Рассуждизмы и пароксизмы. Книга 2

– Герой пьесы нацистского драматурга Ганса Йоста произнес одну из самых знаменитых фраз двадцатого века: когда я слышу слово культура, я вынимаю револьвер. Эти слова часто интерпретируют, как выражение ненависти к культуре. В действительности герой Йоста вынимал револьвер нацистской культуры, чтобы убить культуру ненацистскую.

– Когда Горький говорил на съезде писателей "мы – судьи мира" и когда Жданов говорил "мы называем такой метод методом социалистического реализма" – местоимения имели в виду разные объекты. Горький говорил о писателях, Жданов – о руководителях. На первом съезде советских писателей (за ним последуют съезды кинематографистов, художников, музыкантов) происходит включение работников пера в "номенклатуру". Писатели (а за ними все работники культуры) дают "железную клятву" служить Вождю, Партии, Государству, а за это им выделяют место в иерархии власти. Можно перечислить на пальцах одной руки писателей, которые не были допущены на съезд, ибо были сомнения в их готовности служить: А. Платонов, М. Булгаков, О. Мандельштам, А. Ахматова, Н. Заболоцкий…

– Книги, как и другие дефицитные товары, приобрели функции, каких они не имеют в других странах – стали особым видом валюты.

– Организация книжного голода происходит элементарно просто. По данным Ежегодника Юнеско за 1981 г., Советский Союз по потреблению бумаги на душу населения "для печати и письма" в 1979 г. занимал последнее место среди промышленных стран: США – 65,603 кг, ФРГ – 51,172, Франция – 37,676, Япония – 31,936, Великобритания – 31,794, СССР – 5,117. Поскольку вся советская бумага находится в руках государства, оно – публикует, что хочет. "Только за 1969–70 гг. тираж произведений Ленина и книг о Ленине и ленинизме превысил 76 млн. экземпляров". В 1978 и 79 г. "трилогия" Леонида Брежнева была издана тиражом в 17 млн. экземпляров. Менерт подсчитал, что книги Юлиана Семенова, певца КГБ, которого немецкий советолог считает одним из трех (двух других он не называет) лучших советских писателей, опубликованы – пока – тиражом в 12,5 млн. экземпляров. Романы председателя СПП Г. Маркова тиражом в 5.162,060 экз., зато произведения одного из крупнейших русских писателей последних лет В. Распутина – тиражом в 1.427 тыс. Бесспорно – это успех, но тираж политических романов другого любимца Менерта – А. Чаковского – в три раза больше.

– Различие между гитлеровской Германией и Советским Союзом – в данном случае – заключается в том, что в Германии крестьянство, которое следовало воспевать, существовало в реальности, в Советском Союзе – оно было ликвидировано в процессе коллективизации.

– Бертольд Брехт рассказывает историю о человеке, в дом которого пришел вооруженный незнакомец и спросил: поместишь ли ты меня в своем доме, будешь ли кормить, поить, ухаживать за мной? Хозяин отдает вооруженному пришельцу лучшую часть дома, кормит, поит, ухаживает за ним. Через семь лет гость умирает и хозяин отвечает: Нет.

– Гитлер считал, что все великие революции обязаны своим происхождением и своим успехом произнесенному слову, людям, которые привлекали последователей могучим словесным выражением. Он ставил в один ряд Христа, Ленина, Муссолини, имея, конечно, в виду и себя. Нет сомнения, что Великая Октябрьская социалистическая революция обязана своим происхождением и своим успехом Ленину. Но хорошо известно и то, что он был посредственным оратором. Его сила заключалась в писаном слове, в осознании могущества Слова, в изобретении техники использования Слова, в создании модели советского языка.

Шестое мнение. «Суламифь» Куприна и «Песнь песней» Соломона

И вот столько у дилетанта мнений этих, ну, прямо, как – мыслей разных – у доброго и наивного дурака Бальзаминова. Сначала это мнение представлялось небольшой заметкой, в силу очевидности русской одарённости Куприна. Однако, при выражении этого мнения, заметка неожиданно растеклась по мнению, как Баян – по древу – может от дилетантской приязни к Куприну, может от неприятия его в сравнении с Буниным некоторыми непонимающими природной одарённости, лошадиной трудоспособности и неистребимого любопытства и желания испытать всё – о чём Куприн пишет – на себе (как и Золя), может оттого, что и в дилетанте просыпается иногда желание почувствовать, как того хотел, милый его сердцу, часто пьющий Куприн («Если истина в вине,//Сколько истин в Куприне»). Вот что писал он о своих желаниях: «Я бы хотел на несколько дней сделаться лошадью, растением или рыбой, или побыть женщиной и испытать роды…» и позже: «Господи, почему и мне не побыть ямщиком. Ну хоть не на всю жизнь, а так, года на два, на три. Изумительная жизнь!». Это лирическое отступление от книг списка политолога, и, тем не менее, – это шестое мнение дилетанта. Об «образе любви» – царском, ветхозаветном, а возможно, собственно о любви – недостижимой и непостижимой, что не свойственно книгам списка, его автору и политикам. О книге Куприна «Суламифь». Да, – это мелодрама (которые дилетант обычно не читает – если только, чтобы раскатать по косточкам, как рассказ «Душа» и «Иммунитет»), но «Песня песней» Соломона, и «Суламифь» Куприна – это исключение. Дилетанту вдруг понадобилось убедиться: есть ли, в имеющемся у него 10-и томном (без 10-готома) собрании произведений А. И.Куприна – «Яма». В 9-и томах она отсутствовала (наверное она и угодила в 10-й, отсутствующий у дилетанта, том). Но, просматривая содержание имеющихся, дилетант наткнулся в 5-м на повесть «Суламифь» – первой в 5-м томе). Замечательный русский писатель Александр Иванович Куприн – это в беллетристике и внешне – Иван Поддубный, Иван Заикин, Владимир Гиляровский, французы: Бальзак и Дюма… Ветхий Завет более интересен, чем Новый, в нём – Песнь Соломона. О том же – у Шолом Алейхема: «Песнь песней». У Александра Куприна: «Суламифь».

Положи мя яко печать на сердце твоём,

яко печать на мышце твоей:

зане крепка яко смерть любовь,

жестока яко смерть ревность:

стрелы её – стрелы огненные.

(А.И.Куприн. Эпиграф «Суламифь»)

В 1909 году Академия Наук присудила Куприну – вместе с И. А.Буниным – Пушкинскую премию. (Такова тогда была Академия – Академия Менделеева, Мечникова, К. Р., Л. Н.Толстого, В. Г.Короленко, В. В.Стасова, М.Горького – правда, его членство было отменено царём Николаем Вторым, А П.Чехова… Не пример ей нынешняя – таково мнение дилетанта). Но что такое Бунин по сравнению с Куприным – эстетствующий барин, бывший сотрудник «Орловского вестника» и лауреат Нобелевской премии по литературе (вместо Куприна)?.. Получатель Нобелевской по политическому соображению, так же, как Пастернак (отчасти – заслуженно, но отказавшийся от получения), Солженицын (особенно – при том, что он не писатель в понимании литературном, скорее публицист). Что написал так и не окончивший гимназию Бунин: незаконченный автобиографический роман «Жизнь Арсеньева» (в котором автор с симпатией и грустью сочувственно пишет о поколении помещиков из культурного дворянства, о старых господах), рассказы о несчастной и трагической любви: «Митина любовь», «Тёмные аллеи», преувеличенный «Солнечный удар» (по которому снят надуманный фильм), злопыхательские, «закусившего удила филистера», «Окаянные дни», перевод двадцати двух главной, со вступлением и эпилогом «Песни о Гайавате» Г. В.Лонгфелло, ностальгические «Антоновские яблоки»… Горький так отзывался о творчестве периода рассказов Бунина (до революции 1905г.): «Не понимаю, как талант свой красивый, – как матовое серебро, он не отточит в нож и не воткнёт им куда надо». Лев Толстой пишет о Куприне: «Я самым талантливым из нынешних писателей считаю Куприна. Куприн – настоящий художник, громадный талант. Поднимает вопросы жизни более глубокие, чем у его собратьев».

Бунин умер в Париже 8 ноября (как в назидание – на следующий день годовщины революции, не принятой им. «…отмщение и аз воздам…» (к Римл. 19:21) 1953г. Но справедливости ради надо отметить один абзац в «Жизни Арсеньева», причём, в самом начале («Юность», книга первая, третий абзац), который может отчасти показать Бунина, как писателя, глубиною и сакраментальностью мысли, которая приблизительно также мучает и дилетанта лет с двадцати): «У нас нет чувства своего начала и конца. И очень жаль, что мне сказали, когда именно я родился. Если бы не сказали, я бы теперь и понятия не имел о своём возрасте, – тем более, что я ещё совсем не ощущаю его бремени, – и, значит, был бы избавлен от мысли, что мне будто бы полагается лет через десять или двадцать умереть».

(После этого у дилетанта первый раз «слёзы навернулись на глаза». Но далее в «Жизни Арсеньева» было прекраснодушие):

«А родись я и живи на необитаемом острове, я бы даже и о самом существовании смерти не подозревал. «Вот было бы счастье!» – хочется прибавить мне. Но кто знает? Может быть, великое несчастье. Да и правда ли, что не подозревал бы? Не рождаемся ли мы с чувством смерти? А если нет, если бы не подозревал, любил ли бы я жизнь так, как люблю и любил?» Куприн также был в эмиграции – почти одновременно с Буниным – осенью 1919г. он «перешёл советскую границу и стал эмигрантом», но через 18 лет, в 1937г. (!) вернулся в Россию. «Эмигрантская жизнь – писал Куприн из Парижа – вконец изжевала меня и приплюснула дух мой к земле. Нет, не жить мне в Европах!.. Чем дальше я отхожу во времени от родины, тем болезненнее о ней скучаю… Знаете ли, чего мне не хватает? Это двух-трёх минут разговора с половым из Любимовского уезда, с зарайским извозчиком, с тульским банщиком, с владимирским плотником, с мещерским каменщиком. Я изнемогаю без русского языка…». Бунин вспоминал: «Я как-то встретил его (в Париже) на улице и внутренне ахнул: и следа не осталось от прежнего Куприна! Он… плёлся такой худенький, слабенький, что казалось, первый порыв ветра сдует его с ног, не сразу узнал меня, потом обнял с такой трогательной нежностью, с такой грустной кротостью, что у меня слёзы навернулись на глаза». И безысходная бедность. Куприн писал из Парижа: «Сейчас мои дела рогожные… какой это тяжкий труд, какое унижение, какая горечь, писать ради насущного хлеба, ради пары танов, пачки папирос…».

«..Всё, всё дорожает. Зато писательский труд дешевеет не по дням, а по часам. Издатели беспощадно снижают наши гонорары, публика же не покупает книг и совсем перестаёт читать».

Когда в 1956 году, по прошествии 20 лет после смерти автора, Гослитиздат выпустил шеститомное собрание сочинений Куприна тиражом три миллиона – читатели расхватали их в несколько дней.

Горький не однажды негативно высказывался о «Суламифи» Куприна, однако, Воровский относился к ней иначе, в статье о Куприне он писал, что повесть – «гимн женской красоте и молодости».

* * *

1. «Царь Соломон не достиг ещё среднего возраста – сорока пяти лет, – а слава о его мудрости и красоте, о великолепии его жизни и пышности его двора распространилась далеко за пределами Палестины. Соломон предпринял постройку храма господня и дворца в Иерусалиме. Более сотни тысяч рабочих заняты на грандиозных стройках. Через 7 лет завершён храм и через 13 – дворец царя. Масса дорогих материалов, золота, слоновой кости, железа, мрамора, кожи, драгоценных пород дерева, благовонных масел, духов и ароматных курений – подарок царицы Савской пошло на неслыханную роскошь дворца и храм, а также на дворец жены царя – Астис. Каменные бани, обложенные порфиром , мраморные водоёмы и прохладные фонтаны устроил царь из горных источников, низвергавшихся в Кедронский поток, а вокруг дворца насадил сады и рощи и развёл виноградник в Ваал-Гамоне».

2. «Чего бы глаза царя ни пожелали, он не отказывал им и не возбранял сердцу своему никакого веселия. Семьсот жён было у царя и триста наложниц, не считая рабынь и танцовщиц. И всех их очаровывал своей любовью Соломон, потому что бог дал ему такую неиссякаемую силу страсти, какой не было у людей обыкновенных». Также разделял он ложе с царицей Савской, превзошедшей всех женщин в мире красотой, мудростью, богатством и разнообразием искусства в страсти; и с Ависагой-сунамитянкой, согревавшей старость царя Давида… На указательном пальце левой руки носил Соломон гемму из кроваво-красного астерикса, извергавшего из себя шесть лучей жемчужного цвета. Много сотен лет было этому кольцу, и на оборотной стороне его камня вырезана была надпись на языке древнего, исчезнувшего народа: «Всё проходит».