Рассказы
Шрифт:
Трое улыбнулись: – Вполне можно поверить. В глубинах океана ещё и не такое может произойти.
Третий решил поразить товарищей своей историей: – Я у себя на огороде посадил подсолнух, он вырос толстый, прочный и высокий, по нему я и забрался на небо. Там я встретил высокого седобородого старца. Им оказался сам бог Саваоф, он пожурил меня, что я без приглашения прибыл к нему, и помог мне спуститься на землю.
Трое покачали головами: – Ничего удивительного в твоей истории, бывает, что и крапива вырастает почти до самого неба.
Слово досталось последнему, самому молодому в компании, вихрастому пареньку, возраст которого едва перешагнул двадцатую зиму: – Меня однажды пригласили на рыбную ловлю, мы хорошо подготовились, взяли с собой ящик вина, вот только беда, штопор взять забыли. Двое суток рыбачили, а вино пришлось домой привезти нетронутым.
Услышав
– Я выполнил условие, рассказал побасёнку, которой никто не поверил? Значит остаток в стакане мой, и я отдаю его Василию. Мне выпитая доза достаточна, а ему, что слону дробина.
Охота на медведя
Я не отличаюсь богатырским здоровьем, не могу много часов шагать по ровной дороге, не говоря о лесном бездорожье. Поэтому я никогда не бродил по тайге. Много лет я не был в родной деревне. Не имея в ближайшей перспективе никаких срочных дел, я поехал навестить могилу матери. Родной дом давно уже потихоньку разобрали на дрова, поэтому я остановился у соседки, Анны Степановны. Вечером в её дом собрались, наверное, все жители деревни, поглазеть на заезжего гостя, посудачить и угоститься самогонкой. Я немного перебрал деревенского хмельного напитка и рассказал несколько охотничьих баек, главным героем которых представил себя. Ранним утром меня разбудил гул голосов. Перед кроватью стояли несколько женщин. Они стали умолять меня убить медведя, который стал озоровать, задрал корову, а нынешней ночью двух баранов: – Наши мужики хорошо воюют со стаканами в руках, а стрелять умеют только табачок друг у друга, настоящего оружия боятся, как огня.
После ночного бахвальства отказываться никак нельзя. Понадеявшись на «АВОСЬ», я взял ружьё, топор, верёвку и маленького ягнёнка, и пошёл в лес. Там я привязал ягнёнка к дереву, поблизости, в ветвях толстой, раскидистой берёзы из доски и верёвки устроил гамак. В ожидании зверя мои глаза закрылись, и Морфей подхватил меня в свои объятия. Проснулся от тряски и раскачивания. Медведь стоял на задних лапах, а передней раскачивал моё пристанище. Я потихоньку взял топор и размахнулся. Остриём топора я хотел ударить зверя в середину лба, но топор зацепился за верёвку, держащую гамак, и перерубил её. Я, с доской и другим имуществом на ней, упал на медведя. Подчиняясь инстинкту самосохранения, мои ноги понесли меня в деревню со скоростью, недоступной лошади. По скорости бега я превысил и намного все мировые достижения. Жаль, что мой рекорд мог зафиксировать только медведь. Через месяц я получил письмо от Анны Степановны. Она пишет, что медведь больше не озорует. Ребятишки его нашли, он лежал недалеко от привязанного к дереву ягнёнка. Мужики после этого несколько дней заедали самогон медвежатиной.
Страшный сон
Размышления о превратностях бытия половину ночи не давали уснуть. Когда Морфей всё же захватил меня в свои объятия, перед глазами поплыли страшные картины. Началось с того, что весь народ страны поддался на уговоры власти, учёных и врачей о необходимости беречь своё здоровье. Наяву такое немыслимо, а во сне, пожалуйста – все люди в стране в один день бросили курить и пить алкогольные напитки. Первыми почувствовали что-то неладное работники розничной и оптовой торговли. Потенциальные покупатели стали проходить мимо торговых точек, поэтому у продавцов иссяк финансовый поток. Нечем стало платить аренду, налоги и зарплату. Торговые предприятия пришлось закрыть. Немного более продержались производители, у них выше запас прочности. Но и они тоже были вынуждены остановить работу предприятий. Прекратились и финансовые ручьи от акцизов и налогов, текущие в государственный бюджет. Стали бессмысленными антитабачная и антиалкогольная кампании, которые позволяли взвинчивать акцизы, то есть цены. Пришлось в срочном порядке сокращать государственные расходы, в первую очередь социальные. Сократились не только финансовые потоки в государственный бюджет, но и доходы всего народа. Начал впереди маячить день народного гнева. Государственная дума приняла новые законы, которые курить и пить разрешали всегда и везде. Властителям дум власть предложила на телеэкранах находиться в дыму сигар и с бокалом в руке. Учёные и врачи во всех средствах информации стали доказывать, что табак и спиртные напитки полезны человеческому организму, они там что-то корректируют, дополняют и исправляют. Проповедники куреня и употребления спиртных напитков ссылаются на статистические данные и проводимые исследования. Проснулся я в холодном поту.
И смех и грех
Сержант полиции втолкнул в камеру Петра Фёдоровича Краснова, обросшего трёхдневной седой щетиной: – Посиди здесь до суда, шутник.
На нарах расположились четверо молодых парней. Их лица сияют синяками и ссадинами, словно они, не далее как вчера, вышли из Мамаева побоища.
– Кто вас, хлопцы, так славно отделал?
Вы что, никак с медведем решили побороться?– Мы сами расписали друг друга, решили кулаками помахать, сами сейчас не знаем причину потасовки. Что с нас взять? Мы молодые, необузданные. Ты то, старый пень, давно угомониться должен, или что, седина в бороду, бес в ребро?
– Так я что, страдаю за людское невежество.
– Расскажи свою байку, дед, о людском невежестве. Послушаем тебя, время всё равно коротать нужно. Можем вместе посмеяться.
– Чего не рассказать, слушайте. Договорились мужики, и я вместе с ними, устроить внеочередной праздник. Заниматься в деревне нечем, и душа праздника требует. Какой же праздник без спиртного? У меня в кармане кот наплакал, как будто в кармане дыра огромная. Пить на халяву я не привык. С деньгами дома обстановка тоже неважная, но тридцать рублей старуха найдёт, коли будет на то её добрая воля. Прошу их, якобы, для похода на рыбалку. Она крик подняла, кричит, что не даст, что неделю назад с рыбалки без рыбы на четвереньках приполз, что нет рыбы в нашей речушке. И она права, в нашей речке рыба уже лет двадцать не водится.
– Дед, почему тридцать рублей просил, что-то мало для спиртного?
– У нас самогон по такой цене продаётся.
– Зелье, наверное, ядовитое, отравиться не боишься?
– Со времён Горбачёва пьём его, все живы и здоровы. Слушайте дальше. Не даёт жена денег, ну ни в какую. Пригрозил я ей, что если не даст тридцать рублей, я пойду и повешусь. Она отвечает, что иди и вешайся, что она только рада будет, что некому будет самогон глотать. Убежала она в магазин. Я пошёл в кладовку, привязал верёвку к ремню, пропустил под рубашку и второй конец привязал к балке. Небольшой обрезок верёвки обвёл вокруг шеи. Вишу, предвкушаю удовольствие, представляю, как заглянет в кладовку жена, увидит меня, завизжит на весь посёлок и бросится к участковому. Я верёвку сниму, остановлю и успокою её. Тогда она непременно даст мне эти несчастные тридцать рублей. Всё произошло не совсем так, как я предполагал. Не успел я её остановить, она завизжала и, как молния, вылетела из кладовки. От её визга я почти оглох, но продолжаю висеть, жду развития событий. Заходит в кладовку соседка Анна, она часто к нам заходит, моя тоже к ней бегает, у них свои дела. Увидела меня, повешенного, пискнула, затем сняла с полки шматок сала. Такого я вытерпеть не мог, крикнул ей, чтобы положила сало на место. Мои слова подействовали на неё, как удар обухом топора по голове. Она ойкнула и свалилась на пол. На её беду там стояла дырявая кастрюля. Аннушка грохнулась на неё и сломала ребро. Вскоре и моя старуха пришла вместе с участковым. Он поставил рядом со мной табурет, встал на него и начал резать верёвку. Падать мне не хотелось, и я обнял полицейского. Он от испуга полетел с табуретки и сломал ногу. Их заставляет падать и ломать кости их собственное невежество, а мне придётся пятнадцать суток мести улицы.
Громкое ха – ха – ха, вылетающее из глоток четверых молодых здоровяков сотрясает стены камеры в отделе полиции.
Зачарованный Квирик
Фея летела над землёй, которая проснулась от зимней спячки и зеленью разнотравья улыбалась ласковым, тёплым лучам солнца. Всюду, куда фея переводила взгляд, расцветали яркие, многокрасочные цветы. Фея улыбалась от удовольствия. Внезапно улыбка на её лице погасла, и на нём появилось выражение скорби и печали. На степной тропинке она увидела спящего, маленького уродца. Возрастом он не старше семнадцати лет, но его маленькое личико с обвисшими щеками изрезано глубокими морщинами, словно принадлежит старцу, приближающемуся к столетнему юбилею. Круглый, как морковка, нос перпендикулярно отходит от середины лица, затем изгибается полукружием и нависает над верхней губой. На спине, словно пень от спиленного на лесной опушке дерева, возвышается горб. Ручки и ножки тоненькие, как хворостинки. Фея опустилась на мягкую, зелёную траву рядом со спящим уродцем, положила ладонь с длинными пальцами на его голову с редкими волосами цвета пожухлой травы.
– Несчастное создание, природа в день гнева породила тебя. За свою короткую жизнь ты ни разу не слышал доброго слова, все смотрят на тебя с презрением и гонят прочь. твоё сердце наполнилось злобой и ненавистью ко всему человеческому роду. Я не могу изменить капризного творения природы, но нашлю на тебя волшебные чары. Отныне все будут видеть в тебе благородные черты красивого юноши, и говорить ласковые слова. Как люди говорят – «Доброе слово и кошке приятно». И пусть всё сказанное тобой воспринимается окружающими россыпью мудрости всех времён и народов. Да будет так.
Фея сорвала зелёный листик, коснулась им лба спящего уродца и улетела прочь. В это время мимо проезжал экипаж, обычная деревенская телега, которую тянул, запряжённый в неё осёл. На телеге ехали молодые две девушки и два юноши. Они студенты университета, едут на летние каникулы в лесную глухомань, где собираются прожить до осени на лоне природы без комфорта и благ цивилизации. Одна из девушек увидела спящего: – Смотрите, какой красавец спит на голой земле, остановите осла, пойду, разбужу его, пусть едет с нами.