Рассказы Ника Адамса

— Она выглядит так глупо, когда смотрит вниз.

— В это время года индейцы называют их глупыми курами. После того как на них поохотятся, они умнеют. Перестают быть глупыми курами. Но эти уже не поумнеют. Это ивовые куропатки. Их можно отличить по перьевому воротнику на шее.

— Я надеюсь, что мы станем умными, — вздохнула его сестра. — Скажи ей, пусть улетит, Ники.

— Сама и скажи.

— Улетай, куропатка.

Птица не шевельнулась.

Ник поднял винтовку, а куропатка смотрела на него. Ник знал, что его сестра расстроится, если он пристрелит куропатку, поэтому щелкнул языком, но птица продолжала смотреть на него как зачарованная.

— Пожалуй, нам лучше не обращать на нее внимания, — предложил Ник.

— Извини, Ники. Она такая глупая.

— Подожди, пока мы их съедим. Ты поймешь, почему мы на них охотимся.

— Сезон охоты на них еще не открылся?

— Нет, конечно. Но они уже выросли, и никто, кроме нас, охотиться на них не будет. Я убью достаточно много виргинских филинов, а каждый из этих филинов убивает в день по одной куропатке. Они охотятся постоянно и убивают всех хороших птиц.

— Виргинский филин без труда убил бы эту куропатку, — кивнула его сестра. — Печалилась я напрасно. Тебе нужен мешок, чтобы нести их?

— Сначала я их освежую, а потом мы положим тушки в мешок, завернув в папоротник. И за ягодами идти отсюда уже недолго.

Они сели у большого кедра, Ник вспорол птицам брюшки, вытащил внутренности, отделил съедобные части, почистил и промыл в речке. Покончив с этим, пригладил перышки, каждую куропатку завернул в папоротник и положил в мешок из-под муки. Горловину завязал шелковой нитью и закинул мешок на плечо. Потом вернулся к реке и бросил в воду птичьи внутренности. Увидел, как большая форель вынырнула из воды и ухватила кусок птичьего легкого.

— Из внутренностей получилась бы хорошая приманка, — сказал он сестре, — но сейчас приманка нам не нужна. Форели в реке сколько хочешь, и мы поймаем ее, когда она нам понадобится.

— Если бы эта река протекала ближе к дому, она бы нас озолотила, — ответила его сестра.

— В ней бы быстро выловили всю рыбу. Это последняя нетронутая речка в этой части страны. Такие же, возможно, еще есть в других, совсем необжитых частях озера. Сюда я никого рыбачить не приводил.

— А кто тут рыбачит?

— Насколько я знаю, никто.

— Так это девственная речка?

— Нет. Индейцы ловили в ней рыбу. Но они ушли после того, как сосновый лес прекратили валить ради коры и лагеря лесорубов обезлюдели.

— А Эванс знает?

— Нет, — ответил Ник. Но потом подумал об этом мерзком парне, и его замутило. — Если на то пошло, Эванс может знать.

— О чем ты думаешь, Ники?

— Я ничего не думаю.

— Ты задумался. Скажи мне. Мы одна команда.

— Он может знать, — ответил Ник. — Черт бы его побрал. Он может знать.

— Но ты не знаешь, знает ли он?

— Да. В этом-то и беда. Если бы я знал, то ушел бы отсюда.

— Может, он сейчас в нашем лагере, — предположила его сестра.

— Не говори так. Ты хочешь его накликать?

— Нет. Пожалуйста, Ники, извини. Зря я коснулась этой темы.

— Не зря. Я тебе благодарен. Я все равно это знал. Просто перестал об этом думать. А мне теперь до конца жизни придется думать о многом.

— Ты всегда думал о многом.

— Не так, как теперь.

— Все равно пойдем за ягодами, — предложила малышка. — В отношении того, знает он или нет, мы ничего изменить не можем.

— Не можем, — согласился Ник. — Соберем ягоды и вернемся в лагерь.

Но теперь Ник старался сжиться с этой мыслью и найти выход. Он понимал, что паниковать нечего. Ничего не изменилось. Расклад сил оставался таким же, как и в тот момент, когда он решил прийти сюда и отсидеться. Младший Эванс мог выследить его путь и до этого убежища, но он в этом сомневался. Эванс мог выследить его только раз, когда он пришел сюда через ферму Ходжеса, но Ник полагал, что этого не произошло. В этой речке никто не ловил рыбу. Ник это точно знал. И Эванс не любил рыбалку.

— Этому мерзавцу нравится только одно — выслеживать меня, — сказал он. — Трижды из-за него у меня случались неприятности.

— Я знаю, Ники. Но не убивай его.

«Вот почему она пошла со мной, — подумал Ник. — Вот почему она здесь. Я не могу это сделать, когда она рядом».

— Я знаю, что нельзя его убивать, — ответил Ник. — Сейчас мы ничего сделать не можем. Давай об этом не говорить.

— Если только ты не собираешься его убить. Пользы от этого никакой не будет.

— Пошли в лагерь. — Ник развернулся.

— Без ягод?

— Ягоды соберем в другой день.

— Ты нервничаешь, Ники?

— Да. Извини.

— Но какой смысл возвращаться?

— Быстрее разберемся, что к чему.

— Неужели мы не можем собрать ягоды?

— Не сейчас. Я не боюсь, малышка. И ты не бойся. Но что-то заставляет меня нервничать.

От реки Ник поднялся к опушке леса, и обратно они шли в тени деревьев, чтобы прийти в лагерь со стороны гребня.

К лагерю они приближались с осторожностью. Ник шел чуть впереди, с винтовкой в руках. В их отсутствие никто в лагере не побывал.

— Ты оставайся здесь, — велел Ник сестре. — Я посмотрю, что делается вокруг.

Мешок с куропатками и ведерки он положил на землю, а сам пошел вверх по течению реки. Как только сестра исчезла из виду, поменял в магазине винтовки короткие патроны на длинные. «Я не собираюсь его убивать, — думал он, — но это правильно». Он тщательно обыскал окрестную территорию, но не нашел признаков чьего-то присутствия. Потом прошел вверх по течению реки и только после этого вернулся в лагерь.

— Извини, что я разнервничался, малышка. Сейчас мы плотно поедим и уже не будем волноваться о том, что в темноте костер смогут увидеть издалека.

— Я теперь тоже нервничаю, — призналась его сестра.

— Тебе нервничать незачем. Все хорошо, как и раньше.

— Но он заставил нас вернуться без ягод в лагерь, хотя его тут даже и не было.

— Я знаю. Но главное, что его здесь не было. Возможно, он никогда не видел этой речки. Может, и мы его больше никогда не увидим.