Рассказы

— А что, туземцы лучше относятся к метисам? — ясно и холодно прозвучал в ответ на его гневную речь голос мисс Аллисон.

— Во всяком случае, они не относятся к нам, как к гадам. — Что-то явно не понравилось Альберту: либо блеск волос мисс Аллисон, либо лошадь, которую она держала. — Там, на северо-западе, когда я был ребенком, я жил с племенем моей матери. Я никогда не думал, что я чем-то отличаюсь от них. Потом вдруг мой отец заинтересовался мною. Он отправил меня в школу в здешнем округе. Потом он умер; и вот с тех пор я все ищу себе работы.

— А вы не хотите вернуться к своим?

Альберт снова почувствовал прилив гнева.

— К своим? — переспросил он ядовито. — А кого я должен считать своими? Мой отец был таким же белокурым, как вы. Я теперь не смог бы жить в поселке чернокожих, хотя здесь ничуть не лучше. Я уже чужой там. Я мыслю по-другому. Все мы мыслим по-другому. Мы любим мыло и чистую одежду, когда нам удается ее достать… и книги. Нам нравится ходить в кино и на футбольные матчи. Я хочу работать, иметь свой дом, жену и детей. Но вот все, что у меня есть! И вот единственно, кого я могу назвать своими, — полукровок вроде меня самого.

— Не надо говорить с такой горечью, Альберт, — упрекнула его миссис Джексон. — Это не поможет.

— Ничто не поможет! — Он выбрался из толпы и скрылся за хижинами.

— Он злится потому, что не может найти работу, а протектор [1] не разрешает Пенни Карнарвон выйти за него замуж, — пояснила Руби. — Пенни работает, она очень хорошая служанка, и хозяева не хотят терять ее. Но она любит Альберта. Она говорит, что проведет протектора.

1

П р о т е к т о р — правительственный чиновник, наблюдающий за туземцами.

— Она сумеет.

— Стелла-то ведь сумела.

— Еще бы!

— Стелла разбила полный поднос посуды, чтобы ее уволили, потому что она хотела выйти замуж за Боба. Но хозяйка простила ее и только вычла стоимость посуды из ее жалованья. Тогда Стелле пришлось забеременеть и начать кокетничать с хозяином, после этого протектор решил, что ей лучше выйти замуж за Боба.

— Альберт сказал, что Пенни получит скоро небольшой отпуск и что тогда, может быть, им удастся пожениться и уехать на север. Он почти уверен, что там он сможет найти себе работу на одной из скотоводческих ферм.

— Но где же Молли? — опять повела свое наступление миссис Бойд.

Смех и болтовня прекратились. Люди стояли, смущенно переминаясь с ноги на ногу и тщетно ища, что бы сказать.

— Молли?

— Да, Молли. Бессмысленно делать вид, что вы не знаете, где она. Если она прячется и не хочет возвращаться домой, это ее дело. Но я должна буду сообщить в департамент…

— Здравствуйте, миссис Бойд! — в дверях хижины позади лошадей появилась девушка в розовом бумажном платье. Она была очень хорошенькая, крепкая, спокойная, но очень бледная. Она стояла, держа в руках небольшой сверток, завернутый в грязную шаль.

— Молли! — ахнула миссис Бойд. — У тебя родился ребенок?

Девушка, улыбаясь, кивнула.

— Но ведь ты сама еще ребенок. Тебе же еще шестнадцати нет! — воскликнула миссис Бойд.

— Мне исполнилось шестнадцать месяц тому назад, — спокойно возразила Молли.

— Это неслыханно! — возмутилась миссис Бойд. — Кто отец ребенка?

Глаза Молли смеялись.

— У меня было несколько друзей в городе.

Небольшая толпа, в напряженном молчании стоявшая вокруг, вздохнула с облегчением, и кое-где послышались приглушенные смешки.

— Постыдилась бы! — гневно сказала миссис Бойд. — Я была лучшего мнения о тебе, Молли. Я думала, что ты не похожа на других девушек. Ты столько лет жила с нами, я думала, что на тебя можно положиться.

— Не сердитесь, — тихо сказала Молли. — Я ничего не могла поделать… И я люблю мою малышку.

— Когда это случилось?

— Прошлой ночью.

Миссис Бойд с изумлением посмотрела на девушку. У Молли был измученный, но вполне здоровый вид.

— Как она? — спросила миссис Бойд у старухи, которая вышла из хижины и стала позади Молли. — Может быть, мне следует привезти сюда доктора или помочь устроить Молли в больницу?

— Я никогда не чувствовала себя лучше, — сказала Молли. — Тетя Мэй позаботится обо мне.

— Вам нет нужды беспокоиться, — пробормотала старуха. — Она легко отделалась. Я бы сама отправила ее в больницу, но все случилось так быстро.

— Покажи мне ребенка, — сказала миссис Бойд и, повернув лошадь, подъехала поближе к Молли.

— Она очень маленькая и красная, — извиняющимся голосом сказала Молли, нежно приподнимая грязную шаль.

Миссис Бойд наклонилась. Она никогда не видела более безобразного представителя рода человеческого, но в маленьком сморщенном личике было что-то странно знакомое. Сесили Аллисон потянула за собой лошадь и тоже подошла посмотреть на младенца.

— Мила, не правда ли? — с механической вежливостью проговорила она. — Как вы собираетесь назвать ее?

Молли закрыла личико девочки.

— Марлин, — ответила она радостно.

Дождь снова полил как из ведра, и метисы бросились в хижины, а всадницы поскакали обратно, стараясь держаться ближе к деревьям. Старшая из них как-то грузно осела в седле, странно постарев и помрачнев.

— Чем скорее их вышвырнут из нашего округа, тем лучше, — зло сказала она. — Совершенно аморальный сброд эти полукровки.

— А что можно сказать о белых, которые несут за них ответственность? — спросила девушка на гнедом жеребце.

Она не могла решить, была ли она свидетельницей трагедии или комедии. Хоть эти люди, у ног которых лежал преуспевающий городок, и жили хуже собак, в гнилых хижинах, среди темных зарослей, но все они хотели жить и мыслить как белые. Экзотическая кинозвезда и этот младенец в поселке отщепенцев — какое жестокое обвинение таится в такой картине! И все же мисс Аллисон казалось, что по простой человеческой доброте эти люди пощадили бабушку младенца. Они знали правду, скрытую за вызывающим ответом Молли. Удалось ли им это?