Рассказы

– Угощайтесь, – она придвинула блюдо ко мне и села напротив.

– Вы сами печете?

– Конечно. Специально к вашему приезду… Вот с грибами, а этот с ягодами.

Пироги были совершенно одинаковыми, такие, что, не разрезав, не определишь, какой с чем. Но она как-то определяла, по каким-то только ей понятным признакам. Лаконичность, даже аскетизм быта проявлялись во всем. И по этой веранде с одним столом под белой скатертью, парой стульев и старым буфетом ничего нельзя было сказать конкретного о хозяйке. Пожалуй, только синяя полоска на крышке чайника казалась необязательным допущением. Невинным излишеством.

Пока я оглядывал обстановку, хозяйка взяла чайник в свои руки.

– Вам покрепче?

– Спасибо… достаточно.

– Можно подбавить из того чайника. Только что вскипел.

– Я сам… А вам подлить?

– Извините, я забыла спросить, может, вам сахар нужен?

– Нет, что вы. Сахар тут не к чему.

– Я тоже так думаю. Сладкий чай это как сладкий суп.

– Точно.

Мы рассмеялись. Я отрезал от первого пирога – он оказался с грибами, как она и говорила. Из второго начинка сразу протекла красно-черным соком. Хозяйка предупредила мой вопрос.

– Здесь всего понемножку: черника, брусника, клюква, малины остатки, смородина из сада.

Эта смесь лесных и садовых даров в свежей оболочке теста, пришлась мне по вкусу. Я даже не заметил, как умял по половине каждого пирога. Она смеялась, повторяя, чтобы я не стеснялся и ел, сколько захочу. Сама она лишь прихлебывала из чашки.

По какому-то закону здешней природы все складывалось так, как мне хотелось. И как обычно случается, тут же возникло ощущение, что я уже бывал здесь, более того, жил какое-то время.

– Давно у вас этот дом? – сам собой родился первый вопрос.

– Как, вы уже начинаете? – она встрепенулась. – Давайте, я хоть посуду уберу.

– Не нужно. Пусть все так остается, как есть. Не тревожьтесь, представьте, что я ваш давнишний знакомый, который долго у вас не был и все забыл.

– Хорошо, я попробую, – она разгладила скатерть ладонью, словно первоклассница. – Дом, вы говорите?.. Еще до войны мои родители построили, я потом уж утеплила, когда перебралась из города жить.

– А дети?.. У вас есть дети?.. То есть я хотел спросить, после войны вы еще были замужем?

– Не была. И детей нет.

Она сказала это просто, без всякой жалобы и сантиментов. Поэтому я решился спросить прямо.

– Ждали?

– Ждала-а, – она протянула последний слог, будто хотела вместить в него это ожидание. – Ведь я ничего не знала тогда. И до сих пор не знаю.

Это правда. Не было ни похоронки, ни уведомления о том, что пропал без вести. Она долго ходила по инстанциям, просила, плакала. Один раз с ней даже случился сердечный приступ. И потом больница, санаторий. Ее уже никуда не пускали. Пропал человек и точка.

– Говорят, неведение страшнее всего. Как же вы все пережили?

– Да, – согласилась она. – Неведение о двух головах, как химера. Одна голова тебе шепчет – умер, забудь, а другая – живой, живой. Вот и разрываешься между ними двумя.

– Вам тяжело об этом говорить? Но ведь уже столько лет прошло…

– Сейчас по-другому воспринимается. Вы спрашивайте. Я понимаю, у вас работа такая. Я тоже в юности мечтала стать журналистом. Ездить по разным городам, общаться с людьми, слушать их откровения… На журфак поступала… не прошла. Вы спрашивайте. Только я мало что могу рассказать, мы вместе-то были всего два месяца… два медовых месяца.

– Скажите, а когда вы узнали, что он профессиональный разведчик?

– Не сразу. Я студенткой была, а он представился как военный. А потом пропал, на год или больше. Я уж и забывать стала, смирилась. А в апреле сорок первого вдруг объявился, сказал, что в увольнительной. Мы тогда в этот дом приехали пожить. Но его еще раньше вызвали, чем война началась. Потом эвакуация. Вернулась одна, родители в войну умерли, в городе квартира сильно пострадала из-за бомбежки, а дом этот цел оказался.

– Когда же вы пожениться успели? И как решились оба?

– А вот после одного случая. Как раз теплые дни начались в конце апреля. Мы в лес пошли и заблудились. Я-то еще плохо места эти знала, а он вообще первый раз. До темноты петляли, никак не могли выйти к поселку или хотя бы на дорогу. Звезды уже на небе зажглись, шорохи по лесу пошли. А он спокойным казался, будто мы гулять продолжаем. И знаете, мне как-то тоже спокойно было. Я сама сказала, чтобы в лесу заночевать, а наутро снова идти, только уж в одном направлении. Устроились мы на поляне, он костер разжег, веток сухих в ложбинку накидал, прошлогодних листьев, прижались мы друг к дружке, и так мне тепло и хорошо стало. Я быстро заснула. А когда проснулась, он уже стоит надо мной, улыбается. Пошли, говорит, я дорогу знаю. Откуда, спрашиваю. Запомнил вчера, говорит. Так ты все это время молчал? Испытать тебя хотел, говорит, мне жена такая нужна, как ты. А мне такой муж не нужен, сказала я и отвернулась. Но следом все-таки пошла, обиду глуша. Ну, а дома уже помирились, он мне предложение сделал официальное, тогда же и рассказал все. Ну, не все, конечно…

Она снова рассмеялась, смех у нее был тихий и чистый, видимо, сохранился таким с молодости.

– Свадьбу сыграли сразу. Да и свадьбой по теперешним понятиям не назовешь – поехали в город, расписались, посидели с моими родителями, вот и вся свадьба. Мне иногда кажется, единственное, что было реальное в моей супружеской жизни, эта вот та ночная поляна… Да вы кушайте еще пирог, если понравился.

Я не мог отказаться. Тем более, надо было сделать паузу. Мы оба сейчас в ней нуждались.

– За грибами сами ходите? – спросил я, приступив ко второй половине грибного пирога.

– А как же? Лучше всех этот лес знаю. Где какие грибницы, в какое время надо идти. У меня все грибные места, как грядки в огороде. Хожу, проверяю, ветками прикрываю до срока. И грибы меня уже не боятся. Не прячутся. А то знаете, как бывает.

– Знаю, знаю. Тоже пробовал замечать, пока маленькие, а приходил через пару дней и найти не мог. А здесь, я вижу, грибные места.

– Да. Сразу от дома и начинаются. Вон тропинка, по ней можно к березняку выйти, где маслята, – она уже чертила рукой через открытое окно.

– Это в какую сторону? – я тоже решил запоминать дорогу.

– Немного правее отсюда. Потом ельник пойдет, там грузди, свинушки, волнушки, все для соленья. А если перейти просеку с высоковольтной линией, то уж в том лесу и подберезовики, и красные, и белые попадаются. Но больше всего их как раз на той поляне… где мы ночевали. Самое грибное место в этих краях – иногда целую корзину на нем собрать можно.

Я понял, что, как ни раскручивай разговор, он все равно приведет на эту поляну. На «наше место», как я отчего-то сразу стал его называть, про себя, конечно.