Рассвет над волнами (сборник)

— Никто этого не отрицает. Но должно существовать единство между физиологическим и психологическим. Надо рассматривать организм в целом, как говорили древние. Моральный дух помноженный на тренированность… Представляешь, как здорово все получится? Вот этого мы — я и все, кого ты видишь на этом корабле, — и добиваемся.

— Считайте и меня в их числе, — весело сказал Нуку. — Всеми фибрами души поддерживаю эту идею!

Из штурманской рубки опять вышел старший лейтенант Стере с какой-то бумагой:

— Докладываю, товарищ командир, база подтвердила координаты цели условной подводной лодки. Они полностью совпали с нашими.

— Поздравляю! — сказал Якоб. — Теперь можем продолжать поход. Пройдем через полигон на скорости. Посмотрим, на что способна наша «старушка». Рулевой, ложимся на старый курс. Полный вперед!

— Есть, полный вперед! — оживился механик. «МО-7» полетел как стрела, рассекая волны.

* * *

Облокотившись о леера, Нуку закурил сигарету и посмотрел на часы. Было почти полночь. Он удивился, как быстро идет время вахты. Третью ночь они стояли на якоре в районе, достаточно удаленном от берега. Привыкал к кораблю Нуку быстро. Вечерами, выполнив программу подготовки, офицеры задерживались на ходовом мостике, беседовали о том, о сем — не о важных проблемах, а о тех банальных вещах, из которых состоит жизнь человека. Воспоминания о школе, о семье, об общих знакомых, приятелях… Для Нуку этого было достаточно, чтобы не чувствовать одиночества, обособленности, чтобы преодолеть стеснительность новичка.

Сегодня он заступил на вахту вместе с капралом Вишою, парнем с размеренной речью, который был портным на гражданке. Нуку знал, что перед армией тот женился и сейчас ждал рождения ребенка.

— Ну ты и стараешься! — пошутил Нуку.

— Даже слишком. Это что-то вроде семейной традиции: у меня отец тоже рано женился. Сейчас, когда мы идем с ним по улице, он представляет меня своим друзьям как младшего брата и все смеются, потому что знают, что я его сын.

— Не скучаешь по дому?

— Плакаться было бы стыдно, я уже один раз был дома. Но меня мучает беспокойство. Жена живет сейчас с родителями. Все же тяжело, понимаете? Да и слабенькая она…

Нуку подумал об Амалии. Как-то ей там одной? Он и раньше, случалось, дежурил по ночам, однако обязательно звонил домой поздно вечером, когда она ложилась спать. Она рассказывала ему о разных событиях дня, а он желал ей спокойной ночи.

Он ушел из дому, не зная, что предстоит выход в море. Едва успел позвонить, перед тем как сняться с якоря.

— Вечером не приду.

— Вот, уже началось!

— Не волнуйся, меня не будет всего несколько дней.

— У тебя есть все необходимое? Может, успеешь забежать на пару минут домой?

— Ты хорошо знаешь, где у моряка дом, — отшутился он. — Не переживай, у меня есть все необходимое.

— Тогда… я буду ждать. Береги себя…

Нуку навязчиво преследовала реплика Амалии: «Вот, уже началось!» Она вызывала какое-то смутное беспокойство. Он вздохнул и принялся смотреть на черную воду за бортом. Там, за фальшбортом, время от времени отсвечивая мелкими искрами на гребне волн, рождал любопытные картинки якорный фонарь: на какое-то мгновение появлялось вдруг разноцветье трав, отливающих перламутром, мелькал постамент статуи, плавник загадочного морского животного… Конечно, глупо надеяться встретить здесь, в этих темных водах, Белого Кита. Да и стоять на якоре в море — это совсем не то, что находиться в плавании. Какое-то промежуточное состояние: никуда не плывешь, а от берега далеко, да и палуба постоянно качается…

В первый же день выхода в плавание море устроило экипажу хорошую проверку. Конечно, все члены экипажа стремглав бежали к своим постам и делали все, что от них требовалось, но было заметно, что дается им это нелегко. У некоторых началась морская болезнь, и они подходили к фальшборту и наклонялись над леерами, придерживая одной рукой пилотку, но когда возвращались, то делали вид, что все в порядке. Во время обеда в кают-компании офицеры из-за сильной килевой качки держали тарелки в руках. Только на второй день после продолжительного сна экипаж ожил. На палубе послышался смех, занятия вошли в привычное русло. Командир с хронометром в руке втайне радовался этим маленьким успехам… «Но неужели это все?» — спрашивал себя Нуку, глядя на черную бездну, окружавшую со всех сторон корабль.

— Надоело? Затосковал?

Нуку очнулся от своих мыслей. Неизвестно откуда рядом появился капитан второго ранга Якоб. Из-за постоянного воя ветра Нуку не услышал его шагов. Он повернулся к командиру, но при скудном освещении едва смог разглядеть его лицо.

— Затосковал? Это вы, товарищ командир, напрасно. Может, через несколько лет, а сейчас вряд ли. Три дня похода, тем более в таком темпе. Когда тут тосковать?

— Вечером, — подсказал командир. — Когда остаешься наедине с собой, когда освобождаешься от всех дневных забот и начинаешь задавать себе всякие вопросы.

— Откуда вы знаете, что я задаю себе вопросы?

— Незачем скрывать это. За прошедшие три дня я немного узнал тебя. Ты, выражаясь языком современной психологии, слишком замкнут. Иногда слишком мнителен и придирчив. В каждой фразе ищешь скрытые намеки, а потом, стиснув зубы, с отрешенным взглядом, обдумываешь все заново. Не сердись, но мой скромный жизненный опыт подсказывает, что ты ведешь один и тот же диалог, точнее, прокручиваешь его в своей памяти, как на магнитофонной ленте, возвращаешься к отдельным эпизодам разговора и упрекаешь себя: на эти слова надо было ответить по-другому, а вот здесь лучше бы промолчать и еще раз подумать… Вот таким ты мне кажешься…

— Так оно и есть, — торопливо согласился Нуку. — У вас отлично развита интуиция.

— Скорее опыт, — сказал командир. — Ты не первый с таким характером, кого я встретил. А если у тебя было уже девять подчиненных, действовавших почти одинаково, то, будь уверен, и десятый не станет исключением из общего правила.

— Это интересно, а что еще более важно, логично. Говорю вам это не из лести.

— А лесть мне была бы неприятна.

— Ветер снова усиливается, — заметил Нуку. — Странное какое-то лето. И все же ответьте мне на один вопрос: как, если это не секрет, проходило становление тех девяти, которые по складу характера и темпераменту были похожи на меня?

Якоб добродушно рассмеялся и положил ему руку на плечо!

— Ну как оно могло проходить? Оно длилось, пока не закончилась адаптация. Также задавали себе вопросы, также отвечали на них, пока не поняли главного: слишком важное дело мы здесь делаем, чтобы еще копаться в собственных душах. На корабле принято так: говори человеку открыто то, что хочешь ему сказать. Хочешь упрекнуть его в чем-то, сделай это сразу, а если будешь ждать удобного случая или общего собрания, то твой шаг поймут по-другому.

— Значит, собрания проходят недостаточно боевито?

— А ты думаешь в этом и заключается боевитость? Высказать в лицо то, что вынашиваешь в себе целый месяц? У собрания есть дела поважнее.

— Интересная мысль, — сказал Нуку.

— Стараемся, чтобы так было на деле. Ты сам сможешь в этом убедиться. Это не мое изобретение. Я все уже видел и все пережил. И результаты имел возможность сравнивать… Лет семь назад в бригаду для прохождения службы прибыл один очень жесткий товарищ, капитан первого ранга Строе, если ты его знаешь.