Рассказы

Борька похлопал коня по шее:

— Ну, вперед. Дорогу Кумирка знает. Главное — удержись в седле и не дергай поводья, он этого не переносит. Мы тебя догоним.

Кумир рванулся галопом, словно собирался взять приз на соревнованиях. От ужаса Валерия вцепилась в гриву и прижалась к его шее. Почувствовав облегчение, конь увеличил скорость. Всем ее существом владела одна мысль — только бы удержаться в седле. На узкой тропе Кумир перешел на рысь, и она смогла поймать потерянные стремена. Тропинка привела к широкой дороге, на которой Кумир снова перешел в галоп.

Лес кончился — перед ними простиралось поле. Валерия почувствовала, что страх исчез, теперь их сердца бились в унисон, а тела слились в одно. Время и пространство исчезли, ей казалось, что они одни в целом мире. Она не ощущала под собой земли: только сильные мускулы Кумира и его свободное дыхание. Ей казалось, что они летят по воздуху: не было ни дороги, ни лошади, ни ее самой — только полная свобода и чистая радость.

Кумир сам перешел на шаг и остановился у обрыва над рекой. Малиновый шар солнца, перерезанный пополам узким облачком, завис над быстрой речушкой, окрашивая деревянные дома и белую церковь, раскинувшуюся на противоположном берегу, в розовый цвет. Разгоряченная после скачки, Валерия с жадностью вдохнула свежий, кружащий голову, весенний воздух.

Чувство гармонии охватило все ее существо, и она почувствовала, что любит каждую травинку, каждый листик дерева, каждую капельку бегущей внизу речушки; и никто никогда не сможет отнять у нее этих мгновений счастья. И она вдруг поняла, что больше не останется хныкающей растолстевшей неудачницей, она может и хочет жить. Да, надо признаться себе, что муж ушел, но ведь это еще не конец света, а всего лишь конец давно исчерпавших себя отношений и начало новой жизни. И в этой новой жизни она сможет и сама воспитать сына, — ведь воспитывают же другие и ничего, справляются. Для этого только надо найти работу, а потом и возобновить работу над диссертацией. Настанет время и Артем еще будет ею гордиться. А в выходные они будут приезжать сюда. Она вдруг вспомнила, что Артемка давным-давно просился поездить на лошадях, да только у нее все время находились оправдания, которым больше не будет места в ее новой жизни.

Внезапно Валерию переполнило чувство благодарности: она уткнулась в шею коня, чувствуя как жесткие волоски его гривы щекочут лицо, и прошептала: «Спасибо тебе, Кумир! Ты подарил мне крылья».

15.03.2014

Амин

Учитель вел учеников против течения реки. От настоящего к рождению. Вздымались, заслоняя голубое небо горы, журчала вода, промывая умершие листья и складывая из них яркие узоры.

— Слушайте себя, следите за рекой и тогда нас пропустят.

— Куда? — спросила Надия.

Учитель посмотрел с укоризной:

— Не задавай вопросов! Почему ты все время смеешься и сбиваешь всех? Ты обкрадываешь себя и других!

Девушка поспешно присела у реки, разгребая руками преграду из красных и желтых листьев. Священная вода смыла обиду. Мучительный клубок прошлых бед размотался вместе с яркими уплывающими по течению листьями. Надия поднялась и легко, несмотря на тяжелый рюкзак, догнала остальных. Несколько раз по пути останавливалась, разгребая застывшие кучки. Уплывавшие листья наполняли чувством радости, которым теперь нельзя было поделиться.

К священным вратам группа приходила каждый год, но каждый раз они обнаруживали невидимую преграду, не позволяющую войти в другой мир. Учитель уходил грустным, сердясь на себя, что опять что-то недодал ученикам. Он уже почти не спал, изнуряя себя и группу аскезами и упражнениями. Тех, кого он считал сильными, не выдерживали и уходили, а на новеньких, вроде этой девчушки с непокорными кудряшками, надежды не было.

Учитель остановился, сняв со спины рюкзак. Поднял глаза к яркому небу в безмолвной мольбе к Амину, суровому духу гор. Дух молчал, а в голове учителя, словно надоедливый припев, вертелось имя новенькой ученицы. Учитель вздохнул, досадуя на себя, что взял ее в поход.

Зашелестела трава, к нему подошел один из самых старых учеников, Эдуард. В некогда темных волосах его уже хозяйничала седина. Он был рядом все эти годы, он был тем, кто понесет его открытия после.

— Они сняли стражу, — голос Эдуарда прерывался от волнения.

Учитель вздрогнул и, наконец, решился посмотреть в сторону гор. Каменный балкон отвесной скалы казался пустым и безопасным. Неужели сегодня им дана возможность пройти в мир великих знаний?

— Идем же, Эдуард! Позови остальных. Кроме Надии. Пусть возвращается на базу.

Они собрались на том же месте. Охваченные всеобщим возбуждением, что приблизились к цели. Учитель медленно обвел взглядом паству.

Да, они готовы. Да, я готов. Благодарю тебя, Амин.

Неожиданно в голове учителя снова зазвучала мелодия имени. Надия, Надия Надия.

А потом все стихло и раздался смех.

— Надия осталась? — спросил учитель.

— Мы не нашли ее, — пожал плечами Эдуард.

— Мне был дан знак, что ей нельзя с нами. Идемте!

Учитель сделал первый шаг, второй, третий. В отвесной скале появился разлом.

Их пропускают.

И вдруг они увидели ее. Надия была уже возле самых ворот. Маленькая фигурка, освещенное закатным солнцем, казалась золотой.

Не может быть! Она не достойна! Она не должна там быть! Они потеряют из-за нее новый мир.

Учитель оступился и вскрикнул от боли. Нога застряла между камнями. Пропустив Надию, горы начали сдвигаться.

Посыпались камни. Эдуарда, пытающего помочь учителю, ударило по плечу.

05.02.2014

Медвежья сила Повесть

1

При подъезде к Ростову погода изменилась: свинцовые тучи спрятали голубое небо, первые капли дождя, плюхнув по лобовому стеклу, сползали дорожками слез. Крылья молний прорезали темноту, гром зарокотал над крышей маленького автомобильчика, показатели приборной доски, зловеще подмигнув, погасли. «Что за чертовщина!» — выругалась Вероника, сворачивая на обочину. Дождь расходился. Ветки деревьев, словно набожные старухи, гнулись к земле, вымаливая живительную влагу.

— Придется подождать, — сказала Вероника, поворачиваясь к дочери.

Олеся провела ладошкой по запотевшему стеклу и тихо, словно для себя, сказала:

— Не надо нам туда ехать.

— Малыш, но ведь нет другого выхода. Я сто раз объясняла.

Олеся резко повернулась к матери, властный огонек полыхнул в глазах, темные волосы упали на лицо, растопыренными пальцами правой руки она провела по голому колену, на котором, словно от когтей, проступили красные следы. Вероника вздрогнула: ей показалось, что в облике дочери промелькнуло что-то звериное.