Рассказы о животных

Один раз Мурка убегала от преследующей ее собаки, и в этот момент начался артобстрел. Такого грохота она не слышала никогда. Мурка неслась быстрее пули, но и преследующая ее собака не отставала. В какой-то момент она даже схватила ее зубами. Мурка почувствовала боль в задней лапе, но тогда у нее была единственная мысль – уйти от погони и выжить. Она заскочила на обрушившуюся железобетонную плиту, когда-то бывшую козырьком подъезда, и оказалась в относительной безопасности. Было морозно, но особо неприятны были холодный, пронизывающий ветер и грохот разрывающихся неподалеку снарядов, заставляющих каждый раз вздрагивать. Через несколько минут Мурка замерзла. Похоже, что и собаке стало зябко, так как она забежала в проем подвала, находящийся всего в двух метрах от обрушившейся плиты. Воспользовавшись отсутствием собаки, Мурка спустилась со своего укрытия и бросилась бежать, но неожиданно столкнулась с большой серой крысой. Откуда она появилась, было непонятно. Возможно, ее потревожила собака, забежавшая в подвал, а может, была еще какая-то причина. Оскалив страшную пасть, крыса, не сводя злых глаз с Мурки, начала пятиться в сторону дома, где ее за спину внезапно схватила собака, высунувшаяся из подвала. Выжить в этой схватке у крысы не было никаких шансов. Пока собака разбиралась с крысой, Мурка бросилась вдоль дома, перепрыгивая на ходу обломки кирпичей, камней и поваленных деревьев. Кругом был настоящий хаос: взрывы, яркие вспышки каких-то огней и невыносимый запах неприятной копоти. Снег, недавно выпавший, был грязно-серый и лишь в отдельных местах естественно чист. Пробегая по нему, Мурка инстинктивно хватала его зубами, пытаясь хоть немного утолить жажду. Останавливаться ей не давал страх. Следуя таким темпом, Мурка быстро добралась до штаба. Снимая с ошейника записку, дежурный офицер увидел у кошки рану на задней лапе и попросил санитара ее обработать. Хорошо еще, что укус собаки пришелся в мягкую ткань; если бы пострадала кость, все было бы намного хуже. И еще Мурка отморозила уши.

Прочитав записку, капитан даже присвистнул, оценив важность доставленных сведений. В ней были отмечены места, где находились танки и прочие представляющие интерес мобильные силы противника. Собирая эти данные, Егор проник на нейтральную территорию, где на крыше высотного дома в течение нескольких часов вел наблюдение за вражескими позициями. Отметив координаты важных целей, он отправил полученные сведения через Мурку в штаб.

Не прошло и часа, как начался массированный артиллерийский обстрел вражеских позиций. Реактивные «Катюши» били по обозначенным в записке местам, уничтожая технику и живую силу противника.

«Значит, Мурка дошла!» – радостно подумал Егор. В бинокль он увидел, как загорелись два стоящих танка, а затем вспыхнул находящийся поблизости склад с горючим. Обстрел еще продолжался, а Егор, решив, что немцам сейчас не до него, покинул свое укрытие. Обратный путь оказался безопасным, и примерно через полчаса он был уже в штабе. Егор глазами искал Мурку, но ее нигде не было. От дежурного он узнал, что кошка поранила лапу и отморозила уши. Ей хотели оказать медицинскую помощь, но в руки она не далась, а убежала и спряталась за ящиками с патронами. Только под вечер Мурка вылезла из своего укрытия. Она жалобно мяукала, чесала лапами уши и терлась ими о свернутое одеяло, лежащее на тумбочке. Егора она подпустила, и он осторожно смазал ей уши мазью, оставленной санитаром. Рану на лапе Егор обрабатывать не стал, так как она уже затянулась и кошку не беспокоила.

Процедуру лечения ушей Мурка переносила спокойно, проявляя явное безразличие к окружающим, словно показывая, что с ней поступили неправильно, устроив такое суровое испытание. Возможно, у нее был психологический надлом или стресс: она не реагировала на знаки внимания и пренебрегала лаской, а потом вообще отошла вглубь коридора и села ко всем спиной, выразив таким образом свое отношение к произошедшему случаю.

Егору было жалко кошку, но в то же время он понимал, что ей еще не раз придется пойти с ним в разведку. И если Егор знал, во имя чего он ежедневно рискует жизнью, то Мурка вряд ли понимала, зачем ее такую добрую, ласковую и нежную забрали на войну и подвергают тяжелым и страшным испытаниям.

Но, несмотря на все трудности и лишения, Мурка продолжала нести нелегкую службу. Доставив очередную записку в штаб, она подбегала к столу дежурного и мяукала, будто докладывала о выполненном задании, хотя на самом деле просила еду. Случайно наблюдающий эту картину командир дивизии был в немалой степени удивлен. Конечно, Мурка не знала устав и, минуя генерала, сразу подбежала к дежурному офицеру, но ей это было простительно. Тогда еще кто-то пошутил, что неплохо бы, если кошка, действуя по уставу, сначала бы подбежала к генералу, а уже потом к дежурному офицеру для передачи записки.

После полученного ранения и обморожения Мурка несколько дней отдохнула, а потом ее снова привлекли для выполнения очередного задания. Его целью было обнаружение огневых точек противника. Для этого в ночное время Егор незаметно проник на вражескую территорию, где в одном из разрушенных высотных домов занял удобное место для наблюдения. Мурка все время сидела в рюкзаке, высунув из него голову. Ей хотелось выбраться из него и пуститься в обратный путь, но приходилось ждать. Успокаивало то, что рядом был Егор, ласково теребивший ее за шкурку.

Вскоре наступило утро, и позиции врага стали видны как на ладони. Внимательно рассматривая их в бинокль, Егор обнаружил немецкую батарею и укрытые маскировочной сетью танки. Стало понятно, что враг накапливал резервы для дальнейшего наступления, намереваясь прорваться к Волге и опрокинуть русские войска в реку. Отметив в записке расположение вражеских объектов, Егор внезапно услышал выстрелы и увидел, как у одного из домов, находящегося примерно в двухстах метрах от него, начался бой: немцы пытались взять штурмом здание, но, получив отпор, отошли. Выстрелы стихли. Егор понял, что сопротивление врагу оказывают наши солдаты, попавшие в окружение. Он указал в записке дом, где шел бой, и отправил Мурку в штаб; сам же стал ждать наступления темноты, чтобы под ее покровом незаметно вернуться обратно.

В доме Егор был в относительной безопасности, так как немцы без надобности не обследовали разрушенные здания. Кроме этого, в случае обнаружения Егор мог укрыться в расположенном неподалеку канализационном колодце. Он обследовал его ночью, обнаружив на расстоянии примерно пяти метров небольшое тупиковое ответвление влево размером в два квадратных метра, вполне пригодное для временного укрытия. В глубину колодца он не проникал, но видел уходящий в темноту проход.

Был еще полдень. Устроившись у стены, Егор ждал наступления сумерек, как вдруг вновь услышал выстрелы и отголоски немецкой речи. Он выглянул в окно и увидел, что немцы, окружив плотным кольцом дом, начали атаку. В ответ прозвучали выстрелы. Один из вражеских солдат, пытаясь бросить в окно гранату, упал, сраженный пулей. Но несколько гранат фашистов попали в проемы окон. Послышались взрывы. Сопротивление в доме ослабло, но окончательно не прекратилось. Были слышны отдельные винтовочные выстрелы сопротивляющихся защитников. В какой-то момент Егор заметил, как к проему подвала, откуда велась стрельба, скрытно пробирается группа немецких солдат. У одного из них за спиной был какой-то бочок, а в руках длинное приспособление в виде металлической трубы. Подобравшись к подвалу, немецкий солдат направил в проем окна длинную струю пламени. Это был огнемет; им фашисты начали сжигать сопротивляющихся солдат, направляя сильное пламя огня в подвалы и оконные проемы первого этажа, откуда еще продолжали звучать выстрелы.

Смотреть на это было настолько тяжело, что Егор, поддавшись эмоциям, вскинул автомат и прицелился. Он понимал, что этим обнаружит себя, но вынести подобное зрелище не мог.

Прозвучала короткая очередь, и пробитый пулями бачок огнемета вспыхнул как факел, охватив огнем немецкого солдата. Подбежавший спасти его другой солдат получил от Егора несколько пуль в спину и упал рядом. Остальные немцы, не успев прийти в себя, застыли на месте и стали осматриваться по сторонам, пытаясь понять, откуда прозвучали выстрелы. А в это время к ним прилетела граната, брошенная защитником дома.

Раздался взрыв, и Егор увидел, как прижавшиеся к стене дома трое фашистских солдат упали на землю, сраженные разлетевшимися осколками. Штурм дома прекратился.

Егор понимал, что сейчас немцы начнут искать его, поэтому бросился к своему укрытию. Быстро отодвинув крышку, он юркнул в отверстие, закрыв за собой колодец. Затаившись, он услышал отдаленную немецкую речь. Вскоре все затихло, но еще не менее часа Егор находился в укрытии, прежде чем решил его покинуть. Потихоньку отодвинув крышку, он увидел удаляющиеся фигуры немецких солдат в серых шинелях. Егор осторожно стал закрывать колодец, как неожиданно примерно в десяти метрах от себя увидел немецкого офицера в кожаном плаще с белым меховым воротником. Он знаками давал указания солдатам, прочесывающим прилегающую территорию у соседнего дома. Заметив Егора, офицер громко прокричал что-то на немецком языке и начал стрелять в него из пистолета. Две пули попали в бетонную плиту, совсем рядом с Егором, но больше сделать выстрелов офицер не успел, так как, прошитый автоматной очередью, упал на землю. Стреляя, Егор непроизвольно поднял плечом крышку колодца, чем себя и обнаружил.

Услышав прозвучавшие выстрелы и увидев, откуда велась стрельба, немецкие солдаты бросились к колодцу. А Егор тем временем уже двигался на коленях по бетонному полу, стараясь как можно быстрее уйти с линии возможного поражения. Он понимал, что немцы, скорее всего, рисковать не будут и в колодец не полезут, но непременно бросят в него гранату.

Путь до небольшого ответвления внутри бетонного короба, где можно было затаиться, составлял не более пяти метров, и Егор преодолел его за несколько секунд. Едва он оказался в безопасном месте, как раздался мощный взрыв, оглушивший его так, что он даже не услышал звуки разлетевшихся по проему осколков. Один из них, отскочив от выступа стены, больно кольнул в плечо. Ощущение было такое, что ударили ножом. Егор приготовился к обороне: достал две имеющиеся у него гранаты, запасной диск автомата и пистолет. Из-за взрыва гранаты он ничего не слышал; из ушей текла кровь, а плечо пронизывала сильная боль.