруг какой-то чужой голос:
— А вот это, ребята, попробуйте-ка...
Под деревом стоял старик в голубой чалме. Он глядел на ребят ласковыми коричневыми глазами.
— Попробуйте-ка, а? Это сливы.
В его загорелой руке лежали лиловые сливы. Алимджан не знал, что это такое, у них в колхозе слив не было.
А Юсуф не стал раздумывать, а сразу взял сливу и сунул в рот.
— Уй! Вкусно!
— Кушайте, детки, слив много. Может быть, вам понравится у нас в саду и тоже приедете к нам работать, когда будете большими.
— А вы, дедушка, садовник?
— Я и садовник. И сторож. Работать-то в саду я уже не могу.
— А трудно здесь работать? — спросил Алимджан.
— Да, нелегко. Землю приходится возить на гору снизу из долины, ведь тут один камень.
— А взяли бы да и посадили этот сад в долине!
— Нельзя. Там хлопку место нужно. Ведь хлопок у нас в Узбекистане главное богатство. Наше белое золото.
— А как же тогда? Значит, землю из долины сюда возили и сыпали на камни?
— Нет, не так. Сначала камень взрывали. Взорвётся кусок скалы станет яма. Камень, который отколется от горы, везли вниз, в кишлак. Дома из этого камня строили. Дувалы — стены. Видели небось?
— Видели.
— Отвезут камни вниз. А внизу машину нагрузят землёй и везут сюда, к нам. Мы землю — в яму. В эту яму и деревья сажали. Так вот и сад у нас получился. Понятно вам?
— Понятно, — сказал Алимджан.
— Ага, понятно, — сказал и Юсуф, хотя он только ел сливы и ничего не слышал, о чём рассказывал садовник.
— Уй, это очень трудно работать в вашем саду, — сказал Алимджан.
— Ещё бы не трудно! — согласился садовник. — Но что же поделаешь? Надо. Для народа надо. Отказаться от этой работы нельзя.
«Опять «надо», опять «нельзя», — подумал Алимджан. — Никуда от них не денешься».
А потом ещё подумал:
«Никак без них не обойдёшься. И хлопок не уберёшь, и сад не вырастишь. Даже двор не подметёшь».
Алимджан и Юсуф ходили по саду до сумерек. Когда на небе появились звёзды, машина дала сигнал.
— Это мой папа сигналит, — сказал Алимджан, — домой зовёт!
Они простились со старым садовником в голубой чалме и побежали к машине.
Снова мчались они по горной дороге. Только теперь уже не в гору, а с горы. Алимджан оглядывался назад — всё дальше и дальше чинары, которые стоят у садовых ворот, всё дальше тёмные деревья сада... Вот уже и совсем скрылся сад за вершинами и увалами гор. А горы стали тёмными. И небо стало тёмным. Лишь звёзды светились над горами, как белые комочки хлопка среди тёмных кустов...
Поздно вечером, когда все улеглись спать, Алимджан сказал маме:
— Мама, я вырасту и пойду работать в тот сад. Там очень трудно работать. Но что ж поделаешь — надо.
Подумал и сказал ещё:
— Для народа надо.
— Конечно, сынок, это для народа надо, — ответила мама и усмехнулась.
Но она тихонько усмехнулась, потому что если бы Алимджан это заметил — он бы обиделся.
ГУСИ-ЛЕБЕДИ
1. АНИСКА
Это было интересное зрелище.
Розовый дождевой червяк высунулся на свет возле самого муравейника. Муравьи вцепились в него и начали вытаскивать из земли. Червяк, видно, почуял недоброе. Он упёрся. А потом и совсем испугался, заворочался, начал пятиться обратно в землю. Но муравьи не давали ему уйти...Аниска сидела над ними неподвижно. Муравьи бегали по её босым ногам, но не кусались — никогда муравей не тронет Человека, если его не пугать. Изредка она поднимала ресницы, оглядывалась на густые берёзки, осыпанные острыми солнечными огоньками, на мохнатые сосенки, на коричневые иглы муравейника, тёплые и блестящие под солнцем, на цветущие лесные травы... И, улыбнувшись неизвестно чему, снова устремляла свои тёмно-серые, немножко косые глаза на червяка и муравьёв.
Низко, почти над головой, пролетела любопытная синичка. Села на куст и поглядела на Аниску сначала одним глазом, потом другим: «Что это? Человек сидит? Или так, растёт что-то?..»
Аниска улыбнулась:
— Что смотришь?
«Человек!» — в страхе чивикнула синичка и скрылась.
Аниска снова опустила глаза:
— Вытащили!
Муравьи волокли червяка к себе в муравейник. Червяк скорчился, уцепился за траву. Тогда чёрные хищники навалились на него и розняли на две половинки. Аниска, удивлённая такой свирепостью, смотрела, как они запихивали червяка в отверстия муравейника.
— Аниска, ау!
— Аниска, ты где? Ты что делаешь?!
Аниска встала. Девочки пробирались к ней сквозь кусты.
— Чего нашла? Чего нашла? — звонко и торопливо, как птица, повторяла Танюшка. — Что смотришь?
Она заглянула своими быстрыми чёрными глазами в Анискину корзинку. В корзинке топорщились сухие еловые шишки — Аниска набрала разжигать самовар.
— Ничего? А почему здесь сидишь?
Аниска помедлила — рассказать или не надо?
— Тут одна история была...
Танюшка тотчас пристала:
— Какая история? Какая? Что сделалось?
Катя молча глядела на Аниску спокойными ожидающими глазами. Солнце просвечивало сквозь её белёсые волосы, торчавшие над голубой ленточкой, и голова её была похожа на пушистый одуванчик.
— Вот я видела... Отсюда червяк вылез...
— Ой! Вот так история, — закричала Танюшка, — про червяка!
— Червяк вылез. А потом? — спросила Катя.
— А потом муравьи напали, разорвали его и утащили.
— И всё?..
Аниска и сама не могла понять, почему ей так интересно было смотреть, а рассказ вышел совсем неинтересный.
— А ну-ка я сама погляжу!
Танюшка схватила рыжую сухую ветку и быстро разворошила край муравейника. Муравьи закипели-забегали, потащили куда-то свои белые коконы...
Аниска оттолкнула Танюшку, вырвала у неё ветку и забросила в чащу.
— Ты что? Драться, да?! — У Танюшки в голосе послышались слёзы. — Уж скорей драться, да?
— А ты не мучай.
— А кого я мучаю? Кого? Кого я мучаю?
— Муравьёв. Они строили, а ты ломаешь.
— Ну и сиди со своими муравьями. Косуля!.. Кать, пойдём! Пусть одна ходит!.. Косуля, Косуля!
Катя невозмутимо запела тоненьким голоском и пошла по лесу. Она не любила, когда плачут и когда ссорятся.