Рассказы от Рассказовой

– Садитесь удобнее, - говорит она, – сейчас я вам всё расскажу, как это было.

И стала рассказывать. Даже воспитатели притихли.

«Жил-был Карл. В какой-то книжке он прочитал про кораллы. Ему так они понравилось, что он захотел подарить их своей Женни. С тех пор, кстати, все папы называют мам – моя жена. Для них "Женни" – очень длинное слово, а тут коротко и ясно – жена. Стал он думать, где ему кораллы достать.

Тогда в Хургаду никто не летал, и кораллы из Египта за просто так не привозил, поэтому стоили кораллы очень дорого, даже дороже, чем Барби последней модификации.

Чтобы кораллы купить, денежки нужны. Вот он и придумал «Капитал» растить. И аж два толстых тома вырастил, а mani-mani тю-тю.

Пока он «Капитал» создавал, случился осенний праздник, который «Oktoberfest» называется. Там все дяди и тёти сидят на длинных лавках, как мы сейчас, и много пива пьют, а когда потом им писать захочется, они начинают качаться все вместе под музыку и песни петь. Попробуйте сами петь, когда вам писать хочется. Не дай, Бог, кто-нибудь услышит. И когда Карл запел, его Фридрих услыхал и подсел рядышком. Стали они уже вместе петь.

А в это время в Европе один Призрак спал. И звали его «кому-низом». Почему «низом», а не «верхом»– это только папы с мамами знают, а нам не говорят. И вот, когда Карл с другом Фридрихом запели, этот самый Призрак, как проснётся и давай по Европе шастать. Ну, пошастал... Ничего в Европе не нашёл выдающегося! Куда бы ещё? А что тут думать? На запад – океан, на юг – море и мафия сицилийская, на север – бррр!
– Арктика! Самый раз – на Восток...

Вот он и рванул туда, вернее сюда - к нам. Восток - то большой, а географию он учил плохо, потому и заблудился в России. Делать нечего! Залёг отдохнуть да и уснул.

Карл с другом попели, и давай сочинять манифест (mani fest). Они думали, что раз Oktoberfest – это много пива в октябре, то у них будет много денег (mani) круглый год. И вот тут Карл с другом сильно ошиблись, видимо много выпили, и вместо денег получилось много пролетающих мимо них. Их так и назвали: «пролетариат». А их жён – «пролет–арка». Эти-то не только мимо денег пролетали, но и в арку не могли попасть. Конечно, им стало обидно. Вот тогда эта Клара стала думать, что пусть без «мани», но в арку-то попасть хочется.

Решила социальную сеть «Кlarnet» организовать, чтобы женщинам вместе придумать что-нибудь эдакое. Но у них там, в Европе главный был Кайзер (Kaj sehr).

А если без sehr– остаётся один Кай. Бедная Герда!

Она спасала-спасала братца Кая от снежной королевы да как-то неудачно. Когда этот Кай вырос, стал страшным Кайзером. Он топал ногами, чтобы net эту закрыть. И её закрыли - аж на 90 лет. Но один маленький мальчик с кудрявой головой, который бегал в валенках по горке ледяной, успел и Manifest почитать, и в Klarnete полазить. Вот он как на броневик взобрался, да как ногой по броневику топнет, и кулаками буржуАзии погрозит, то Призрак, который до этого просто отдыхал в России, сразу проснулся и стал бродить и бродить, бродить и бродить. И не просто бродить, а гулять...

А вы поспите-ка столько, сколько он поспал, нешто погулять не захочется? Вот 70 с лишним годиков и погулял. Сосед – дядя Суоми – говорит, что это запой. Дяде можно верить. Он сам к нам часто погулять приезжает.

А тётя (бабуля) Клара Цеткин всё-таки успела пролетарок организовать правильно. Да так правильно, что теперь никто Oktoberfest не ждёт. Все уже в марте гулять начинают. А, главное, что и кораллы, и кларнет никто не воровал. Выдумки это всё взрослых!!!».

Только девочка наша эту историю рассказала, родители явились.

– Собирайтесь-ка, - говорят, - по домам.

И мы пошли, каждый к своему шкафчику, чтобы одеваться. И ещё по дороге до шкафчика, а некоторые даже до дому – длинную лапшу с ушей снимали.

Вот и всё!

С праздником!

Да здравствует тётя Клара Цеткин!

Спасибо ей – можно лишний день в садик не ходить.

Знаете, как воспитатели за это любят эту тётю Клару?

Мы же им так надоели!

То-то же...

Р.Г.(март-2011г).

Пожелание себе и друзьям

То не пули свистят у виска,

То не плётки казацкой извив,

Пролетают мгновенья, года,

Радость жизни на миг, подарив.

Пусть полёт продолжают они,

Удивляя, красою маня.

Лет на триста вперед загадать не спеши,

Но на тридцать-то можно шутя!

Нам бы жить и любить по Канону,

Но не вместится, как ни стремись,

В эти тесные рамки закона

Наша страстная, грешная жизнь.

Так кипите же, страсти лихие,

Это после нам - пухом земля,

А пока мы душой молодые

Хоть кусочек урвём Бытия!

Р.Г.

Глава 2. МАЛЬЧИШКИ

Мужчина

… Темно. Очень. Но глаза к темноте привыкли, и я различаю бабушку и маленькую Софи. Мы же все в белом… Майки, шорты… Туристы.

А дышать уже трудно. Наверное, умрём. Нас не ищут, не спасают…

Софи перестала плакать, её совсем не слышно. Слышно бабушку: тяжело дышит, временами со свистом.

Сил ждать и надеяться на хорошее не осталось.

В сон клонит: может от слабости, а может ночь наступила. Не знаю. И есть уже не хочется. Просто мутит и всё… От запаха.

Человек в воде… Неприятно, но надо его ногой оттолкнуть. Почему-то постоянно оказывается рядом. Тоже весь в белом, даже светится. Умер сразу! Видно, здорово его стукнуло в момент удара нашего лайнера о скалу. Так думаю… Что случилось на самом деле, не имею представления. Он - отец Софи. Сначала она звала его: «Папочка, папочка, дай водички!» Потом что-то поняла, уцепилась за мою бабушку, и сидят обе на жёрдочке как курочка с цыплёнком.