Рассказы о силе (Истории силы)

— Внезапный испуг всегда сжимает тональ, —сказал он, комментируя мое описание того, что я ощутил от вопля дона Хенаро. — Проблема здесь в том, чтобы не позволить тоналюсжаться в ничто [20] . Серьезный вопрос для воина — знать в точности, когда позволить своему тоналюсжаться, а когда остановить его. Это великое искусство. Воин должен бороться, как демон, для того чтобы сжать свой тональ.Но в тот самый момент, когда его тональсжимается, воин должен повернуть всю эту битву и направить ее на прекращение сжатия.

20

Out of the picture

— Но, делая это, разве он не возвращается назад к первоначальному состоянию? — спросил я.

— Нет, после того, как тональсжимается, воин закрывает ворота с другой стороны. До тех пор, пока его тональне оспаривается, и его глаза настроены только на мир тоналя, воин с безопасной стороны ограды. Он на знакомой почве и знает все законы. Но когда тональсжимается — он на ветреной стороне, и это отверстие должно быть накрепко закрыто немедленно, иначе он будет унесен прочь. И это не просто способ говорить. За воротами глаз тоналябушует ветер, я имею в виду реальный ветер. Ветер, который может унести твою жизнь. Это не метафора. Фактически, это тот ветер, который несет все живые существа на земле. Несколько лет назад я познакомил тебя с этим ветром. Однако ты воспринял это как шутку.

Он напоминал о том времени, когда он взял меня в горы и объяснил мне некоторые особенности ветра. Однако я никогда не думал, что это была шутка.

— Не имеет значения, воспринял ты это всерьез, или нет, — сказал он, выслушав мои протесты. — Как закон, тональдолжен защищать себя любой ценой всякий раз, когда ему угрожают; поэтому не важно, как именно реагирует тональ,защищая себя. Важно лишь, чтобы тональвоина был знаком с другими возможностями. Поэтому учитель здесь направляет свои усилия на общий вес этих возможностей. Именно вес этих новых возможностей помогает сжать тональ.Точно так же этот вес помогает остановить тональ, чтобы он не сжался совсем в ничто.

Он сделал мне знак продолжить пересказ утренних событий и прервал меня, когда я подошел к тому, как дон Хенаро скользил взад и вперед между стволом дерева и веткой.

— Нагуальможет выполнять необычные вещи, — сказал он. — Вещи, которые кажутся невозможными, немыслимыми для тоналя.Но что удивительнее всего — человек, который их выполняет, не знает, как он это делает. Иными словами, Хенаро не знает, как эти вещи происходят. Он знает только, что делает их. Секрет мага в том, что он знает, как добраться до нагуаля,но когда он туда попадает, то его догадки относительно происходящего там ничуть не лучше твоих собственных.

— Но что чувствуешь, когда делаешь все это?

— Чувствуешь, как будто что-то делаешь.

— Чувствует ли дон Хенаро, что он ходит по стволу дерева?

Дон Хуан секунду осмотрел на меня, а затем отвернулся.

— Нет, — сказал он громким шепотом. — Не в том смысле, как ты это понимаешь.

Больше он ничего не сказал. Я буквально затаил дыхание, ожидая его объяснений. Наконец, я спросил:

— Что же он чувствует?

— Я не могу сказать тебе, и не потому, что это — его личное дело, а потому что нет способа описать это.

— Ну, пожалуйста, — уговаривал я его. — Нет ничего такого, чего нельзя было бы объяснить словами. Я уверен, что даже если и невозможно описать что-то прямо, то всегда можно хоть как-то намекнуть на это.

Дон Хуан рассмеялся. Его смех был дружеским и добрым. Однако в нем был оттенок насмешки и какой-то явный подвох.

— Я должен сменить тему, — сказал он. — Удовлетворись тем, что нагуальбыл нацелен на тебя утром. Что бы Хенаро ни делал, это была смесь его и тебя. Его нагуальбыл затронут твоим тоналем.

Я продолжал свои попытки.

— Когда ты показываешь твой нагуальПаблито, что ты чувствуешь?

— Я не могу тебе этого объяснить, — сказал он тихо. — И не потому, что не хочу, — просто потому, что мой тональтам останавливается.

Я не хотел больше нажимать на него. Некоторое время мы молчали, а затем он снова заговорил.

— Можно сказать, что воин учится настраивать свою волю,направлять ее с точностью иголки, фокусировать ее, где захочет. Как если бы его воля,которая выходит из средней части тела, была единственным светящимся волокном. Волокном, которое он может направить в любое вообразимое место. Эта волокно — дорога к нагуалю.Можно сказать также, что воин погружается в нагуальс помощью этого единственного волокна. Как только он погрузился, способ выражения нагуаля —дело его личного темперамента. Если воин забавен, то его нагуальзабавен. Если он мрачен, то его нагуальмрачен. Если он зол, его нагуальзол.

Хенаро всегда смешит меня до упаду, потому что он — одно из самых приятных живых существ. Я никогда не знаю, с чем он приходит. Для меня это — абсолютная сущность магии. Хенаро настолько текучий воин, что малейшее фокусирование его воли заставляет его нагуальдействовать невероятным образом.

— А сам ты видел, что именно делал дон Хенаро?

— Нет, я просто знал, так как видел,что его нагуальнаходился на деревьях. Оставшееся шоу было для тебя одного.

— То есть, ты хочешь сказать, что, как и в случае с базаром, тебя со мной не было?

— Похоже на это. Когда человек встречается лицом к лицу с нагуалем,он всегда должен быть с ним один на один. Я был поблизости, но только для того, чтобы защитить твой тональ.Это моя обязанность.

Дон Хуан сказал, что мой нагуальедва не разлетелся на куски, когда дон Хенаро спустился с дерева. Это произошло не потому, что нагуаль сам по себе опасен, а потому, что мой тональиндульгировал в своем замешательстве. Одна из целей тренировки воина заключается в том, чтобы урезать замешательство тоналя,пока он не станет настолько текучим, что сможет принять все, не принимая ничего.

Когда я описал прыжки дона Хенаро на дерево и обратно, дон Хуан сказал, что крик воина является одним из важнейших моментов магии и что дон Хенаро был способен фокусировать свой крик, используя его как средство для перемещения.

— Ты прав, — сказал он. — Хенаро был частично притянут своим криком и частично деревом. С твоей стороны это было настоящим видениемподлинной картины нагуаля.Воля Хенаро сфокусировалась в этом крике, а его личное прикосновение заставило дерево притянуть нагуаль.Линии протянулись в обе стороны — от Хенаро к дереву и от дерева к Хенаро. Когда Хенаро спрыгнул с дерева, ты должен был увидеть,что вначале он сфокусировался на участке земли перед тобой, а потом дерево толкнуло его. Но толчок этот был лишь кажущимся. В сущности, это было больше похоже на освобождение от дерева. Дерево отпустило нагуаль,и он вернулся обратно в мир тоналя,на то место, где он сфокусировался. Когда Хенаро спустился с дерева во второй раз, твой тональбыл уже не настолько потрясен. Ты индульгировал меньше, и поэтому не потерял столько энергии, как в первый раз.

Около четырех часов дня дон Хуан прервал нашу беседу.

— Мы идем назад к эвкалиптам. Нагуальждет нас там, — сказал он.

— Не рискуем ли мы, что нас увидят люди? — спросил я.

— Нет, нагуальвсе держит взвешенным, — ответил он.

6 ШЕПОТ НАГУАЛЯ

Когда мы приблизились к эвкалиптам, я увидел дона Хенаро, который сидел на пне и улыбался нам. Он приветственно помахал рукой. Мы подошли к нему. На деревьях устроилась стая ворон. Они громко каркали, словно были чем-то встревожены. Дон Хенаро сказал, что мы должны оставаться тихими и неподвижными, пока не успокоятся вороны.