Рассказы

– Чего не бывает?

– Ангелов, – наставительно заметила Н’гаи. – Тем более нелетающих. И людей, которые видят то, что не положено людям… спи, лучше.

9

Этот вечер неуловимо отличался от прочих, быть может, оттого, что сегодня мне было как-то особенно одиноко… нет, обычно тишина и отсутствие необходимости быть вежливой успокаивали, но сегодня… Глядя в окно на черное покрывало ночи я особенно остро ощущала пустоту своей квартиры.

– Вздор, – мяукнула Н’гаи, запрыгивая на батарею. – Ты себе все придумала и теперь страдаешь. Вы, люди, вообще обладаете потрясающей способностью не замечать того, кто рядом с вами…

Ответить? А что? Не знаю, поэтому просто провожу рукой по шерсти, Н’гаи выгибает спину и отвечает благодарным мурлыканьем.

– Ну хочешь, я тебе сказку расскажу? Веселее станет.

– Привет!

– Добрый день, – она вежлива, впрочем, как обычно; подвигается, уступая место. Нынешнее облако маловато, но так даже лучше, ближе к ней, хотя знаю – ей не нравится, и поэтому сажусь на самом краю, хотя, признаться, бездна под ногами несколько нервирует.

– Как дела?

Вежливый вопрос, на который последует вежливый ответ. Мне плевать на слова, лишь бы голос слышать… слушать… вечно мог бы, но времени всего лишь до утра, заранее считаю минуты, предвидя ненавистное «до свиданья». Свиданья случаются редко, а чтобы настоящее… и не мечтаю.

– Сегодня много работы, – говорит она, вытаскивая из ведра горсть жемчуга, на сей раз мелкий, речной, зато много… жемчужины норовят скатиться с ладони, и есть повод помочь, поймать застывшие капли света… прикоснуться к ее руке.

Теплая.

– Перестань, пожалуйста… – печальный взгляд и белые крылья испуганно жмутся к спине. Обидно. Неужели я когда-либо давал повод усомниться в своей порядочности? Отодвигаюсь, еще немного и вниз упаду… иногда начинает казаться, что лучше уж вниз, чем дальше терпеть это издевательство.

– Извини, – она осторожно касается крыла, и замираю, пытаясь запомнить это ощущение тепла и нежности, пусть вынужденное, но все-таки…

– Я не хотела обидеть… просто… ну ты же понимаешь… работать надо.

Понимаю. Глупо надеяться на большее. Раздражаясь от глупых мыслей, запускаю руку в ведро.

– Разные, правда? – Она раскрывает ладонь, демонстрируя ровные круглые жемчужины. – Вера…

Нежно-белая, не столько камень, сколько капля света, застывшая по Его прихоти.

– Благословение… – нежно-золотая сфера.

– Любовь… А у тебя что? Покажи!

Мне стыдно, но отказать не смею, разжимаю кулак, демонстрируя…

– Фанатизм, – белый комок извести.

– Проклятие, – кривобокий золотой уродец, отвратительный даже мне. – Ненависть…

– Почему? – в ее глазах читаю обиду и боль за изуродованные дары. Но я же не виноват, что все так… странно. Не дождавшись ответа, она бросает жемчуг вниз, и я свой мусор следом. Молчим. До самого рассвета молчим, и хочется выть от боли и бессилия… и от вопросов…

Зачем нас двое?

И почему ведро одно, а в результате… быть может дело не в содержимом, а в том, кто запускает руку, готовясь сделать подарок?

Рассвет наступает быстро, небо светлеет, раскрашивая ее крылья нежной акварелью синевы… а в ведре пусто, почти пусто.

– Держи, – она протягивает на ладони последнюю жемчужину, крошечная, чуть неровная поверхность отливает всеми цветами сразу. – Это тебе…

Краснеет, не жемчужина – ангел, смешно, совершенно по-человечьи заливается румянцем и, растерявшись, принимаю дар… пусть с крыльев слезет чешуя, если отдам кому-нибудь.

– Это надежда, – объясняет ангел. – Прости, но мне показалось, что тебе пригодится…

– И как, пригодилась?

– Не знаю, – ответила Н’гаи, сворачиваясь клубочком. – Демоны и ангелы, они ведь почти как люди… тоже любят придумывать несуществующие препятствия.

Работа

Волосы цвета мяты и рыжие глаза… таких не бывает, точно знаю, что не бывает, но вот она, передо мной, зеленоволосая и рыжеглазая, смотрит доверчиво и беспомощно. Одним словом, русалка.

– Ты говорить-то умеешь?

Смеется, один в один ручеек звенит. Нет, подобные экземпляры мне еще не попадались. Ну, главное, что нашел, теперь осталось наладить контакт. Копаюсь в сумке. Шоколадка, пачка сигарет… зеркальце. Кажется то, что надо, быстро вытираю о майку и протягиваю русалке.

– Хочешь? На, возьми, это тебе.

Берет, пальцы холодные, с лиловыми лепестками ногтей, и хочется схватить ее за руку, чтобы рассмотреть поближе, но нельзя. Спугну.

Вертит зеркальце в руках, разбрызгивая капли солнечного света, и жмурится, как кошка.

– Я подойду поближе, не убегай.

Кивает, даже подвигается, уступая место на камне. Темно-красный, расчерченный лиловыми жилками, валун на половину ушел в илистое дно реки, зеленая вода попахивает тиной, тени скользят вниз по течению, а ближе к середине важно покачиваются глянцевые листья кувшинок.

От русалки пахнет чем-то непонятным… не рыбой, точно. И кто придумал, что от них рыбой вонять должно? И про хвосты тоже чушь. Русалки, они вообще на людей похожи, только доверчивые слишком и в воде живут. А эта еще и масти необычной. Интересно, сколько за нее взять-то можно? Раза в два больше… а если к серьезному человеку подойти, то и вообще… но о цене потом, еще мысли учует.

– На, – протягиваю «Сникерс». – Вкусно.

Осторожно откусывает, по такой жаре и после валяния в сумке шоколад слегка расплавился, и русалка, съев батончик, протягивает измазанные ладошки.

– Вытереть?

Кивает. Как дети малые, ей богу… в такие моменты хочется бросить все и пойти… вопрос куда. Кому я нужен, ни образования, ни опыта работы – имею в виду нормальную работу, а не это браконьерство. Мятым платком вытираю русалочьи пальцы, стараясь не раздавить, уж больно нежные…понял, чем от нее пахнет. Ромашкой, желтый такой, уютный запах… и еще немного перечной мяты и липового цвета.

– Откуда ты такая… чуднaя?

И ресницы у нее тоже зеленые, и брови, а на бледной коже россыпь серебристых веснушек, радужка к зрачку светлеет до желтизны… нельзя смотреть в глаза, заморочат, задурят голову, наведут кошмаров ночных.