Рассвет Ив

— Это может быть отравлено, — я скрестила руки на груди и постаралась не думать о мозговом веществе, прилипшем ко дну картона.

— Если бы наш похититель хотел нас отравить, он бы сделал это с помощью дротиков.

— Ты его видел? Или ты просто предполагаешь, что он мужчина?

Он открутил крышку со старой, хлипкой бутылки с водой.

— Просто предположение.

Я сделала то же самое предположение. Менее двадцати процентов населения земли составляли женщины. Мрачное процентное соотношение, учитывая, что на каждого человека приходилось около сотни гибридов. Половина гибридов были самками, но самки не покидали своих гнезд. Их единственной целью в жизни было размножаться, размножаться и снова размножаться.

— Ты сказал, что пробыл в этой комнате день или два, — я уставилась на его чарующий профиль. — Кто принес меня сюда?

— Дверь открылась, и в щель влетел дротик, — он проглотил глоток воды и кивнул на постель. — Ты была там, когда я проснулся.

— Это первый раз, когда тебя кормят?

— Третий. По моим подсчетам, еда всегда прибывает одним и тем же способом на таком подносе примерно каждые десять часов.

— Гибридные дети…

— Они приходили в предыдущие разы, но никогда так не нападали на ворота. Они хотели тебя.

И Салем убил их. Чтобы защитить меня?

Мои внутренности снова затрепетали от этого притяжения, такого глубинного и сбивающего к толку требования пойти к нему. Я последовала за ним из любопытства, не доверяя ему, и села, вытянув раненую ногу в сторону, лицом к нему с картонным подносом между нами.

— Где ты был, когда тебя схватили? — мой желудок заурчал от пьянящего аромата сочного жареного мяса.

— Я искал укрытие и наткнулся на особняк. Полагаю, мы в подвале, — он поднес ко рту кусок рыбы. — Дротик попал в меня, как только я вошел внутрь. Что насчет тебя?

— То же самое. Со мной был солдат, и он был… — мои ребра сжались. — Он был обезглавлен… я не знаю. Это двигалось слишком быстро. Как ты думаешь, это был…? — я повернула голову в сторону двери.

— Гибридный ребенок? — он проглотил кусок мяса. — Они обманчиво быстры и сильны. Обезглавливание не потребует особых усилий.

Я вздрогнула.

— Ты уже убивал их до сегодняшнего дня?

— Нет, — он пододвинул ко мне картонку, и она ударилась о мою ногу. — А ты?

— Неа, — я взяла бескостную рыбу, и мясо развалилось, когда я поднесла кусочек ко рту.

Ароматы взорвались на моем языке, дымные и сладкие с оттенками лимона и имбиря.

— Тебе нравится? — он смотрел на меня так, словно запомнил выражение блаженства на моем лице.

— Да. Наверное, нам стоит экономить еду. Поскольку ты убил его питомцев, я сомневаюсь, что у нас будет еще один прием пищи.

— Может быть, я сделал именно то, что он хотел. Он оставил еду после того, как я убил их, — он указал на поднос. — И бинты.

— Верно, — интересно, кому предназначались эти бинты — Салему или мне? — Как ты думаешь, он знает, что ты быстро выздоравливаешь?

Пожав плечами, он вытащил из кучи комок риса и сунул его в рот.

— Хочешь знать, что я думаю?

Он сверкнул клыкастой улыбкой, которая намекала на то, что его мысли не имеют никакого отношения к разговору.

Я прищурилась.

— Если это связано с запахом моей девственности или цветом волос на моей киске, держи это при себе.

— Для девственницы у тебя восхитительно грязный рот.

— Да, ну… — я подхватила кусочек риса. — Меня вырастили трое мужчин.

— Один из твоих отцов — католический священник.

— Рорк? — я подавилась крахмалистой пищей. — Если бы ты слышал, как он говорит, ты бы спросил, как я стала такой сдержанной, — в груди у меня что-то сжалось. Я так по нему скучала. — Как бы то ни было, я росла с мужчинами — солдатами — тренировалась, путешествовала, сряжаясь бок о бок. В переполненной тестостероном армии нет места для девчачьей чувствительности.

— И все же ты не отдалась ни одному из своих солдат.

— Нет.

Я фантазировала. Ох, черт, еще как. Я годами спала рядом с мужчинами, наблюдала, как они купаются в реках и тренируются полуголые и мокрые от пота. Это была пытка для моих гормонов, но не существовало ни одного живого человеческого мужчины, который бы прикоснулся ко мне и рискнул навлечь на себя гнев моих отцов.

Я уставилась на мягкие губы Салема. Скольких женщин он целовал? Трахал? Сколько сердец он разбил? Каким бы опасно привлекательным он ни был, держу пари, что он знал женские формы с опытной интимностью.

На первый взгляд он не был похож на грубых варваров, сражавшихся на моей стороне. Его гладко выбритый подбородок, аристократические черты лица и аккуратно подстриженные волосы вызывали в памяти образы цивилизованного супружества, в котором он ухаживал и уговаривал с изысканным терпением. Но его лощеный вид был обманчив. Грубая манера, с которой он говорил со мной, едва сдерживаемый голод в его глазах и непримиримая жестокость в его позе — все это обещало жесткий, безжалостный трах. Он пригвоздит меня к месту неумолимой хваткой, вопьется зубами в мою плоть и вонзится с бесславной самоотверженностью.

Мои внутренние мышцы напряглись, а соски затвердели под банданой. Здесь, взаперти в комнате с самым великолепным мужчиной, которого я когда-либо видела, у меня не было угроз моих отцов, чтобы защитить меня. У него не было отвлечений в виде миссий Сопротивления и сражений. Впервые в жизни я была праздной, безоружной и слишком остро ощущала грызущий меня сексуальный голод.

Когда это осознание пришло, я заняла свои дрожащие руки едой, разделяя кучки пополам.

— Что ты хотел сказать? — я обвела взглядом комнату, куда угодно, только не смотреть на мужчину, от которого текли слюнки. — У тебя есть теория, почему нас схватили?

— Думаю, наш похититель знает, что мы оба разные.

Моя репутация пророчества опережала меня, но…

— Откуда ему было знать, что ты не такой, как все?

— Я уже несколько лет живу в Канаде, — он прожевал кусочек рыбы и проглотил. — Может быть, он наблюдал за мной. У меня зубы и скорость гибрида, но я могу контролировать голод, — его хрустальные глаза нашли мои. — Я думаю, он запер нас вместе, чтобы посмотреть, что будет дальше.

— Секс, — мой голос был таким же дерзким, как огонь, пылающий на моем лице.

— Да. Секс, — жаждущее звучание этого слова на его языке вызвало теплую влагу между моих ног.

Если бы я была заключена с ним в тюрьму на какое-то время, это могло бы случиться. Я могла бы заняться с ним сексом и выяснить, из-за чего вся шумиха. Что касается влечения, то я никогда не была так сильно увлечена мужчиной. Дело не только в его скульптурном гладиаторском телосложении, мужественной структуре или завораживающих глазах. Он смотрел на меня так, словно только что нашел то, чего жаждал всю свою жизнь.