Рассказы о любви

— Да,— задумчиво произнесла Канако. Потом отсчитала пять купюр и, не мигая, уставилась на них.— Истратить пять тысяч за один день — слыханное ли дело! Может быть, все положим в банк?

При виде лежавших перед ней денег Канако почувствовала, что радостное возбуждение, владевшее ею раньше, куда-то улетучилось, ему на смену пришла трезвая расчетливость.

— Но ведь ты сама предложила.

— Предложила. Но как подумаю, чего стоит заработать такие деньги, духу не хватает пустить их на ветер. Пять тысяч за один день...

— Пять истратим, но ведь столько же останется.

— А если вовсе не тратить, то все десять будут наши. За один день — пять тысяч! Нет, это невозможно.

— Ну и сквалыга! Недаром люди на тебя пальцем показывают.

— А мне наплевать.

И все же, невзирая на перебранку, какое-то особенное, радостное чувство не покидало супругов. В конце концов они решили половину денег положить в банк, а на остальные поехать на два дня в Хаконэ, как если бы этих пяти тысяч с самого начала не было.

После ужина они еще долго обсуждали подробности предстоящей поездки.

Пятнадцатого ноября исполнялось пять лет со дня свадьбы Сюнкити и Канако.

В тот день Канако была на ногах уже в четыре утра. Она спустилась в общую кухню, находившуюся в подвальном этаже, и занялась приготовлением бэнто [1] .

Сюнкити заворчал было: мол, раз уж они отправляются в путешествие, можно позволить себе раскошелиться в дороге на чашку горячего риса. Но Канако возразила, что приготовит хотя бы суси [2] , а сэкономленные на обеде деньги они лучше истратят в отеле.

1

Завтрак в коробочке, который берут с собой на работу или в поездку. (Здесь и далее — прим. перев.)

2

Колобки из вареного риса с сырой рыбой и овощами, приправленные уксусом и сахаром.

В конце концов Сюнкити согласился, и Канако, опасаясь, как бы соседки опять не уличили ее в скупости, еще затемно спустилась в кухню.

Она осторожничала не напрасно: соседки с нескрываемым интересом следили за их приготовлениями к поездке, чему немало способствовала сама Канако, обсуждая с ними всевозможные детали. Так получилось, что приуроченное к годовщине свадьбы путешествие Сюнкити и Канако стало для жильцов самым важным событием со дня окончания войны. Стоило Канако выйти из комнаты, как подкарауливавшие за дверью соседки сразу набрасывались на нее: «Значит, завтра?», «Ну, счастливо съездить!» В их словах чувствовались одновременно и зависть, и доброжелательство, и насмешка.

Они выехали восьмичасовым поездом на Нумадзу. К счастью, пассажиров было немного, и Сюнкити с Канако удобно устроились у окна друг против друга.

Когда миновали Офуна, городской пейзаж сменился сельским, воздух стал чище и прозрачнее. Нежаркие лучи утреннего солнца освещали дома, дороги, поля и холмы. За окном проносились, сменяя друг друга, картины: желтые мандарины и красная хурма на ветвях деревьев, светлые бамбуковые рощи, соломенные крыши домов, деревенская детвора, зябко кутающаяся в кимоно, синее море, отвесные скалы. Каждый новый пейзаж вызывал в душе Канако ликование. Не отрываясь, она глядела в окно словно завороженная.

На одной из станций Сюнкити собрался было купить мандаринов и сидра.

— Не надо, к чему лишние траты,— остановила его Канако.

Ее сердце и без того было переполнено, и она вполне могла обойтись без мандаринов и сидра, они ничего не прибавили бы к ее радости.

«У нас ведь целых пять тысяч, чего она жадничает?»— подумал Сюнкити, но спорить с ней не стал. Собственно, особой жажды он не испытывал, просто хотелось что-нибудь купить — ведь, кроме билетов на поезд, они еще ни на что и гроша не истратили.

Они вышли в Одавара. К тем, кто остался в вагоне, Канако испытывала легкое презрение, смешанное с жалостью. Необычной походкой, свойственной, как она считала, лишь тем, кто собирается остановиться в отеле на горячих источниках, Канако прошла к платформе, от которой отправлялась электричка на Хаконэ. Кондуктор и пассажиры, станционные киоски и продавцы в них — все, что попадало в поле зрения Канако, казалось ей исполненным особого смысла.

Наконец раздался пронзительный гудок, и она задрожала от радостного волнения. Электричка, окруженная в ее глазах неким загадочным ореолом, двинулась в сторону Хаконэ.

Был уже час дня, когда они вышли на конечной станции. Автобус в сторону Мото-Хаконэ отходил через час, и супруги решили перекусить в маленькой закусочной близ станционного здания. Канако развязала шелковый фуросики [3] и достала две коробочки с приготовленными дома норимаки [4] , ломтиками красного имбиря и омлетом. Потом они еще поели крутых яиц, которые она сварила утром.

Когда с завтраком было покончено, Канако собралась было купить в подарок соседкам несколько открыток, выставленных в витрине закусочной, но Сюнкити возразил:

3

Цветной платок, в котором носят вещи.

4

Вареный рис с начинкой, завернутый в сушеные водоросли.

— В отеле, где мы остановимся на ночь, можно будет подобрать и получше.

— И то верно. Хорошо бы, чтоб на открытке был изображен бассейн, принадлежащий отелю.

Они с самого начала собирались купить соседкам каких-нибудь сувениров, и Канако признала, что идея Сюнкити лучше. В свою очередь она не позволила мужу купить бутылочку виски в баре.

— Зачем? — сказала она.— Оставим это удовольствие на ужин. Я тогда тоже капельку выпью.

В конце концов Сюнкити и Канако вышли из закусочной, уплатив только за чай, и сели в автобус, отправлявшийся к горячим источникам Мото-Хаконэ. Они предполагали остановиться там на ночь, а утром осмотреть озеро Асиноко и через перевал Дзиккоку добраться до Атами.

Подсчитав, что они прибудут в отель несколько раньше намеченного срока, Сюнкити и Канако решили сойти за две остановки и пройтись пешком.

Место было безлюдное, угрюмые горы подступали прямо к автобусной остановке. Сюнкити и Канако пошли по каменистой дороге, которая то терялась в рощах криптомерии, то поднималась на голые холмы, откуда открывался широкий обзор.

Дул холодный ветер, но быстрая ходьба согревала. Мягкий солнечный свет озарял дорогу и идущую по ней пару. Вскоре они подошли к развилке. Сюнкити высказал предположение, что дорога, идущая вдоль подножия горы, более короткая. Канако же считала, что ближе идти по той, где ходит автобус.

— Давай пойдем каждый по своей дороге — все равно они сойдутся. Вот и проверим, какая короче,— предложил Сюнкити.

— Идет,— согласилась Канако.— По своей я все равно доберусь скорее.

На этот бессмысленный спор их толкнуло владевшее обоими приподнятое настроение. Когда Сюнкити уже скрылся за деревьями, Канако громко и задорно, как школьница, крикнула ему вслед:

— Только, чур, не бежать!

А сама чуть не бегом поспешила вперед. Вскоре Канако вышла к месту пересечения дорог. Сюнкити еще не появился. Она присела на камень и стала дожидаться. Прошло десять, двадцать минут, а его все не было. Недоумевая, Канако пошла ему навстречу. Пройдя с полкилометра, она повернула обратно — туда, где соединялись дороги,— и подождала еще минут двадцать.