Рассказы

– Ну что?

– Алексей Петрович, вот эти двое к вам...
– сказал Гоша.

– Ко мне?
– удивился декан.

– К вам, - сказал Тошка.
– Если, конечно, вы не заместитель, а настоящий декан.

Алексей Петрович внимательно посмотрел на Тошку, потом на меня, потом сел за стол и рукой показал на два стула, стоящие перед столом.

– Даю слово, что я самый настоящий декан, - сказал он, когда мы уселись. Что дальше?

Тошка оглянулся на Гошу и покраснел.

– Это не секрет...
– сказал он.
– Но все-таки я хотел бы вам одному... Я и вот Колька...

– Не беспокойтесь, - сказал декан.
– Приоритет во всех случаях останется за вами. Гоша у нас надежный парень. Итак, в чем дело?

– Идея, - сказал Тошка, и голос у него вздрогнул.
– Гибнет идея... Я доказал... то есть мы доказали, что Архимед сжег обычными зеркалами. Понимаете? Все историки сомневались, думали, что легенда, а мы доказали... Сейчас мы строим ФАКС... это такой аппарат, чтобы сжигать по-научному... Только у нас зеркал не хватает... А так все нормально, честное слово! Будка сгорела почти вся...

Тошка поперхнулся и умолк.

Декан перегнулся через стол, и глаза у него стали большими и веселыми.

– Так, так, - сказал он.
– Что же это за ФАКС? Что за будку сжег Архимед своими зеркалами? А ну-ка, рассказывайте все по порядку и не торопитесь.

* * *

Когда мы кончили, декан постучал по столу пальцами и сказал:

– Ну, ребята, такой забавной истории я еще не слышал. Кстати, вы из какой школы?

– Из второй.

– Кто у вас преподает физику?

– Борис Николаевич Тимонов, - сказал я.

– Чудесно!
– сказал декан.
– Изумительно!

Он вынул из кармана авторучку, открыл блокнот и нарисовал в нем какой-то чертеж.

– Сколько шагов было до будки, помнишь?
– спросил он Тошку.
– Давай среднюю величину.

– Примерно... шагов пятнадцать, - сказал Тошка.

– А сколько было зеркал?

– Двадцать шесть.

– Какого размера?

– Вот такие, - показал пальцами Тошка.
– А одно было даже вот такое.

Декан написал в блокноте несколько цифр, вырвал лист и передал его Гоше.

– Ну, математик, вот задача. Придут к тебе в школе вот такие и зададут... Сумеешь прикинуть?

– Попробую, - сказал Гоша.

Он вынул из стаканчика на столе карандаш и склонился над листком. Декан тоже начал что-то подсчитывать. В кабинете стало очень тихо.

– Не получается, Алексей Петрович, - сказал вдруг Гоша.
– Ерунда какая-то...

Декан поднял голову.

– Сколько у тебя?

– Около трехсот. Даже бумага не загорится.

– У меня примерно двести девяносто градусов. Что-то вы путаете, ребята. Ничего у вас не должно было загореться.

Это уж было слишком! Я не выдержал и вскочил.

– Не верите? Честное слово, она загорелась! Да еще как! Полкадушки воды на нее вылили. Я первый заметил дым! Зачем нам обманывать? Мы же ради науки.

– Тише!
– сказал декан.
– Зачем волноваться, зачем кричать? Науке нужны холодные головы и точные доказательства. Я верю, что у вас загорелось, но не пойму - каким образом. Математика говорит совершенно другое.

– А вы... не ошиблись?
– спросил Тошка.

– Мы считали вдвоем. Два человека не могут сделать одну и ту же ошибку. Пятьдесят процентов вероятности...

– У вас загорелось не от зеркал, - сказал Гоша.
– Вспомните хорошенько, что вы еще делали около будки. Может быть, спички зажигали?

– Какие там спички!
– сказал Тошка и осекся. Лицо у него вдруг стало желтым, как лимон, и таким несчастным, будто он только что потерял все самое дорогое на свете.

А мне захотелось, чтобы подо мной вдруг разъехались плитки паркета и я провалился бы через оба этажа в какой-нибудь темный подвал, и чтобы меня там никто-никто не видел - ни декан, ни друзья, ни родные...

Ну конечно же, это та проклятая спичка, которой Тошка пробовал температуру зайчика!..

В моем сарае до сих пор лежит ровный фанерный круг. Он так и не стал ФАКСом. Зеркала мы раздарили девчонкам и малышне с нашей улицы - пусть забавляются.

Загадка гибели римского флота под Сиракузами так и осталась загадкой. Впрочем, Тошку это не особенно волнует. Он крепко сдружился с Гошей и чуть ли не каждый день бегает в Затишье после уроков. Однажды я хотел пойти вместе с ним, но он сказал, что мне будет неинтересно, потому что я больше склонен к литературе, чем к физике. Я не обиделся. Может быть, Тошка действительно прав.

ЛИТУАНИКА

На задней парте у окна Орька Кириков показывал новые марки. Перемена была большая; на улице моросил нудный дождь; в коридоре дежурила Татьяна Михайловна - не побегаешь.

От нечего делать мы разглядывали желтых тигров Экваториальной Африки, чеканные профили американских президентов и виды черноморских курортов.

К парте подошел Юрка Блинов, облокотился о наши плечи:

– Это что, марки? Ну-ка, покажи.

Орька только что открыл следующую страницу кляссера. Там была всего одна марка: по сторонам головы двух летчиков в форменных фуражках с незнакомыми гербами, между ними странный четырехлопастный пропеллер и сверху надпись жирными буквами - "LIETUVA".

Мы не успели как следует рассмотреть эту марку, потому что Юрка сказал:

– Это что за фашисты?

И в следующий момент произошло такое, что мы разом отпрянули от парты, а Николайчик даже ахнул.

Орька резко захлопнул кляссер, вскочил и коротким тычком ударил Юрку кулаком в лицо. У Юрки звонко лязгнули зубы и голова дернулась назад. Несколько мгновений Юрка стоял закрыв глаза, оглушенный ударом, и на скуле у него вспухали белые отпечатки Орькиных костяшек. Потом открыл глаза, схватился за челюсть и глухим страшным голосом произнес:

– Ты это что, а?..

– Л... лучше молчи, ес-сли не знаешь, - пробормотал побледневший Орька.

– Ты это что?
– повторил Юрка, сжимая кулаки.

– Отойди, Блин! Отойди лучше!
– закричал Орька, и лицо у него стало совсем белое, и мы поняли, что сейчас будет такая драка, какой давно не видели в нашей школе.

Юрка перегнулся через парту и ударил Орьку в плечо. Орька вылетел в проход между партами. Волосы у него стояли дыбом, губы стали совсем тонкими, а глаза сумасшедшими.