Рассмешить богов

— Ты, я вижу, даже не потрудился переодеться, — заметил Дэн, демонстративно поддев пальцем прореху на Витькиной вытертой кожанке. Из-под куртки выглядывала замусоленная трикотажная майка, криво зашитая в нескольких местах неумелой мужской рукой. — Вить, а ваше начальство не перегибает палку, заставляя вас выглядеть не богаче коренного населения? По-моему, даже коренное население свои тряпки стирает и штопает.

— Иди на фиг! — огрызнулся Витька. — Много б ты понимал в обычаях коренного населения! Толком выстиранная и заштопанная одежда означает наличие в доме женщины, а если мою гипотетическую женщину никто не видит, значит, я ее прячу. А если прячу, то она либо мутантка третьей степени или выше, либо, наоборот, полностью здорова и подлежит сдаче в городской генофонд… Там знаешь какой дурдом, на этой гребаной Каппе… Мне только конфедератов с обыском не хватало! Чтоб приперлись искать спрятанную женщину и нашли контрабандное бухло да прикрыли к чертям мою лавочку.

— Это что, серьезно насчет городского генофонда? — подивился Макс, присаживаясь. — А если она будет против?

— А кто ее спрашивать будет? Единственный выбор, который есть у здоровых, — это выбор партнера из предложенных таких же здоровых. Круто, конечно, но конфедератов тоже можно понять — человечество вымирает как вид, и надо хоть как-то с этим бороться.

— А ты тоже… — хихикнул Дэн, — пополняешь генофонд?

— Щас, разбежался.

— А вас там что, не проверяют? Ты же здоровый как бульдозер. Пара анализов — и да здравствует Витек, лучший производитель Пятого Оазиса!

— А вот! — Грубиян Витька торжествующе продемонстрировал отсутствующему здесь городскому генофонду крупную и увесистую фигу. — Я официально признанный мутант. С меня даже взяли подписку о неразмножении.

— И сколько тебе это стоило? — вежливо поинтересовался Макс, ожидая, когда же ему дадут завести разговор о том, ради чего он и попросил Дэна свести его с Витькой.

— Абсолютно легально, — засмеялся агент. — Ты ж видишь, я рыжий.

— И что?

— Я единственный рыжий на Каппе. Уж не знаю, то ли они там все вымерли и никто не помнит, что они вообще были, или их и до Падения не было. Меня проверили, обнаружили, что рыжесть у меня наследственная, а во всем остальном я нормальный, и выдали документ, где значится, что я мутант первой степени. Все законно. Я могу жить на окраине города с наружной стороны стены и не имею права размножаться. А начни я стирать свои шмотки каждый день, мигом заподозрят, что я завел себе бабу и незаконно размножаюсь.

Региональный координатор в душе согласился, что такого беспредела нет даже в Мистралии, и порадовался, что с него самого никто не догадался в свое время взять подписку о неразмножении, после чего перешел к делу:

— Я вот что хотел спросить. Помнишь монету, которую ты привез с Каппы и подарил Рессу?

— Не припоминаю… — начал Витька, но Дэн тут же на него наехал:

— Не ленись, напряги память, это важно!

— Да вы что, припухли? — возмутился друг детства. — Я вам каждую проходящую через мою кассу монету должен помнить?

— Вот эта, — продолжал настаивать Дэн, предъявляя упомянутый образец каппийской валюты. — Ты сказал, что тебе ее кто-то дал… кто-то странный.

— Убей не помню… Помню только, Ресс пощупал и сказал, что в ней присутствует нехорошая аура от прежнего владельца.

— И все? Больше ничего о прежнем владельце?

— Ничегошеньки. Я хотел выкинуть, а Ресс сказал, что лучше он спрячет, вдруг кто-то несведущий найдет и беду на себя накличет. И больше мы об этой монетке не вспоминали. А на кой оно вам понадобилось, лет пять уже с тех пор прошло. Раньше спросить не могли?

— У тебя есть какие-нибудь гипотезы о ее происхождении? — без особой надежды поинтересовался Макс и, разумеется, никаких гипотез не услышал. Зато услышал, что они с Дэном точно-таки припухли, как и вся их ненормальная семейка, раз думают, будто простой смертный по одному виду несчастной монетки, которых на Каппе пруд пруди, что-то им об этой самой конкретной монетке может рассказать. Разумеется, Макс не смолчал и ехидно заметил, что лично знает одного господина, который без всякой магии способен высказывать гипотезы и делать выводы, хотя от агента Кангрема отличается только коэффициентом интеллекта.

— Брек! — весело закричал Дэн, тут же подхватываясь с места. — На этом ругню закончим и пьем чай. Да, Витек, чай, не смотри на меня так. Хочешь спиться — твое дело, но без моего участия. Мало тебе вчерашнего бардака у Гаврюши? Совесть бы имел, алкаш несчастный, мой бестолковый тесть и без твоего дурного влияния не особо следит за здоровьем…

— Да понимаешь… — Витька сокрушенно взъерошил огромной пятерней свои огненные кудри. — Я, собственно, и не собирался… Один мужик из католической миссии меня попросил познакомить, он еще в молодости фанател от «Вредных ископаемых»… А он такая пьянь, этот Жан, даром что священник… Вот и получилось… Я на работе, чтоб ты знал, вообще не пью. То, что они там на Каппе из своих радиоактивных опилок гонят, пить невозможно, печень отваливается. А дома всем почему-то кажется, будто я спиваюсь, потому что только дома и пью.

— Могу предложить два варианта, — тут же сообразил Макс. — Сбегать за бутылкой или же создать для тебя полную иллюзию опьянения. Второе безвреднее.

— Да нет, спасибо, мне на работу, — вздохнул Витька, мгновенно забыв о недавнем обмене шпильками. — Я просто так сказал. Чай пойдет.

— И стоило выпендриваться, — пожал плечами Дэн, расставляя перед гостями чашки. — Кстати, Макс, раз уж речь зашла о здоровье… Поговори с дядей Байли, если сможешь.

— На предмет чего?

— На предмет его здоровья, чего ж еще. Совсем твой старик из ума выжил, меня уже не слушает.

— Ну это еще не признак безумия, — чуть усмехнулся Макс.

— Ничего смешного, тебе реально светит остаться сиротой в ближайшие месяцы, если твой озабоченный папенька не прекратит шляться по девкам. Я тебе как врач говорю, попытайся его вразумить. Он рад без памяти, что у него до сих пор стоит, и не может понять, что кроме этого самого у людей бывает еще голова и весь прочий организм. Ты бы видел скан его мозгов! Сосуды как сопли, а он трахается…

— Хорошо, поговорю, — неохотно согласился региональный координатор и сосредоточенно уставился в свою чашку. Как же, послушает папа хоть кого-нибудь… Если уж Дэна не слушает, а Дэн все-таки врач… бесполезно и пробовать. Угробит себя дорогой папа, но ни за что не согласится отказаться от любимого дела ради каких-то там сосудов.

— Вить, — продолжал между тем кузен, — а может, ты все-таки попробуешь вспомнить? Мы с Максом тебе помогли бы. Память такая штука, что ее можно подправить. А нам действительно позарез надо выяснить, что это за денежка и откуда взялась. От нее у Ресса такие видения покатили, что надо обязательно разобраться, а то вся эта фигня сильно попахивает Апокалипсисом…

— В каком мире? — невесело ухмыльнулся бывший хозяин загадочной монеты.

— Трудно сказать, но Максу кажется, что пострадает в первую очередь Дельта. Да какая, в сущности, разница? Там тоже люди живут. Подумай. Вот ты взял эту монетку из своей кассы. А кто к тебе тогда заходил?

— Да мало ли народу ко мне в лавку заходит? Половина Оазиса у меня отоваривается.

— Нет, — счел своим долгом вмешаться Макс, — если бы это был кто-то незначительный, обычный человек, тогда и монета была бы обычная. Вспомни, не заходил ли к тебе кто-нибудь настолько странный, что ты его невольно запомнил. Это очень важно.

Честный Витька задумался, даже глаза прикрыл для пущей сосредоточенности. А кузены Рельмо, украдкой переглянувшись, осторожно попробовали ему помочь. Очень бережно и ненавязчиво, чтобы сторонняя стимуляция не создала помех.