Расследованием установлено…

Как человек — конечно, не может.

Как чекист — обязан. И в этом смысле чекист должен быть человеком, умеющим побеждать собственное «я». Более того, если имеется хоть один шанс на успех, чекист обязан испробовать его.

Несколько лет назад за преступление против государства были арестованы студенты третьего курса ЛГУ имени А. А. Жданова Александр Р-н, Александр С-й, Сергей Ч-в и телемастер производственного объединения «Ленрадиобыттехника» Ефим Р-г. Фамилии их полностью не привожу по этическим соображениям, поскольку в результате проделанной чекистами в ходе следствия работы появилась возможность обойтись без уголовного наказания и до суда дело не дошло. Хотя могло быть и иначе: в канун самого главного для советских людей политического праздника — очередной годовщины Великого Октября — эти четверо распространили в Ленинграде большое количество самодельных листовок антисоветского содержания.

В соответствии с законодательством задача следствия состояла в том, чтобы установить в полном объеме их вину и привлечь к уголовной ответственности.

Однако чекисты поставили перед собой другую задачу, можно сказать сверхзадачу: попытаться идейно разоружить их, оказать на них профилактическое воздействие. Тем более что в ходе следствия обнаружилось: совершившие преступление находились под сильным влиянием буржуазной идеологии, подрывной пропаганды и, веря ее инсинуациям, считали, что являются этакими героями, борющимися за якобы попранные в нашей стране права человека.

Когда я знакомился с материалами на эту четверку, вчитываясь в протоколы допросов, в показания свидетелей, в приобщенные к делу справки, то, все более убеждаясь в нелепой, убогой простоте случившегося, помнится, ясно и отчетливо подумал вот о чем.

Мы все — по крайней мере мужская половина человечества, сколько нас есть миллионов, — в детстве хотим был необыкновенными. Хотим быть такими, чтобы все остальные нами восхищались, думали про нас: «Какой он храбрый! Какой он удивительный! Какой он не такой, как все!»

С еще большей остротой, с желанием выделиться мы не только хотим этого, но и порой мним так о себе в юности.

Позже романтический инфантилизм у одних проходит или забирается глубоко внутрь, только едва теплясь как безобидное, но согревающее в сентиментальные минуты воспоминание детских лет. У других, напротив, он становится своеобразной затвердевшей гранью внутреннего мира, чуть ли не оселком, на котором пробуются ценности всего окружающего. Чаще всего такая его гипертрофированность, в собственных глазах возвышающая молодого человека над остальными людьми, не имеет под собой реальных достоинств. И тогда он впадает в ошибку, — от недостаточной самокритичности, оттого, что не умеет взглянуть не только внутрь себя, но и на себя, на свои поступки со стороны.

Иными словами, несмотря на произошедший разлад с действительностью, он продолжает мнить о себе: какой он хороший, какой смелый и умный. И вдруг ему говорят: нет, это вовсе не так. Ты не такой. И выкладывают перед ним на стол факты, показывающие его не в розовом, а в реальном свете, в котором становится очевидным, что выделяется он отнюдь не достоинствами, а наоборот. Выделяется, оказывается, тем, что противопоставил себя обществу! Причем в ущерб обществу, ибо двигал им заурядный эгоизм, замешанный на некомпетентности.

Молодой человек, однако, начинает яростно сопротивляться, не сдает своих позиций, потому что никто никогда не говорил ему с такой жесткой откровенностью, с такой неумолимой прямотой, что он не прав, глубоко не прав.

В итоге — драма, которой, будь он чуточку самокритичней, могло бы и не быть. Драма не отвлеченная, за которой можно позволить себе следить с легким скептицизмом, памятуя, что перед тобой все ж таки розыгрыш, а самая что ни на есть реальная, потрясающая душу, так как средоточием драматизма событий является собственная судьба.

Я спрашивал одного из следователей, работавших с этими молодыми людьми: так ли, не ошибся ли я в понимании ситуации? И он ответил: нет, не ошибся, примерно так все и было. Разумеется, для самих подследственных. Потому что для работавших с ними чекистов все обстояло иначе. Для них это была профилактическая работа. Поединок личности с личностью.

Я и сам, без его подсказки, пришел к тому же. Мой собеседник, Валерий Евгеньевич Гордеев, только подтвердил мои ощущения. Но подтвердил с большим нажимом, превратив ощущение в факт. И по тому, как он, едва прикурив, тут же потянулся к пепельнице, чтобы стряхнуть с сигареты еще не нагоревший пепел, а в глазах сгустилась темнинка сосредоточенности, я понял, что напряжение тех дней и сейчас памятно ему.

Он и не скрывал этого и дал мне некоторые пояснения относительно того, почему считает профилактику чем-то вроде поединка, а не простым выполнением бюрократических обязанностей. Вкратце теперь воспроизведу их.

На первый взгляд в таком поединке все преимущества на стороне чекиста. Мол, он избирает место и время: он арестовывал, он вызывает — на допрос. Он является инициатором, а стало быть, может заранее соответствующим образом подготовиться. У него под руками материалы, вещественные доказательства, многое другое.

Но это — только на первый взгляд. Ибо каждый из представляющих две противоположные стороны — чекист и тот, с кем его сводит судьба, — оба одинаково готовятся к поединку. Вся предшествующая сознательная жизнь сводит их лицом к лицу. Сводит, чтобы один победил, а второй проиграл, признав свою неправоту.

Собственно, победить конечно же должен чекист, ибо в таком поединке он просто обязан (другого не дано) быть сильнее. Обязан не подавить профилактируемого, а убедить его фактами, логикой и предостеречь. И сделать это он должен таким образом — не только доказательно, но и проникновенно, — чтобы его аргументы были с доверием, благожелательно, упав на благодатную почву, восприняты и правильно оценены. А ведь оппонент по-прежнему сопротивляется — не только потому, что с ним не в игрушки играют, предъявляя спрос с позиций защиты интересов государства, но и потому, что он сталкивается с психологическим развенчанием себя как личности безгрешной, чуть ли не идеальной.

Вот такие пояснения дал мне Валерий Евгеньевич. Я полностью разделяю их. В профессии каждого человека есть минуты, мгновения наивысшего удовлетворения.

Уверен, что для следователей, которые работали с этими четырьмя арестованными, минутами наивысшего профессионального удовлетворения стали минуты, когда «подопечные» смогли наконец дать объективную оценку содеянному.

Ефим Р-г (выписка из протокола допроса): «Я прекрасно понимал и понимаю, что своими действиями, то есть распространением листовок антисоветского содержания, мы причинили определенный вред Советской власти… Проклинаю себя за то легкомыслие, с которым я отважился бросить вызов в лицо всему нашему обществу, нашей Родине Я раскаиваюсь в совершенном преступлении и заверяю органы следствия в том, что честным трудом искуплю свою вину и никогда более не допущу ничего подобного».

Александр С-й (заявление с просьбой приобщить к делу):

«Я, С-й Александр Куприянович, в ходе следствия, под влиянием бесед со следователем, встречи с родителями, размышляя над содеянным, пришел к выводу, что распространение листовок антисоветского содержания было результатом глубокого заблуждения, в чем я теперь раскаиваюсь. Я искренне считал, что действую согласно своим убеждениям, что совершенное мною будет одобрено моими согражданами».

Неформальны эти признания. Что и говорить, человек быстрее приходит к постижению каких-то истин, когда оказывается в критических ситуациях. А уж куда еще критичнее, если тебя буквально за рукав оттаскивают от пропасти, куда ты собирался шагнуть! От пропасти, за край которой ты уже заглянул. Нешуточность которой наконец-то, кажется, постиг.