Рассвет Души Повелителя. Том 8

— Цин Мэй, Лин, оставайтесь в доме, — сказал он, вставая из-за стола. — Я проверю, что происходит.

Но не успел он сделать и шага, как дверь дома разлетелась в щепки. В проеме стояли фигуры в черных одеяниях, их лица скрывали маски с демоническими узорами.

— Вэй! — закричала Цин Мэй, хватая Лина и прижимая его к себе.

Мужчина мгновенно сложил руки вместе, готовясь к бою. Но нападавших было слишком много. Они ворвались в дом, словно черный поток, сметая все на своем пути.

— Бегите! — крикнул Вэй, пытаясь сдержать натиск врагов.

Но было слишком поздно. Один из нападавших схватил Цин Мэй, другой — Лина. Вэй услышал крики самых дорогих ему людей, и его сердце словно разорвалось на части.

— Отпустите их! — закричал он, его Ци вспыхнула с невероятной силой. — Ваша цель — я! Оставьте мою семью в покое!

Лидер нападавших, высокий мужчина с красной маской, рассмеялся.

— О нет, Вэй. Наша цель — уничтожить все, что тебе дорого. Ты слишком долго мешал нашей секте. Пришло время заплатить за это.

С этими словами он сделал знак, и Вэй с ужасом увидел, как клинки нападавших вонзились в тела его жены и сына. Полилась густая кровь…

— Нет! — закричал Вэй, его крик был полон такой боли и отчаяния, что казалось, само небо должно было расколоться от этого звука.

Мир вокруг мужчины словно остановился. Он видел, как тела его любимых падают на пол, как кровь растекается по деревянным доскам. В его глазах отразился весь ужас происходящего, вся боль утраты, которую он испытывал.

И тогда что-то сломалось внутри него. Вэй почувствовал, как его Ци начинает кипеть, словно вулкан перед извержением. Его глаза загорелись ярким синим светом, а вокруг тела начала формироваться водяная аура, настолько плотная, что казалась почти материальной.

— Вы совершили большую ошибку, — произнес Вэй, и его голос звучал так, словно говорили тысячи людей одновременно. — Вы отняли у меня все, что я любил. Теперь я отниму у вас жизнь.

С этими словами он атаковал. Его движения были настолько быстрыми, что нападавшие не успевали даже понять, что происходит. Водяные клинки, созданные из чистой Ци, рассекали воздух, пронзая тела врагов с невероятной точностью.

Вэй двигался среди них, словно смертоносный вихрь. Каждое его движение несло смерть. Он не чувствовал усталости, не чувствовал боли от ран, которые получал в битве. Единственное, что он чувствовал — это бесконечную ярость и желание отомстить.

Нападавшие пытались сопротивляться, но их техники были бессильны против разъяренного Вэя. Он разрывал их защитные формации, словно они были сделаны из бумаги, и уничтожал одного за другим.

Кровь брызгала во все стороны, окрашивая стены и пол в темно-красный цвет. Крики боли и ужаса наполнили воздух, но Вэй не обращал на них внимания. Он был, словно демон убийства, что выбрался из самой преисподней. Неостановимый и беспощадный.

Когда последний враг пал, Вэй стоял посреди моря крови и трупов. Его одежда была пропитана кровью, лицо забрызгано красными каплями. Но его глаза… его глаза были пусты и безжизненны.

Медленно, словно во сне, он подошел к телам своей жены и сына. Опустившись на колени, он обнял их, прижимая к себе. И только тогда слезы наконец хлынули из его глаз.

— Цин Мэй… Лин… — шептал он, качаясь из стороны в сторону. — Простите меня… Я не смог защитить вас…

Вокруг него начали сгущаться тени. Они, словно живые существа, ползли по полу, стенам, потолку, окружая Вэя плотным коконом тьмы.

Вэй не понимал, что происходит. Его разум был затуманен горем и болью утраты. Он полностью поддался этой иллюзии, не в силах осознать, что все это — лишь творение техники Ибахи То. Рана в его сердце была слишком глубока, чтобы он мог увидеть правду.

С того дня прошло множество веков, но Вэй так и не забыл этого. Он никогда не подпускал к себе никого. Всегда был один, закрывшись от мира стеной цинизма и отчуждения. Единственным исключением стал Джин, которого он взял в ученики. Но сейчас Джин был очень далеко, а смерть его близких стояла перед глазами, такая же реальная, как в тот страшный день.

— Я не хочу жить в мире без вас, — прошептал Вэй, глядя на безжизненные лица своих любимых. — Зачем мне сила? Зачем мне бессмертие? Все это бессмысленно если вы не рядом.

Тени вокруг него сгустились еще больше, почти полностью поглощая его фигуру. Вэй не сопротивлялся. Он позволил тьме окутать себя, надеясь, что она принесет забвение и покой.

Он никогда бы не стал отшельником, если бы не потерял семью. Он мог бы прожить совсем другую жизнь, полную любви и счастья. Но судьба распорядилась иначе.

И теперь, в глубинах «Бездны Бесконечного Страха», Вэй позволил своим самым темным страхам и сожалениям поглотить себя, забыв о реальном мире, о своем ученике, о своей силе. Все, что осталось — это бесконечная боль утраты и желание воссоединиться с теми, кого он любил больше жизни.

Увы, как бы ни был силен отдельный практик, но страхи есть у всех и у некоторых они куда глубже, чем они думали.

Тени окончательно сомкнулись над Вэем, и он исчез в их непроницаемой черноте, оставив позади лишь эхо своего горя и отчаяния.

Глава 2

Сион стоял посреди руин некогда величественной пагоды «Лазурного Потока». Вокруг него клубилась тьма, густая и непроницаемая, как чернила. Он чувствовал, как страх пытается проникнуть в его сердце, но упрямо сжимал кулаки, отказываясь сдаваться.

Внезапно тьма расступилась и перед ним возникло видение. Он увидел своего учителя, Байхуа Ки-Цунга, стоящего на вершине водопада. Лицо патриарха было искажено болью и разочарованием.

— Сион, — произнес Байхуа голосом, полным горечи, — ты подвел меня. Небо мне свидетель — ты более недостоин быть моим учеником.

Сион почувствовал, как его сердце сжалось от боли. Он знал, что это иллюзия, что его учитель мертв, но слова мужчины ранили его глубже, чем любое оружие.

— Нет, наставник! — воскликнул он, делая шаг вперед. — Дайте мне шанс! Я не подведу вас!

Но Байхуа лишь покачал головой и начал медленно таять в воздухе, словно утренний туман.

Сион не мог позволить ему исчезнуть. Он сконцентрировал свою Ци, создавая вокруг себя водяной вихрь. Капли воды поднялись в воздух, образуя сверкающую спираль, которая окружила его, словно защитный кокон.