Рассказы (с сайта автора)

– Венька, прекрати свой жаргон, надоел уже!
– повысил голос домовой.

– Кисакуку! Ты с какова горада?
– ехидно спросил гремлин.

– Венька, не дури!

– ПНХ!
– фыркнул гремлин.
– Старый, ну до чего ж ты не продвинутый… Учи албанский!

Прокоп сурово насупил седые бровищи. Здоровенные, как у филина, они составляли предмет его искренней гордости. Венька пошевелил ушами, противно хихикнул, но мордочка молодого гремлина все же слегка посерьезнела. Разумеется, он знал, что ругани домовые не переносят - шутки шутками, но если переступить черту, домовой-господар может и убить. Сила в ручищах Прокопа огромная - он даже Большака при нужде задушить может, не то что гремлина.

– Ладно, старый, тебе чего? По делу - или так, каменты почитать?

– Да мне вот… письмо передали… того… - засмущался Прокоп.

– И чего?

– Ну так… это… дом мой сносят… - утер глаза старый домовой.
– Сто лет стоял, никому не мешал, а теперь вот… и-и-и!… автостраду расширять будут, будь она неладна… Кому дом-то мой помешал?!

– Раскас жызненный, - безразлично пожал плечами Венька.
– А я-то при чем?

– Так я на них пожаловался! В Москву! Самому столичнику! Он в Кремле живет!
– указал на потолок домовой.
– И вот…

– Чего?

– Да чего?… Велели мне свою анкету прислать…

– Тема по-прежнему не раскрыта, - глубокомысленно заметил гремлин.

– Так прислать ее велели мылом!
– наконец дошел до сути Прокоп.
– А как я ее мылом-то пришлю?… новомодное, что ль, чего-то?

Венька только теперь обратил внимание на предмет, робко зажатый в морщинистой лапке старичка-домового.

Брусок хозяйственного мыла.

Желтые глаза гремлина увеличились еще больше. Зубастая пастенка начала медленно раззявливаться. А потом Венька просто упал лицом на клавиатуру и забился в дикой истерике.

– Ржунимагу!
– вопил гремлин, колотя кулачками по полу.
– Бугага! Гыгыгы! Вмемориз! Афтар жжош!

С каждым его воплем Прокоп выглядел все более жалким и несчастным. Он стыдливо спрятал за спину злополучное мыло и втянул голову в плечи, больше всего желая сейчас провалиться под землю.

– Я пойду, наверное… - еле слышно пробормотал он, поворачиваясь к двери.

– Стой!
– опомнился гремлин.
– Ну ты силен, старый! Однозначный зачот! Плакаль! Давай сюда свою анкету, я тебе ее пошлю. Адрес какой?

– Странный адрес, - слегка оживился Прокоп.
– Ни улицы, ни дома - только написано чего-то не по-русски, и еще про собаку странное чего-то.

– Давай сюда, - вырвал у него все листки Венька.
– Ужоснах! Ты что, старый, до сих пор гусиным пером пишешь?!

– А что?
– надулся домовой.

– В Бобруйск, жывотное!
– заорал на него гремлин.
– Ты где был весь последний век, старый?! В сортире пряталсо?! На вот, почетай, повысь грамотность!

Тоненькие когтистые пальчики с бешеной скоростью забарабанили по клавишам, перегоняя выстраданную анкету Прокопа в электронный вид. А домовой недоуменно вертел в руках книгу в половину собственного роста - хорошо, что господары такие сильные, даже самого Большака могут поднять, а не только его книжку.

– А-лекс-экс-лер, - по слогам прочитал имя автора Прокоп.
– Это чего - нерусский, что ли?

– Пшолнах!
– отмахнулся Венька.
– Наш он, наш.

– Гремлин?

– Русский! Большак это, старый! Мы, гремлины, книжков не пишем - не наше это дело! Наше дело - в карбюратор конденсат подливать!

Венька последний раз щелкнул мышкой, пару секунд любовался на экран, а потом горделиво объявил:

– Все, старый, улетело твое письмо по адресу!

Прокоп невольно поднял глаза к потолку. Венька криво усмехнулся, покачал головой и задумчиво сказал:

– Ну ты все-таки кадр, старый… Надо про тебя Апачу рассказать. Апач таких коллекционирует.

– Каких таких?

– Тупых таких!!! У него в коллекции как раз только такого экземпляра не хватает!

Прокоп снова надулся.

– Да ты чего, старый?
– хихикнул гремлин.
– Ты чего, обиделсо?

– Венька, прекрати, а?
– жалобно попросил Прокоп.

– А то еще можно Мицголу тебя сдать - пусть забанит нах… - задумчиво обдумывал варианты гнусненький гремлин.
– Любит он, сцука, это дело - меня вот забанил зачем-то…

Старый господар только вздохнул. Разговаривая с Венькой (да и большинством других гремлинов), он не понимал добрую половину.

– Да, в баньку бы сейчас неплохо… - почесал в затылке он.

В туалете зашумело, забурлило, а потом стукнула дверь, и на пороге появился Каналюга.

– Венька, у тебя слив не работает, - булькающим голосом сообщил он.

– Слив защитан, - рассеянно отмахнулся гремлин, одной рукой двигая мышкой, другой зажигая новый косяк, а ногами барабаня по клавишам. У гремлинов, собственно, ног и нет - они четвероруки, как мартышки.

– Не сдох пока, старый пень?
– посмотрел на Прокопа Каналюга.
– Живучая ты коряга…

Прокоп набычился, исподлобья глядя на этого водяного. Каналюга жил в самарской канализации уже почти полвека, что изрядно отразилось на его внешности - он стал тощим, как скелетина, зеленым, покрытым плесенью и ужасно вонючим. Кроме основного имени у него было еще и запасное - Туалетный Человечек. Ласковое такое прозвище. Каналюга и в самом деле любил в самый неожиданный момент выныривать из унитазов и пугать людей.

Особенно маленьких детей, за что пользовался недоброй славой.

– Я тебе сколько раз говорил окурки в унитаз не бросать?
– пробулькал водяной, капая на пол буроватой жижей.
– Загадили мне всю канализацию! А я там живу!

– Водяной должен жить в реке!
– не выдержал Прокоп.
– Или хоть бы в озере! На худой конец - в болоте… хотя это уже болотник будет.

– Прокоп, где ты у нас в городе последний раз незанятое озеро видел?
– фыркнул Каналюга.
– В Волгу меня не пускают… А маленькие водоемчики все нарасхват… И чем тебе моя канализация не нравится? Там хоть почитать всегда есть что…

– А запах?

– Чуть что, так сразу запах… - заворчал Каналюга, выжимая мокрые волосенки. Впрочем, их и было-то всего один пучок - на затылке. Остальная макушка - грязно-зеленая плешь.
– Ничем я и не пахну, чего пристал?… У тебя, кстати, я слышал, дом сносят?

– Да…

– И правильно! Давно пора - у тебя там даже канализации нет!!!
– возмущенно всплеснул руками водяник.
– Это же анахронизм - посреди города антиквариат стоит! Снести! Я Михею еще в том году говорил - снести!