Рассказы о верном друге

От себя добавлю: конечно, можно фокса приучить не бросаться на других животных. Но Смокки я взял уже взрослой — отсюда ее «неисправимость» (переучивать всегда труднее, чем учить).

Все фоксы невероятные драчуны и забияки. Не отстала в этом отношении и моя Смокки. С Бенно у них установилась дружба с первого дня. Что же касается других собак…

Раз из соседнего двора выскочила овчарка и бросилась на Бенно. Доберман мог бы и сам за себя постоять, но просто не успел это сделать: его опередила Смокки. Подскочив на всех четырех лапах, она впилась овчарке прямо в нос!

Испугавшись за Смокки — много ли такой козявке надо! — я, оторвав ее от овчарки, поспешно подхватил на руки. Не тут-то было! Смокки вырвалась и злей прежнего, с неукротимой отвагой и энергией, как всегда молчком, еще раз повторила ту же операцию с носом овчарки. Не ожидавший такого наскока бедный пес взвыл от боли (нос — самое чувствительное место у собак) и, поджав хвост, пустился наутек, преследуемый Бенно. Бенно даже не довелось помериться с ним силами. Аи да козявка! Муха испугала слона!

Это маленькое существо отличалось неудержимой храбростью, и позднее я имел возможность еще не раз убедиться в ее бесстрашии.

Известно, что фоксы могут самоотверженно защищать хозяина и способны обратить в бегство несравнимо сильнейшего противника. Глядя на Смокки, я частенько раздумывал над тем, что такая собачка могла бы с успехом быть использована для службы связи, в кавалерии например. Портативная: можно сделать удобную клетку-корзинку, приторочить к седлу — и марш-марш, поехали. Пустили с донесением — она несется, как пуля; убить трудно, поймать еще труднее. А повстречался враг — ого, она сумеет постоять за себя! Наша Смокки наглядно демонстрировала это.

В боевом задоре она начинает вся дрожать, мелко-мелко трясутся лапы… Точно так же дрожат лапы от возбуждения у эрделей.

А дома, дома… Ну, кто бы мог подумать, глядя на нее дома, что эта тихоня может проделывать такие штуки?

Куда исчезли пыл и жар. Голова опущена, хвост тоже. Как два тряпичных лоскутка, обвисли ушки. Неуклюже подходит она к столу и терпеливо ждет, не перепадет ли лакомый кусочек.

Терпению у Смокки могла поучиться любая собака.

Моя сестра, в то время студентка института, готовила дипломный проект, просиживая над ним дни и ночи. Смокки усаживалась рядышком на стуле и, глубокомысленно уставясь на бумаги, способна была сидеть так целыми часами. Иногда глаза ее смыкались, и она начинала дремать, но со стула не уходила.

— Смокки! — окликнет ее сестра.

Смокки встрепенется, поспешно раскрыв глаза, и как ни в чем не бывало опять примется внимательно смотреть на чертежи.

Приближалась весна. В окнах выставили зимние рамы. И вот, с наступлением теплых дней, Смокки стала вести себя как-то странно. Внезапно начинала ерзать на стуле, вскакивала на лапы, тянулась мордочкой к чертежам, даже повизгивала от волнения.

— Что с тобой, Смокки? — отрываясь от работы, с недоумением спрашивала сестра.

Собака немного успокаивалась, опять чинно усаживалась на стуле, но — ненадолго. Через некоторое время все повторялось сначала. Раз Смокки так увлеклась, что даже положила лапу на чертеж, за что немедленно была изгнана с позором.

Несколько дней сестра не позволяла ей водвориться на заветное место. Потом сменила гнев на милость.

Прошел день или два, и вдруг однажды Смокки, точно ее ужалила пчела, сорвалась со стула и прыгнула прямо на чертежи. Бумаги полетели на пол, флакон с тушью повалился набок, неплотно заткнутая пробка выскочила из горлышка, и только по счастливой случайности черное жирное пятно не расползлось по проекту… Сестра испуганно вскочила, не понимая, что это значит.

Смокки же… азартно ловила муху! Оказывается, она уже давно с напряженным вниманием следила за этими крохотными шустро бегающими по чертежу созданиями, обуреваемая желанием схватить их; а мы-то не догадывались, что с нею! Пришлепнув муху лапой, Смокки аппетитно слизнула ее языком и, удовлетворенная, спрыгнула со стола.

Наконец, дипломный проект был закончен и благополучно защищен, сестра окончила институт, получив звание инженера-архитектора. По этому случаю состоялось семейное торжество. Собрались родственники и друзья. За беседой вспомнили о проделках Смокки, о том, как она «помогала» работать над проектом. Подруги смеялись и весело подшучивали над сестрой:

— Это же не ты выполнила проект: Смокки думала за тебя. Она и от мух его спасала! Это Смокки — дипломантка!

* * *

Как-то у себя на службе я разговорился с председателем подшефного колхоза. Каким-то образом речь зашла о Смокки. Я рассказал о ее крысоловных подвигах.

Председатель слушал меня с живейшим интересом, а когда я замолчал, сказал:

— Дай ты нам хоть на недельку эту самую… Смокку! Заели нас проклятые хомяки. Сколь убытку от них терпим — не сосчитать.

Он просил так настойчиво, что я согласился.

В ближайший выходной день я отвез Смокки в колхоз, наказав беречь ее пуще глаз и особенно следить, чтобы ей не попадались кошки. Собаку закрыли в хлебном амбаре, почти свободном в эту пору от зерна, а несколько деревенских ребятишек остались на всякий случай дежурить около дверей.

Ровно через неделю, в следующее воскресенье, я снова поехал в колхоз, захватив с собой ради разминки добермана.

Председатель встретил меня смущенно. С минуту он мямлил что-то неопределенное, а потом, наконец, признался, что Смокки потерялась. Ищут, но найти не могут.

Из дальнейшего разговора выяснилось следующее.

Наутро — после того, как я уехал, оставив Смокки, — открыв амбар, колхозники обнаружили в нем десятка полтора задушенных и валявшихся в разных углах крыс. Это была работа Смокки. Сама она сидела у норы, сделанной крысами в полу амбара, и караулила очередную добычу. Она была так увлечена своим занятием, что даже отказалась поесть, только полакала молока, вместительную плошку с которым поставили для нее около порога.

Поперек Смоккиного носа красовалась глубокая свежая царапина — напоминание о той битве, которая, видимо, происходила тут ночью. Все-таки какому-то «хомяку» удалось цапнуть неуязвимую Смокки, прежде чем она прикончила его, — редкий случай, ибо фокстерьер необыкновенно проворен и увертлив, и жесткая курчавая шерсть хорошо защищает его. В остальном вид у нее был самый боевой. Она дружелюбно помахала хвостиком пришедшим проведать ее людям и снова удалилась в темную глубину амбара.

Председатель — с моих слов — так растрезвонил о необыкновенной способности Смокки уничтожать «хомяков», что результатов этого эксперимента с любопытством ждала вся деревня, и когда все подтвердилось, немедля было решено: как только Смокки закончит очистку одного амбара, перевести ее в другой.

Смокки провела в первом амбаре двое суток, удавив за это время не менее трех десятков крыс. Столько же во втором и третьем. Таким образом, меньше чем за неделю она основательно почистила от хищников все основные зернохранилища артели.

И все было бы хорошо, как вдруг накануне выходного дня на колхозной птицеферме была обнаружена пропажа нескольких кур. По всем признакам птичник посетила лиса. Возле стены остался небольшой лаз, через который она проникла в помещение, на земле валялись перья и виднелись следы крови.