Рассказы

Она спала так крепко. Он подумал, что у нее вряд ли будет настроение поужинать. Он увидел на ее щеках слезы, ручейками бегущие к уголкам рта.

Он тихо сбросил одежду и скользнул к ней под одеяло. Она не шевельнулась, даже когда он прижался своим холодным телом к ее наготе.

Он стал целовать ее, гладить и, поскольку она оставалась безучастной, щипать, потом кусать. Слезы лились у него из глаз, когда он гладил ее грудь, проводил рукой между ног, пытался целовать и пробудить ее любовью. Но она оставалась холодной и бесстрастной. Двигался только он сам, и слышно было лишь его неровное, прерывистое дыхание.

* * *

Джин постучал в темную дверь с зарешеченным окошком. На этот раз пришлось подождать. Он знал, что в неурочное время требуется особое приглашение.

Ее бледное лицо появилось за сеткой, темные глаза скользнули вниз, к лежащему у его ног тюку: невзрачное зеленое одеяло, мягкий белокурый локон, на котором еще дрожал отблеск света, бледная кожа с серебряным оттенком.

— Комната есть? — шепотом спросил Джин. — Комната для нее?

Рут опять посмотрела на тюк. Затем подняла глаза, пытаясь поймать его взгляд.

— Ты будешь приходить еще? Ты придешь, если я позову?

Джин плотнее запахнул куртку, пытаясь спастись от леденящего холода.

— Конечно… — сказал он наконец. — Я приду, если ты позовешь.

Дверь открылась, как всегда, без скрипа, и обитательницы темного дома перенесли через порог тяжелую ношу.

Прошло две недели, прежде чем телефон зазвонил снова. Звонившему не пришлось ждать долго: Джин был наготове и сразу же снял трубку.

— Да? — сказал он.

— Джин? — спросил голос Дженни. — Ты придешь? Ты мне нужен. Я хочу, чтобы ты пришел.

Перевод: Леонид Прокопенко

Аквариум

Steve Rasnic Tem, "Aquarium", 1990

В сиротском приюте был аквариум. Обыкновенный стеклянный аквариум был вставлен в деревянный макет приюта — старого и неуклюжего. Открытый сверху, этот макет служил обрамлением для аквариума.

Приют всегда получал такие необычные подарки: имбирнопряничных великанов, кукол с лицами президентов, игрушечные домики — копии знаменитых зданий. Всякий раз по такому случаю в городской газете появлялась статья с фотографией дарителя и его презента в окружении многочисленных ребятишек с хорошо отрепетированными улыбками.

Другие благотворители проводили особые мероприятия. Отель «Морская арфа» обычно каждый год устраивал праздники для сирот из приюта, которые иногда длились по нескольку дней, и дети ночевали в гостинице. Майкл знал, что несколько раз бывал на праздниках в этом отеле, но почти ничего об этом не помнил, так как был тогда слишком мал — ему было не то четыре, не то пять лет.

На том аквариуме имелась маленькая медная табличка с надписью: «Дар Мартина О'Брайена». Майкл слышал, что этот тип был кем-то вроде рыболова и сам сирота. Считалось, что многие дары — от бывших обитателей сиротского приюта. По правде говоря, Майкл никогда не верил, что можно стать бывшим обитателем приюта: это место оставляло на человеке свою метку навсегда. Иногда он и сам размышлял о том, что подарит приюту, когда станет старым и богатым.

Временами рыбки подплывали к крошечным окошкам макета и смотрели наружу. Один из старших ребят сказал, что рыбы почти не видят дальше своих ртов, но казалось, что они таращатся прямо на тебя. Будто ты — предполагаемый родитель, а сегодня — день посещений. Именно так выглядят дети в дни посещений, думал Майкл: пялятся из окон, вылупив глаза, и нервно двигают жабрами. Стараясь выглядеть так, как того хотелось бы предполагаемым родителям. Стараясь выглядеть так, словно идеально подходят для их семьи. Временами, когда в комнате с аквариумом было достаточно светло, ты видел свое отражение в этих окошках, оно накладывалось на рыбку. Ты вглядывался внутрь, она смотрела наружу. В ожидании.

В приюте Майклу часто снилось, что у него нет лица. Он все ждал, что кто-нибудь подберет ему лицо. До той поры у него было лицо рыбки — с разинутым ртом, широкими и влажными глазами.

И вот, оказавшись в Грейстон-Бэй, Майкл сел в зеленое такси с надписью на двери: «Компания „Такси Двух Безумных Братцев“». Что бы это значило — то ли тут есть два одинаковых такси, каждое из которых водит брат, то ли единственное такси, которое они водят посменно, — в конце концов, Грейстон-Бэй относительно небольшой городок. Или, быть может, тут десятки таких такси и эти братья вообще их больше не водят, они — президент и вице-президент этой компании, или, возможно, оба — вице-президенты, а их мать или отец занимают почетный президентский пост. В общем, понять, кто же, собственно, водитель и чего от него ждать, довольно трудно.

— Немногие ездят в «Морскую арфу» в это время года, — заметил шофер.

Майкл посмотрел в зеркало заднего вида и встретился взглядом с водителем. То, что он видел лишь часть лица с глазами, как-то его беспокоило. По глазам ему обычно мало что удавалось понять: глаза людей всегда казались ему до некоторой степени взаимозаменяемыми. Видя перед собой лишь этот фрагмент лица с глазами незнакомца, он вдруг вообразил, что перед ним — его собственные глаза, каким-то образом перенесенные на чье-то неясное лицо. Однажды социальный работник в приюте дал ему игрушку, в которой можно было вперемешку переставлять фрагменты лиц: подбородки, рты, носы, глаза, волосы — все от разных персонажей, но по размеру подходящие друг другу. Через некоторое время ему уже не важно стало, что именно получается в итоге. Менять части лиц — вот что было важно.

— Должно быть, вы любите спокойный отдых, — произнес водитель.

Майкл взглянул на зеркало с глазами, которые могли быть его собственными. Интересно, а как выглядят губы шофера и не таят ли они то же выражение, что и его глаза?

— Почему вы об этом спрашиваете?

— Да я уже говорил раньше. Никто особо не приезжает в «Морскую арфу» в это время года. От Дня благодарения и до Рождества. А встреча Нового года — это да. Тогда весь город выходит на улицы. Но до того у них мертвый сезон. Люди сидят по домам с семьями, а не в отеле.

— Ну, у меня, боюсь, семьи нет.

Водитель помолчал немного.

— Я так и думал.

Майкл оцепенел, взгляд его застыл. Люди, кажется, всегда это понимают. И как это у них получается? Нужно расслабиться. Интересно, что бы такое хотел увидеть этот водитель? Какой пассажир ему мог бы понравиться и вызвать восхищение? Размышляя, как благовоспитанный сирота, Майкл понял, что самые подходящие темы — это личная независимость и занятие «приличным бизнесом». Развалившись на заднем сиденье, он почувствовал, как смягчаются мышцы его лица.

— Думаю, слишком уж я занят карьерой. — Он выдавил из себя смешок. — У парня моего возраста карьера занимает большую часть времени.

— А сколько же вам лет?

— Двадцать пять. — Он солгал, скостив себе двенадцать лет, но по глазам в зеркале увидел, что водитель ему поверил, явно не замечая всех признаков, выдававших его возраст. Люди верили благовоспитанному сироте. — Я — архитектор.

Внезапно глаза в зеркале посмотрели на него с уважением.

— В самом деле? А что, «Морскую арфу» планируют расширять? Может, стало известно, что кто-то собирается вкладывать деньги в Бэй, а мы, простые работяги, ни сном ни духом?