Рассказы от Рассказовой

Через некоторое время выяснилось, что в этой деревне остановилось несколько ребят из нашего пионерского лагеря. У кого-то была больная мать, у кого-то старая бабушка, так мы решили кормить свои семьи сами. Моей сестре исполнилось 18 лет, да и маме только 40. Их надо было прятать от немцев. Вот мы и пошли пятеро городских ребят просить хлеб в других деревнях. Брели с котомками за плечами, кто считал наши километры, но что-то своим близким приносили.

В ноябре 41 года немцы из деревни уехали после очередного грабежа. По этому поводу деревенские жители собрались в самой большой избе. Дети, как кролики, заняли место под лавками. При коптилке моя сестра читала листовку с докладом тов. Сталина. Она до войны закончила 10 классов и считалась здесь самой образованной. Позже я услышала разговор взрослых о Зое Космодемьянской, как её замучили немцы.

А в декабре немцы нагрянули в деревню, чтобы её сжечь. Забрали все остатки съестного и вещей. Стоял жуткий вой. Где животные, где люди – не разобрать. Немцы били прикладами всех, кто пытался отстоять свою скотинку и кричали: «Матка, пшла, пшла…». Весь скот угнали. У нас уже ничего не осталось, всё променяли, проели, что только было можно.

Последним был меховой воротник, который мать выменяла на кусочек сала. Сварили с хозяйкой щи и поставили в печку. Наступило 31 декабря 41 года. Мама хотела накормить нас щами с салом на Новый год. Немцев гнали из под Москвы, потому они очень торопились. Заходили в избу, обливали всё внутри из ведра керосином, потом снаружи и зажигали. Избы, крытые соломой горели факелом. Но, видимо, из жалости к простым тёткам и их детям кричали: «Матка, пшла…». И тут моя мама вспомнила про щи с салом в печке, побежала, успела их вытащить, поставила за дом в снег, вроде как от немцев спрятала. Только дом загорелся, рухнул, и накрыл наши щи.

Немцы сделали своё грязное дело и уехали. На улице мороз 40 градусов. А мы стояли у пожарища и грели то грудь, то спину.

Потом пришли наши красноармейцы. Мы их целовали, плакали, разглядывали шинели. Какими красивыми они нам казались.

От пятидесяти домов той деревни после пожаров осталось только 3 дома. Беженцам в них места не нашлось. Командир, который зашёл в деревню, распорядился беженцам выдать полуторку и нас повезли в Калинин, чтобы потом эвакуировать в тыл.

Дорога была очень узкая, по краям её валялись «трофеи». Тогда впервые услыхала такое слово. Пулемёты, пушки, подбитые танки, убитые лошади и немцы, а ещё пленные.

А пока нас везли на открытом грузовике в мороз, я промёрзла до костей в тоненьких валеночках, в белом беретике, а ещё очень хотелось кушать и спать… Уж и не знаю, как тогда выжила, не умерла от холода и голода.

На вокзале в Калинине негде было приткнуться, не то что лечь. После трёх суток ожидания нас всё-таки втиснули в поезд до Ярославля. Там погрузили в подводы, которые забирали всех беженцев и развозили по деревням.

Так мы попали в Сусанинский район. Маме предложили работу конюха. Она ухаживала за 16-ю лошадьми, и я была очень довольна. На этих лошадях работали целый день, а вечером их надо было накормить и напоить. В мои обязанности входило начерпать из пруда, промёрзшего на метр, огромный чан воды, который стоял на дровнях, запряжённых в старую клячу - Чутку. Не знаю, сколько в нём было вёдер, но помнится, что очень много. Я черпала воду, стоя на коленях, поднимала ведро, вся обливалась холодной водой, и казалось, что чан этот бездонный. Но зато как радовались лошади, и как благодарно фыркали, засовывая свои тёплые морды в ведро, которое я им подавала.

А вечером при лучине женщины и девушки пряли, а меня просили писать письма на фронт своим мужьям, потому что у меня это очень хорошо получалось. И я каждый вечер писала по нескольку писем. Иногда под диктовку, а иногда сама придумывала что-нибудь красивое.

Утром по бездорожью шла в школу через лес в 5-й, а потом в 6-й классы

И ещё много-много было скитаний из-за этой проклятой войны.

Пишу не для того чтобы рассказать биографию, а чтобы знали как трудно нам детям жилось во время войны. Как хочется, чтобы такого больше никогда не повторилось.

Иногда смотришь в небо и видишь, как реактивный самолёт крошечной звёздочкой блеснёт на солнце. Приходит мысль, какие умные и красивые парни ведут эту машину. Они охраняют нас. Очень хочется, чтобы они были живы и счастливы. Нужно беречь мир на земле - самое дорогое для всех людей. Как хорошо светит солнышко, какая большая и красивая страна у нас, в которой дети должны быть счастливы.

Люда Лисичкина.

Запись сделана в 1982 г.

Годы жизни 1930-2010.

Ангел и поп

Нередко бывает, что в жизни прошлые эпизоды и ситуации имеют продолжение, порой неприятное, а потому писать такую историю непросто. Но заметила, что мучает годами, после отповеди на бумаге забывается, память успокаивается, и вспоминаешь произошедшее, как старое кино.

Мы ожидали рождение долгожданной внучки. Знали об этом точно. Но беременность невестки проходила болезненно. Она пару раз лежала на сохранении, часто чувствовала себя неважно, жаловалась на живот. А на шестом месяце у неё внезапно отошли воды. Срочно вызвали скорую помощь и её отвезли в роддом. Там она родила девочку весом в девятьсот граммов. Ребёночка попытались выходить, но либо наша медицина тогда имела не шибко высокий уровень, либо организмы мамы и дочурки оказались несовместимы, только младенчик, прожив восемь часов, умер. Было очень грустно! Было жаль и маму, и ребёночка.

В больницу поехал мой муж с сыном, несостоявшимся отцом дочурки. Женщину отвезли домой, успокоив и объяснив, что всё со временем образуется, ещё молодые, ещё родят себе деток. Главное это восстановить здоровье молодой мамы и всё наладится. Чтобы не травмировать сноху и сына, муж доверил похороны ребёнка больнице. Там такими делами занимались регулярно: им проще, для них этот человечек чужой. Я сначала удивилась решению своих мужчин, а потом согласилась. Никто малышку не видел, не чувствовал. Как будто и не было вовсе. Нужно жить настоящим! Всё правильно.

Через несколько дней я позвонила в больницу, спросив, похоронили ли ребёнка. Мне ответили, что денег на погребение умерших детей от соответствующей организации пока не поступало. Когда поступят, тогда и похоронят. Так просто! Меня охватила жуткая тоска. Завела разговор о похоронах девочки с супругом, но он резко осадил, чтобы я не накручивала ситуацию - решение принято.

"Сама всё сделаю", - подумала я, тем более, что "похоронные" деньги, как я узнала, позвонив повторно, обещали выделить только в начале следующего месяца. Это была осень 1999 года. Тогда с большими задержками выдавались зарплаты, пенсии, худо было со всеми социальными нуждами. Тупик во всём! Но мы жили...

...У меня имелась заначка в пятьдесят американских рублей. Они грели душу и здорово выручали в сложившейся ситуации. Сделать всё по–тихому. Расписала весь следующий день вплоть до запятой, продумала каждый свой шаг - от кого к кому и куда. Ни нервов, ни сомнений!

Заранее взяла отгул. Утром встала и собралась, будто на работу, но вместо работы отправилась в банк. Разменяла там свои пятьдесят долларов, купила по дороге пару коробок конфет, подумала, что в этой ситуации обязательно пригодятся. Затем поехала в отдел ЗАГСа, который занимался оформлением «похоронных» документов. Девочки–служащие меня знали - сама там работала, только в другом отделе.