Расслоение

Первым продемонстрировал дисциплинированность, Никита Сергеевич Гусев. Старик строго посмотрел на притихшую толпу.

– И то, правда. Нечего тут галдеть. Обязательно, Ваня, ко мне загляни. Я Павловну нашел, а уж потом и Зою Петровну.

– Хорошо, Никита Сергеевич. Расходимся, расходимся! У коров молоко скиснет.

Неохотно, бросая на участкового косые взгляды, люди начали расходиться. Платов смотрел на широкую спину Гусева и мысленно радовался тому, что именно он, самый спокойный и рассудительный в Липовке, стал главным свидетелем. Последней с места происшествия уходила, как и следовало ожидать, Наташка Устинова.

– Не по зубам это заваруха нашему рыжему! – нарочито громко, чтобы быть услышанной Иваном, сообщила она подруге. – Это ему не брагу из бидонов выливать. Тут они все мастаки, а как настоящего бандюгу увидят, сразу пистолеты в лужу роняют!

Вылитая из бидонов брага, была самым больным местом Устиновой. Не далее, как неделю назад Платов свел на нет выпуск Натахой очередной партии самогона, найдя у нее в сарае две сорокалитровых молочных емкости с бурым, игриво бурлящим полуфабрикатом.

Мысленно пообещав припомнить Устиновой пистолеты в лужах, участковый с удовлетворением осмотрел опустевшую улицу.

Ляшенко уже входил во двор дома библиотекарши и Иван поспешил присоединиться к майору.

– Эге, старлей, – начальник уже с порога засек отсутствие в углу комнаты иконы. Над пятном на выцветших обоях из стены торчал гвоздь, а на полу валялось вышитое полотенце. – Ясно за чем он приходил.

Во второй комнате, служившей покойной хозяйке спальней, по стенам были развешены разномастные полки, уставленные ровными рядами книг. На столе рядом с зажженной лампой лежали очки. На этом порядок заканчивался. Весь пол комнаты устилали разбросанные газеты. Майор ступал по ним, словно не замечая, а Иван присел и принялся рассматривать.

– Интересно, зачем понадобилось разбрасывать газеты?

– Ясно зачем. Икону завернуть.

– Для этого достаточно было взять парочку газет из стопки, а тут…

– Не лепи из говна коников, Платов, а лучше скажи, кто у тебя главный кандидат на такого рода пакости? – майор вынужден был пригибаться, чтобы не цеплять головой потолок. – Ранее судимые, чтоб им пусто было, на участке есть?

– Как не быть, – вздохнул Платов. – Виктор Рыжов, к примеру, совсем недавно откинулся.

– Значит, бери его за шкирку! Тут я сам разберусь. Вон и прокурорские уже подъехали.

На входе Иван столкнулся со знакомым следователем, который с улыбкой Иуды, заметил:

– Не много ли жмуриков за один-то раз? А Платов?

– С тебя хватит. Хватайся за свое главное оружие – шариковую ручку!

– Можно подумать, что твое главное оружие «стингер»!

Накопившуюся за два дня злость инспектор выместил на двух сержантах, мирно покуривавших рядом с УАЗом.

– Минздрав запрещает и советует заняться делом, орлы! За мной!

Жилище Витьки Рыжова встретило визитеров гостеприимно распахнутой дверью и наличием отсутствия хозяина.

– Живут же, люди, – брезгливо поморщился рослый сержант, обводя взглядом, спартанское убранство покоя, до боли напоминавшего хлев. – Хуже свиней!

Платов отметил, что среди разбросанных по полу бутылок есть несколько еще не покрытых пылью. О том, что Витька провел здесь, по крайней мере, одну ночь свидетельствовал и продавленный топчан в углу. На скомканном байковом одеяле валялись несколько мятых купюр мелкого достоинства.

– Не иначе, как вчера вечером еще фестивалил, – глубокомысленно заметил второй спутник Платова, нюхая взятый со стола стакан. – Чернильце еще высохнуть не успело.

– И не один! – радостно констатировал его коллега. – По-моему с бабой!

– Поразительная наблюдательность, – хмыкнул Платов, давно заметивший на стакане след розовой помады. – Знать бы, где эта дамочка.

Ответом стал громкий стук в дверь кладовой, от которого бравые сержанты едва не выронили автоматы.

– Выпустите меня отсюда! Сейчас же!

Судя по голосу, кричала девушка. Иван жестом остановил подчиненных, которые быстро пришли в себя и готовы были изрешетить дверь и того, кто за ней был, шквальным огнем.

– Спокойно, мальчики. Берегите боеприпасы. Будем брать живьем.

Пленница была заперта посредством ржавой отвертки. Как только участковый вытащил ее из дужки пробоя, дверь с душераздирающим скрипом распахнулась, и из темной ниши кладовой показалось заплаканное личико, обрамленное растрепанными каштановыми волосами с запутавшимися в них клочьями паутины.

– Менты?! – при виде освободителей узница явно хотела вернуться в свою темницу, но Иван успел схватить ее за плечо и силой выволок на свет.

– Как сиделось? Крысы не беспокоили?

– Только одна, – нашлась девушка. – С рыжей шерстью.

– Надеюсь, ты имеешь в виду не меня, а своего дружка Рыжова, – нахмурился Платов.

– Обоих!

Инспектор оценил смелость девушки и ее внешность. Несмотря на плачевное состояние прически и потеки туши на лице она была симпатичной. Короткая джинсовая юбка не скрывала стройных ножек, а темно-синий свитер вызывающе обтягивал высокую грудь.

– Вот, что узница замка Иф, сейчас ты пойдешь с нами! – безаппеляционно заявил Иван. – Расскажешь, как с Витькой знакомство свела и, чем вы этой ночкой занимались.

– В подробностях? – хихикнула окончательно пришедшая в себя девушка. – А не перевозбудишься?

Все четверо вышли на улицу. Иван заметил заинтересованные взгляды сержантов на красавицу из кладовой и почувствовал укол ревности.

– Как звать, запыленная?

– Юлька. Сизова.

– Кой годик миновал?

– Осьмнадцатый! Совершеннолетняя я, начальник, не прицепишься!

– И где ж ты Витьку подцепила?

– Не я его, он меня. С подружками малость бухнули, их на автобус посадила, а тут и Витька нарисовался, урод тряпочный. Вином угостил, а дальше, – Юлия задорно тряхнула своими каштановыми кудрями. – Амнезия! Только вчера вечером очухалась. Собирались выпить, а к Витьке друг приперся. Он и запер меня, чтобы разговору не мешала.

– Плечевая, одним словом! – хохотнул сержант. – Для таких, как ты, амнезия – нормальное состояние.

Девушка резко остановилась и злобно посмотрела на обидчика.

– Не посмотрю, что с автоматом! В секунду похабную рожу расцарапаю!

– Чего-о-о? – здоровяк набросился бы на девушку, но Иван вовремя преградил ему путь.

– Брек. Без взаимных оскорблений. А вы, юноша, не забудьте, что пока форму носите.

– Было бы кого оскорблять, – буркнул милиционер, отступая. – Королева бензоколонки…