Рассказы о героях

«Родимцев будет барахтаться в Волге», — орали рупоры немецких радиомашин. А генерал в почерневшем от дыма полушубке и солдатской шапке из бобрика спокойно и деловито проходил на командные пункты полков и батальонов. Скажем прямо, это были не длинные тропинки, но каждый метр грозил гибелью. Сколько атак фашистов отразила дивизия? Это, пожалуй, невозможно сосчитать.

Помню, к 25-й годовщине Октябрьской революции дивизия подводила итоги. Некоторые цифры сохранились в памяти: сожжено 77 танков, уничтожено более шести тысяч вражеских солдат и офицеров. Позже пленные войска Паулюса показали гораздо более внушительные цифры. Но в дивизии всегда «занижались» цифры успехов.

В те дни собравшиеся в Лондоне испанские республиканцы прислали Родимцеву телеграмму. В ней говорилось:

«Славная защита Сталинграда народом и Красной Армией, подобная защите Мадрида в 1936 году, является символом непоколебимости человеческой свободы».

Генерал находился в городе с момента переправы до победы. 26 января он вместе с группой бойцов вышел на звуки артиллерийской канонады, доносившейся с запада. В батальонах дивизии оставались тогда лишь десятки гвардейцев, и они устремились вслед за генералом. Я видел, как Родимцев вручил знамя бойцам дивизии Тавардкеладзе, прорвавшимся в город с берегов Дона. Это было самодельное знамя; на куске красного кумача фиолетовым карандашом было написано: «От гвардейской ордена Ленина 13-й стрелковой дивизии в знак встречи 26 января». Я не знаю, где сейчас это знамя, но мне кажется, что оно является исторической реликвией Великой Отечественной войны. Его передача в руки бойцов, пришедших с запада, символизировала рассечение окруженной в районе Волги группировки противника на две части.

За бои в районе Волги Герой Советского Союза генерал Родимцев был награжден орденом Красной Звезды. Отсюда начался путь генерала и руководимого им соединения на запад. Генерал был назначен командиром корпуса, в состав которого вошла 13-я гвардейская. Боевой путь корпуса проходил по тем местам, где воевала авиадесантная бригада, а в дальнейшем — 87-я стрелковая, ставшая 13-й гвардейской. Корпус дрался под Харьковом, освободил Полтаву и Кременчуг, форсировал Днепр.

Большое значение на этом участке фронта имело освобождение города и железнодорожного узла Знаменки. Дивизии корпуса получили наименование Полтавских и Кременчугских, командиру было присвоено звание генерал-лейтенанта.

Вместе со своими войсками вошел генерал и в тот маленький город, где до войны дислоцировалась авиадесантная бригада. Много рек лежало на его пути на территории Родины: Ворскла, Псел, Днепр, Буг, снова Буг — он извилист, — наконец, Днестр. И каждый раз, выходя на берег, генерал вспоминал самую трудную переправу в его жизни — переправу через Волгу и далекие реки Эбро и Хараму. Но на войне воспоминания нужны лишь для действия. И в полевой книжке командира корпуса все это записывалось сухо и деловито — форсирование рек… без поддержки артиллерии… При поддержке артиллерии. Под воздействием авиации противника… С немедленным разворачиванием боевых порядков и захватом плацдарма на правом берегу… Есть и такая запись: форсирование водной преграды под воздействием штурмующей и бомбардирующей авиации до 600 самолето-вылетов в день…

Лето сорок четвертого года памятно бойцам гвардейского корпуса форсированием Вислы в районе Сандомира. На знаменитом Сандомирском плацдарме фашисты бросили против корпуса Родимцева четыре танковые дивизии, одну механизированную и две пехотные. Но разве можно было столкнуть в Вислу тех, кого не удалось столкнуть в Волгу? Корпус укрепился на Сандомирском плацдарме, отсюда он совершил смелый рывок и, прорвав сильно укрепленную позиционную оборону противника, преследовал врага до Одера, с ходу форсировал Одер. Много тяжелых дней было на этом пути. Я не видел Родимцева в унынии. В суровый момент у него только вырывалось откуда-то из оренбургских степей взятое слово «шайтан».

Мокрую европейскую зиму 1945 года Родимцев встречал уже на территории Германии. Он готовил войска к решительному наступлению и в феврале с Одерского плацдарма перешел в наступление, завершившееся 24 апреля 1945 года выходом на Эльбу в районе города Торгау.

Под стенами этой замшелой крепости гвардейцы встретились с войсками союзников. Встреча вошла в историю. Американские солдаты, военный путь которых во второй мировой войне был значительно легче и короче нашего пути, удивлялись выправке, здоровью и молодцеватому виду гвардейцев, только что вышедших из ожесточенного боя. Это был большой праздник, радостная встреча, и, казалось бы, для Родимцева и его корпуса, прошедшего дорогами войны более семи с половиной тысяч километров, война уже закончилась. Но нет! Корпус получил приказ повернуть на юг, в тяжелом бою он взял бессмысленно разрушенный бомбардировкой союзников Дрезден. Но и здесь 7 мая война для Родимцева еще не закончилась. 9 и 10 мая, когда в Москве уже гремели победные залпы, гвардейцы Родимцева сражались на улицах Праги. И только здесь закончилась война и для Родимцева. К семи с половиной тысячам километров боевого пути прибавилось еще пятьсот.

Победы бригады, дивизии, а затем корпуса не были только личным успехом их командира.

Всегда, когда я бывал в штабе Родимцева, я видел его окруженным верными товарищами — политработниками и штабистами, начальниками служб и родов войск. Принимая решение, командир подолгу советовался с ними, совместно с ними вырабатывал план операции.

И не случайно, что политработники 13-й гвардейской дивизии Шумилов, Марченко, Шур стали генералами в огне боев. Бывают подвиги, делающие бойца героем в удивительно короткий срок: один день — форсирование реки, одна ночь — горящий танк, мгновенная, беспримерно смелая атака. Но есть подвиги, которые не определишь днем, мгновением. Вторая золотая звезда загорелась на груди генерала Александра Родимцева, как отсвет тысяч подвигов, совершенных бойцами его соединения, выпестованными и руководимыми им.

Все эти годы генерал занимался воспитанием войск, воспитанием солдат. Воспитанник армии, ставший в ее рядах комсомольцем и коммунистом, он считается в военной среде человеком легендарной личной храбрости. Как свидетель подтверждаю: да, для генерала Родимцева понятия «страх» не существует. Но не безрассудство, а спокойный, точный расчет всегда руководил им в боевой обстановке. По счастливой случайности, ни одна пуля, ни один осколок ни разу не задел его. Он вышел из войны молодым человеком с едва серебрящейся головой и веселыми юными глазами в тяжелых, словно набухших от четырехлетней бессонницы веках. Он и сейчас продолжает службу в наших Вооруженных Силах. Второй ромб, свидетельствующий об окончании Высшей военной академии, появился на его мундире рядом со многими орденами, которыми наградила его Родина, крестами и звездами, которыми отметили его доблесть иностранные государства.

И сейчас, приехав в войска, генерал-полковник считает своим долгом знать солдат, учить их так, чтобы им передалась непреклонность защитников Мадрида, Киева, Сталинграда, героев Сандомирского плацдарма и освобождения Праги.

1965 г.

Г. Румянцев ТРУЖЕНИК ВОЙНЫ

Герой Советского Союза

Николай Андреевич Рощин

Гвардейская часть, преследуя отступающего врага, с боями подошла к Тиссе.

Была темная осенняя ночь. Шел мелкий назойливый дождь. Порывистый холодный ветер швырял в лицо колючие капли воды.

Поеживаясь от прохлады, сержант Николай Рощин прислонился к стенке окопа и всматривался в берег реки. Рядом с Николаем окопались воины его отделения. К переправе все было готово: подвезены лодки, поделаны легкие плоты.

К Рощину подошел начальник инженерной службы полка.

— Отделение саперов готово к выполнению задания, — доложил ему сержант.

Офицер с уважением посмотрел на подтянутого, стройного воина и пошел к реке. Николай последовал за ним. Остановились на прибрежном песке. Первым нарушил молчание Рощин:

— Рек мы не мало форсировали, товарищ капитан. Переплывем и эту…

— Будем переправляться там, где река разделяется на два рукава, — сказал офицер. — Сначала перебросим подразделения на остров, они выбьют оттуда гитлеровцев, а потом будем форсировать старое русло. Главное — добиться внезапности. Задача серьезная…