Рассказы
Шрифт:
Он сорвался с кресла.
– Ты!
– выкрикнул он.
– Из-за тебя она...
– Спокойно, мистер Коррелл, - попытался я утихомирить его.
– Нет ничего, что...
Но он был предельно взбудоражен.
– Ты довел мою жену до смерти!
– обрушился он на меня.
– Ты убил ее! Совал свой проклятый нос... убил своими угрозами... своими...
Глупо. Жаль парня. Но я находился на работе. Поэтому приходилось дожимать гайку.
– Не будем ссориться, Коррелл. Я приходил сюда, чтобы выяснить, не знает ли ваша жена что-нибудь о дочерях Бэнброка. Она мне врала. Потом совершила
– Да разве такое возможно?
– воскликнул он.
– Абсурд!
– Может быть... но между этими двумя событиями есть связь!
– Я сочувствовал, но мне следовало делать то, что положено.
– Ни малейших сомнений! Если вы скажете, в чем может состоять эта связь, возможно, удастся избежать огласки. Так или иначе я все узнаю. Или вы мне расскажете... или я все узнаю сам.
Какое-то время я думал, что он меня ударит. И не винил бы его. Он, казалось, оцепенел... Потом отошел. Сел в кресло. Отвел глаза.
– Ничего не могу вам сказать, - пробормотал он.
– Сегодня утром горничная зашла в комнату жены и нашла ее мертвой. Моя жена не оставила никакого письма, никакого объяснения... ничего.
– Вы видели ее вчера вечером?
– Нет. Ужинал я не дома. Пришел поздно и сразу же отправился в свою комнату. Не хотел будить жену. Я не видел ее со вчерашнего утра.
– Не показалась ли она тогда обеспокоенной или озабоченной?
– Нет!
– А почему, по вашему мнению, она пошла на такое?
– Бог мои, откуда мне знать? Именно над этим и ломаю голову.
– Что-нибудь со здоровьем?
– Она не выглядела больной. Никогда не болела, никогда не жаловалась.
– Может быть, ссоры в последнее время...
– Мы никогда не ссорились... ни разу за полтора года нашего супружества!
– Финансовые затруднения?
Он без слов затряс головой, не отрывая взгляда от ковра.
– Может, какие-нибудь сложности?
Он снова покачал головой.
– Не заметила ли горничная вчера вечером чего-нибудь особенного в поведении госпожи?
– Нет.
– Вы просматривали вещи жены... искали какие-нибудь бумаги, письма?
– Да... и ничего не обнаружил.
– Он поднял голову и взглянул на меня. Только одно...
– произнес он медленно.
– В камине в ее комнате я заметил кучу пепла... Похоже, она сожгла какие-то свои бумаги.
У Коррелла больше ничего не было для меня... по крайней мере, я не сумел ничего больше из него выжать.
Секретарша Альфреда Бэнброка сказала, что шеф на конференции. Я велел уведомить его о моем приходе. Бэнброк вышел и пригласил меня к себе.
На его измученном лице не было написано ничего, кроме вопроса.
Я не заставил долго ждать себя с ответом. Бэнброк - взрослый мужчина, и можно говорить без обиняков.
– Дело приобрело скверный оборот, - сказал я, когда дверь за нами закрылась.
– Полагаю, что мы должны просить о помощи полицию и прессу. Миссис Коррелл, приятельница ваших дочерей, солгала мне вчера, когда я ее расспрашивал. А ночью она совершила самоубийство.
– Ирма Коррелл?
Самоубийство?– Вы ее знаете?
– Да! Очень хорошо! Она была... Была доброй приятельницей моей жены и девочек. Она убила себя?
– Да. Яд. Прошлой ночью. Какое отношение она может иметь к исчезновению ваших дочерей?
– Какое отношение?
– повторил он.
– Не знаю. А она должна иметь?
– Полагаю, что да. Она говорила мне, что не видела подруг уже две недели. А ее муж на следующий день сказал, что они были у нее в последнюю среду после полудня, когда он вернулся из банка. И она очень нервничала, когда я ее расспрашивал. Вскоре приняла яд. Так что трудно сомневаться в наличии здесь какой-то связи.
– А это означает...
– Что ваши дочери, может быть, в безопасности, но нам нельзя рисковать, - закончил я за него.
– Вы полагаете, что с ними что-то случилось?
– Я ничего не предполагаю, - ответил я уклончиво, - но считаю, что коль скоро с их исчезновением так тесно вяжется смерть, то пора кончать шутить.
Бэнброк позвонил своему адвокату - румяному седовласому старичку по фамилии Норуэлл, который славился тем, что знал об акционерных обществах больше, чем все Морганы, но не имел ни малейшего понятия о полицейских процедурах, и велел ему явиться для встречи во Дворец Правосудия.
Там мы провели полтора часа, пуская полицию по следу и отбирая для прессы то, что, по нашему мнению, следовало опубликовать. Было много фотографий, много общих данных о девушках, но ни слова о связи между ними и миссис Коррелл. Полиция, разумеется, знала о самоубийстве. Когда Бэнброк и его адвокат ушли, я возвратился, чтобы прожевать это дело с Патом Редди, которого назначили полицейским детективом.
Пат Редди был самым молодым среди своих коллег - большой светловолосый ирландец, который весьма любил эффектные штучки на свой особый ленивый манер.
Около двух лет назад, только что упакованный в полицейскую форму, он патрулировал участок в одном из лучших районов города. Однажды вечером Пат выписывал квитанцию о штрафе на автомобиль, припаркованный возле противопожарного гидранта. Внезапно явилась хозяйка машины и вступила с полицейским в перепалку. Это была Элти Уоллес, единственная и капризнейшая дочь владельца Уоллес Коффи Компани - худенькая, легкомысленная девушка с яркими огоньками в глазах. Она, должно быть, немало наговорила Пату, потому что он препроводил ее в полицейское отделение и посадил в камеру.
На следующее утро в отделение ворвался яростно брызжущий пеной старый Уоллес с половиной адвокатского сословия Сан-Франциско. Пат, однако, не уступил, и девушка уплатила штраф. Старый Уоллес потом едва не набросился на Пата в коридоре с кулаками. Пат усмехнулся сонно в лицо императору кофе и процедил сквозь зубы:
– Ты лучше отцепись от меня... а то я перестану пить твой кофе.
Слова ирландца попали во все газеты страны и даже в одну из пьес на Бродвее.
Однако Пат не удовольствовался сим ответным ударом. Спустя три дня он поехал с Элти Уоллес в Аламеду и там вступил с ней в брак. Это я видел собственными глазами. Так сложилось, что я прибыл на одном пароме с ними, вот они и поволокли меня с собой, - им нужен был свидетель.