Рассказы и стихи

– Ну как, есть что-нибудь?

– Есть, – прошелестело снизу.

– Что нашел? – Иван приписал странности голоса неважному психологическому состоянию партнера.

– Взгляни сам.

Что-то знакомое послышалось Ивану в интонациях собеседника – не тембр, а именно выражение, настроение или еще что-то настолько же неуловимое, как свет китайского фонарика, окончательно обессилевшего. Он скорее почувствовал, чем увидел, как из могилы плавно восстает черное тело с округлыми очертаниями, непрерывно подтягивающее к «голове» текучую массу, норовящую сползти обратно под землю. От этого по нему снизу вверх постоянно пробегали мелкие волны.

Иван попытался сдвинуть ступни, чтобы кинуться наутек, но голос заворожил его, лишив подвижности. Налипшая на ботинки грязь стала единым целым с почвой, мелкие корешки растений, переплетясь, заползли в дыры в подошвах и сплелись в узоры.

– Спасибо за свежую пищу, – шорохом донеслась до него речь, – протрезвел наконец?

– Что?.. А… Да.

– Ты пришел навестить меня, Ваня? Я скучаю без тебя.

Темная масса, текуче перемещаясь, придвинулась почти вплотную к Ивану, позволив ему рассмотреть в отблесках, оставляемых колышущейся листвой, аккуратно вылепленные из коротких, серых, извивающихся червей черты лица, поразительно напомнившие ему Лену. Толстые, голые черви и по цвету расположились так, что при желании можно было выделить «глаза», «волосы» и щель пухлого, буроватого «рта». Вот только «ноги» у нее не разделились, и оттого она походила на русалку, вставшую на хвост. На плечах ее, как на пугале, висели лохмотья когда-то нарядного синего платья.

– Кто ты? – скрипнул Иван, отчаявшись сдвинуться с места.

Организованная масса червей прикоснулась к телу Ивана, но, как ни странно, он не почувствовал отвращения – они были теплыми и слегка шершавыми, перекатывая свои колечки по его давно не мытой кожу, растекаясь слегка влажными ручейками у него по ногам и животу.

– Не узнаешь родную жену, – укоризненно «сказала» она. – А ты без меня скучал? – лукаво спросила она, трогая «губами» его щеку.

– Да, Лена.

Иван не открывал глаз, да они были ему и не нужны.

– Зачем ты пошла в этот проклятый магазин?

Вместо ответа она охватила его тело целиком и стала прижиматься о отстраняться так, будто была настоящей женщиной, и давно забытое ощущение теплой, выглаженной простыни и мягкой кожи Лены охватило его, поглощая и растворяя в себе все другие чувства.

– У тебя были другие после меня? – прошептала она откуда-то из области паха.

– Нет… Нет!.. – крикнул Иван.

Ее ветхое платье треснуло вдоль единственного шва и упало ему под ноги. Движения Лены ускорились, как будто каждый ее червь знал, что нужно телу, которое он гладил своими ресничками, затем плавно замедлились, давая ему время распрямить скрученные судорогой суставы и прийти в сознание.

Последняя теплая волна червей прокатилась по его телу сверху вниз, широкими шершавыми языками отделяясь от него и вновь формируя знакомые плывущие очертания. Синяя тряпка заняла свое место на «плечах» Лены. Иван попытался пошевелить ногами, и ему это удалось – корни отступили в глубины, отпустив пленника.

– Ты за этим пришел? – ее «рука» протянула ему колечко. – Возьми, у меня таких много.

– Я ведь оставил тебе только два, – пробормотал Иван, рассматривая в свете луны подарок; он не узнавал это украшение. Возможно, его подводила память.

– Здесь живу не только я, – свистяще рассмеялась Лена.

– Они отдали тебе свои украшения?

– Они – это я, глупый.

Иван сделал шаг назад, с трудом удерживаясь на ослабевших ногах.

– Мне понравилось свежее мясо, – сказала она, неуловимо быстрым движением настигая отступающего Ивана и касаясь «губами» его шеи. – За такое угощение не жалко маленького колечка. Ты придешь еще? Этого добра у меня хватит надолго.

– Да.

– А когда захочешь остаться со мной навсегда, приходи один.

Июнь 1999

Абстрактинки

А

Наверное, где-то есть огромное кладбище, где лежат не исполнившиеся человеческие мечты. Хотя, может быть, его и нет. Мне кажется, это поле без травы, над которым нависает вечно грозовое небо, но из которого никогда не пойдет дождь. Там даже ветра нет.

Вообще-то мечты, как правило, нематериальны, но здесь они обрели свою форму. Вот, например, огромный, покореженный взрывом монумент, из которого торчат клочья арматуры – это чья-то мечта о славе. Там и деньги – они валяются повсюду, разного достоинства – дукаты, франки, рубли, доллары.

Есть там и моя мечта. Вот старый фанерный щит с облупившейся краской, из тех, что применяются на соревнованиях по стрельбе. В нем одна дырка – с самого краю, в уголке. А может, не поздно выстрелить еще раз?

Б

Однажды охотник встретил в лесу медведя, но не испугался, а, конечно, в него прицелился. Но вдруг медведь сказал:

– У тебя ружье не заряжено.

– Сейчас проверим, – ответил охотник и выстрелил.

Хороший был медведь. А может, это был я?

В

Слава тебе, свет небесный,Лик обративший к людям!С криками радости, с песнейВ единеньи с тобой пребудем.Позабыв на корню раздоры,Погрузимся в волну забвенья,И, найдя свою точку опоры,Остановим на вечность мгновенье.

Г

Углубляясь в привычные дебри маразма,Я пытаюсь спокойно и строго понять –Был ли вправе всевышний, создатель оргазма,Тягу к небу и истине нам прививать.

1987

Клоп

Игорь вернулся от девчонок поздно – засиделись за картами. Он спросил было Ленку, не возьмет ли она его на ночь к себе в кровать, но у той как раз начались месячные. Пришлось тащиться в свою нору в левом крыле барака, потому что Ленку уважали, и никто из девчонок не пригласил Игоря в свою койку.

Сергей, конечно, уже лег спать. Игорь с неприязненной завистью постоял над ним, включив настольную лампу, а затем медленно, с протяжным шуршанием извлек из тумбочки окровавленный молоток. Наклонившись над соседом, Игорь прислушался к его мерному сопению: спит или нет? У Сереги была странная причуда – он никогда не оставался у девушки на ночь, всегда возвращаясь в свою комнату.

Потрепанный в битвах молоток привычно оттягивал руку.

Тяжелый, покрытый по углам ржавчиной, с треснувшей сальной ручкой, он погубил уже тысячи клопов. Предвкушая славную охоту, Игорь влез на спинку своей кровати. Отставший вдоль потолка край обоев негромко похрустывал, шевелясь – насекомые ползали под ним, вспугнутые светом. Вытянув руку, Игорь стал быстро простукивать стену, с наслаждением наблюдая, как струйки крови из лопающихся клопов брызгают вверх, слушая, как трещат их отвратительные тельца и представляя, как под слоем бумаги, придавленные неимоверной тяжестью, ломаются их конечности и панцири, превращаясь в осклизлые лепешки запекшейся человеческой крови. Ему даже показалось, что гнусные твари издают предсмертный писк, последним усилием исторгая его через сведенные мучительным спазмом челюсти.