Расследования доктора Гидеона Фелла. Преступный замысел (сборник)

– Видите? – спросил полковник громким шепотом. – Сам с собой разговаривает. Врачи говорят, это один из первых чертовых признаков. Вот беда-то, да? Старина совсем спятил. Лучше потакать его причудам.

Полковник Стэндиш заблуждался, думая, что говорит шепотом, – он гремел на всю улицу. Впрочем, епископ, казалось, его не слышал. Он увидел своего сына и остановился. Его жесткое лицо расплылось в обаятельной улыбке, одной из тех, что делали его похожим на Брайана. Но эта улыбка была мрачноватой. Он поспешил подойти, чтобы пожать Доновану руку.

– Мальчик мой! – сказал епископ. Его звучный голос, который в юные годы епископа мог убедить человека в чем угодно, торжественно разнесся по Дерби-стрит. Даже Стэндиш, казалось, был очарован. – Я так рад, что ты вернулся. Я, конечно, должен был встретить тебя в порту, но неотложные дела требовали моего присутствия в другом месте. Ты хорошо выглядишь. Очень хорошо.

Это утверждение лишь заставило Донована чувствовать себя еще более неловко. Похоже, его отец был очень занят.

– Привет, папа, – сказал он, сняв шляпу.

– С твоими теперешними знаниями, – с воодушевлением продолжил вещать епископ, – ты сможешь помочь мне в одном деле первостепенной важности, которую другие, – он выразительно посмотрел на полковника, поджав губы, – так и не осознали. Доброе утро, Стэндиш.

– Оу… Амм… Ммм… Да, доброе утро, – нервно откликнулся полковник.

Епископ внимательно посмотрел на него. В его глазах промелькнуло любопытство.

– Стэндиш, мне жаль говорить это старому другу, но вы дурак. Я вынужден сказать вам это. Я сглупил, что признаю. Но… – Епископ медленно вытянул руку, в его голосе вновь зазвучало воодушевление. – Ни дождь, ни буря не смогут заставить меня свернуть с моего пути. Даже самый скромный из людей, вдохновленный великой целью, будет сильнее тех, чьи цели ложны.

Его сын едва не захлопал в ладоши – когда его старик начинал говорить таким образом, он мог вдохновить даже толпу мумий. Не так важно было, что он говорил, важен был тон его гипнотического голоса, его взгляд и внутренняя убежденность.

– Да, я часто об этом думаю, – согласился полковник. – Но, старина, послушайте, черт возьми, – зачем вы ушли вчера с «Фермы», никому не сказав, куда направляетесь? Мы едва не отправились вас искать – жена запаниковала, и все прочее.

– Чтобы доказать свою правоту, сэр, – мрачно ответил епископ. – И счастлив сказать, что мне это удалось. У меня есть информация для Скотланд-Ярда. Я сходил домой, чтобы посмотреть кое-какие документы… – Он скрестил руки на груди. – Готовьтесь, Стэндиш. Это будет бомба.

– Господи боже! – вскричал полковник. – Спокойнее, старина. Успокойтесь. Мы же в школе вместе учились и…

– Вы меня неправильно поняли, – прервал его епископ, угрожающе нахмурившись. – Вы никогда не отличались выдающимся умом, но уж это могли бы понять. Я собирался сказать, что…

– Простите, сэр, – послышался голос полисмена, обращавшегося к полковнику Стэндишу. Юный Донован, предпочитавший не встречаться с полицией, вжался в кресло. – Простите, вы полковник Стэндиш?

– Амм… – протянул полковник, будто усомнился в этом факте. – Мм… да. Что случилось?

– Пожалуйста, пройдемте со мной в кабинет старшего инспектора, сэр. Старший инспектор предположил, что вы ожидаете здесь…

– Старший инспектор? Что ему угодно?

– Не могу знать, сэр.

Глаза епископа сузились.

– Берусь предположить, – сказал он, – что-то случилось. Идемте – будет лучше, если мы вместе отправимся туда. Все в порядке, констебль. У меня тоже назначена встреча со старшим инспектором Хэдли.

Юный Донован не хотел никуда идти, но под взглядом своего отца не смог отказаться. Констебль провел их по Дерби-стрит во двор, где стояли синие полицейские машины, и внутрь кирпичного здания, которое напоминало школу.

В кабинете Хэдли в лучах утреннего солнца виднелась кружащая по комнате пыль. С улицы через открытые окна доносился шум машин, проезжавших по набережной Виктории. За столом Донован увидел невысокого седого человека с холодными внимательными глазами и подстриженными усами. Его руки спокойно лежали на столе, но едва он увидел вошедших, как губы инспектора неприятно изогнулись. Телефонная трубка, снятая с аппарата, лежала на столе у его локтя. Рядом сидел доктор Фелл, хмурясь и тыча в ковер наконечником своей трости.

Епископ откашлялся.

– Мистер Хэдли? – начал он. – Позвольте представиться. Меня зовут…

– Полковник Стэндиш? – спросил Хэдли, глядя на него. – Вам пришла телефонограмма. Я ее принял, но вам, возможно, лучше самому поговорить с инспектором.

– А? Инспектором? – переспросил полковник. – Каким еще инспектором?

– Вашим подчиненным. Вы знакомы с мистером Септимом Деппингом?

– Стариной Деппингом? Боже, да. Что с ним? Он живет в гостевом домике в моем имении. Он…

– Он был убит, – сказал Хэдли. – Застрелен в голову. Его нашли утром. Вот телефон.

Глава 3 Восьмерка мечей

На мгновение полковник замер, уставившись на Хэдли. Его спортивный костюм выглядел в этой обстановке неуместно.

– Но… Деппинг? – воскликнул он. – Черт возьми, это не может быть Деппинг! Деппинга не могли убить. Ему бы и в голову не пришло быть убитым! То есть…

Хэдли подвинул ему стул. Рыча, полковник опустился на него и взял телефонную трубку с видом человека, полного решимости разоблачить эту ерунду.

– Алло, алло… А? Мерч? Как жизнь? О, в смысле, о чем весь сыр-бор?… Но откуда вы знаете? – Пауза. – Ну, может, он чистил свой пистолет, вот тот и выстрелил, – вдохновенно предположил Стэндиш. – Знал одного парня, с которым такое приключилось. В пятьдесят девятом… Прострелил себе ногу… Да нет, черт возьми. Да, понимаю. Он не мог этого сделать без пистолета… Ну да, ну да. Вы за старшего, Мерч. Буду во второй половине дня. Все время что-нибудь приключается, чтоб его! Ну да, ну да. Бывайте. – Он повесил трубку на рычажок. – Черт возьми! Я забыл спросить его…

– Я располагаю всеми фактами, – прервал полковника Хэдли. – Возможно, вы сможете прояснить мне кое-что. Прошу, присаживайтесь. А эти джентльмены…

Джентльмены представились. Епископ Мэпплхэмский, с угрюмым видом сидящий по другую сторону стола Хэдли, смотрел на Стэндиша едва ли не со злорадством. Он казался обеспокоенным, но не мог удержаться от комментария.

– Как бы я ни сожалел о том, что человек лишился жизни, должен указать на то, что я предупреждал об этом. Конечно, это не умаляет вины того, кто это сделал, и не снимает с его души проклятья. Но все же…