Рассвет наступит незаметно

– Что-то есть, – кивнула она. – Мила вернется с работы, поест, и я попрошу ее сходить в аптеку.

– Я принесу, – пообещал он. – Кормите дочь, рассказывайте ей про Вику и не оставляйте одну. В аптеку я схожу, вот только занесу все это богатство, – он помахал перед глазами Ксении сумкой с судками, – тете Стеше. Ей тоже нужен кто-то рядом, когда она про Николая Петровича узнает.

Впрочем, на этих словах из-за угла завернула сама соседка. Лицо у нее было растревоженное и заинтересованное одновременно.

– Что ж ты так долго, доча? – с укоризной просила она у Ксении. – Я уж все глаза у окна проглядела. Тебя ж только за смертью посылать. Как там Николай Петрович? Сказали ему про Викушку?

Ксенин попутчик молча передал старушке сумку с судками.

– Так что ж, ты и котлеты с пюре не отдала, что ли, – сунув внутрь нос, возмутилась тетя Стеша. – Или ты и в интернате не была? Ондрюшко, это ты ее взбаламутил, что ль?

– Я была в интернате, тетя Стеша, – устало сказала Ксения. – Вот только опоздала. Николай Петрович узнал о гибели Виктории и… Он умер, тетя Стеша.

– Ох ты господи. Упокой души рабов твоих Николая и Виктории, – проговорила старушка и перекрестилась. – Знала я, знала, что так будет. Не мог Николай Петрович Викушкиной смерти перенести. Никак не мог. Ох ты ж господи… Проклятие Варлаама и до них добралось. Сколько лет прошло, а нет божьего прощения. Никому нет. И не будет. Вот оно как.

Ксения и ее попутчик смотрели на пожилую женщину во все глаза.

– Тетя Стеша, – наконец сказал сосед, сбежав с крыльца и взяв старушку за руку повыше локтя. – Пойдемте, я вас домой отведу. Вам надо лекарство принять и полежать. А то уж вы заговариваетесь от расстройства. Какое проклятие? Какого Варлаама? Ксения Александровна, вы тут уж сами, хорошо?

– Хорошо, – кивнула Ксения, уверенная, что действительно сможет теперь доскакать до квартиры и стула в ней на одной ноге. А там и Милка придет. – Спасибо вам за помощь, Андрей Михайлович. А Варлаам – это колокол, который сто лет назад с колокольни местной сбросили. Он знаменитый был, на всю округу звонил. И покрыт был изнутри сусальным золотом.

– Золотом, – передразнила ее тетя Стеша. – Да разве ж в этом дело. Он живой был, Варлаам-то. Живой. И вот уж сто лет мстит своим обидчикам, вот уж, почитай, в четвертом-пятом колене, а все мстит.

– Ладно, тетя Стеша, с колоколом живым или мертвым мы потом разберемся обязательно, – ласково сказал ее сосед. Его голос неуловимо менялся, когда он разговаривал со старушкой. В нем исчезали железные нотки и появлялись мягкие, бархатистые, от которых теплело где-то в груди. – А сейчас пойдемте, я вас домой отведу. Возиться с третьим трупом сегодня в мои планы не входит.

Проводив взглядом их удаляющиеся фигуры, Ксения отперла дверь и вошла в дом. Какое-то время глазам понадобилось, чтобы привыкнуть к темноте коридора, а потом она нащупала выключатель, щелкнула по нему, и, вскрикнув, поднесла руку ко рту. Весь коридор был завален сорванной с вешалки одеждой, ящики комода, стоявшего под зеркалом, вывернуты. Держась за стену и превозмогая боль в ноге, Ксения доковыляла до кухни, где ее взгляду открылась та же картина. Кастрюли, тарелки, вилки, вперемешку с рассыпанной крупой, валялись на полу. Открытая дверца холодильника показывала его сиротливое нутро, потому что все, что в нем хранилось, теперь тоже было выворочено на пол.

С трудом добравшись сначала до своей, а потом до Милкиной комнаты, Ксения смогла убедиться, что и там царил все тот же беспорядок. Кто бы ни был тот человек, который рылся в их с дочерью вещах, и что бы он ни искал, потрудился он на славу. Обыск был проведен с максимальной тщательностью и бесцеремонностью. Внезапная мысль заставила Ксению похолодеть. Забыв о больной ноге, она бросилась к своему рабочему столу и застыла в отчаянии. Ее ноутбук с начатым переводом нового романа исчез.

Обдумывая только что свалившуюся на нее катастрофу, она совсем забыла о том, что надо удерживать правильное равновесие. Проклятая нога, на которую нечаянно перенесли вес тела, снова подвернулась, и Ксения упала на пол, сраженная резкой непереносимой болью. Этого ее истерзанным за сегодня нервам было уже не перенести. Закрыв лицо руками, Ксения свернулась на полу в клубок и отчаянно зарыдала. В таком состоянии ее и застала вернувшаяся с работы Мила.

– Мама, мамочка, что случилось? Тебя кто-то обидел? Ударил? Мама!!!

Дочь бросилась к Ксении, упала рядом на колени, обняла двумя руками, как будто в их тандеме именно она была старшей.

– Нет-нет, – меньше всего на свете Ксения собиралась пугать свою девочку. – Со мной все в порядке. Я просто подвернула ногу, и еще ты видишь, к нам кто-то влез.

– Подвернула ногу? Опять! Мама! Надо ж туго забинтовать. Я сейчас же сбегаю в аптеку.

– Мила, постой, – Ксения потянула готовую вскочить и бежать дочь за руку, заставила сесть обратно, на пол, рядом с собой. – Мне нужно тебе кое-что рассказать.

– Про Вику? Мамочка, я уже знаю. В школе полдня только про это и говорят. Это так ужасно. Но за тебя я все равно переживаю больше. Что тут произошло? Ты точно не пострадала?

– Да точно, точно, – вздохнула Ксения. Ей стало чуть спокойнее, к смерти знакомой девушки Мила отнеслась, как и положено относиться к известию о гибели постороннего человека. – Пока я ходила в гостиницу, а потом в интернат, кто-то влез в дом, все тут перевернул вверх дном и стащил мой ноутбук. Если бы я не бегала по городу, то могло бы быть и хуже.

– Ноутбук? Мама, надо вызвать полицию.

– Надо, – вяло согласилась Ксения, – правда, боюсь, что полиции сейчас не до нас.

– А в какой интернат ты ходила? Зачем?

Пришлось рассказать дочери все, что Ксения знала. И о Николае Петровиче, и его смерти, и о документах, которые Вика Угловская стащила из гостиницы, о пропаже иконы, о каком-то неведомом «взрослом» любовнике и о странном участии во всех этих делах соседа, с завидным постоянством оказывающегося в тех же местах, что и Ксения.

Выслушав мать, Мила помолчала, задумавшись. О том, что дочь думает, свидетельствовала продольная морщинка на переносице – явный признак серьезной работы мысли. Несмотря на то что ситуация была невеселой, Ксения невольно улыбнулась. Смотреть на серьезную Милу без улыбки было решительно невозможно.

– Любовник у Вики, может быть, и был. Вот только говорить она про него категорически не собиралась. Язык за зубами эта девчушка умела держать хорошо. А вот про школьного друга своего, который в Вычегодск уехал, тараторила без умолку. Вот только сердце он ее совсем не задевал. Понимаешь, мама?

– Понимаю, – согласилась Ксения.

– Ну а во-вторых, во всем, что ты мне рассказала, есть и хорошая новость.

– Да? И какая же?

– В тот момент, когда кто-то обыскивал наш дом в поисках чего-то неведомого, наш сосед был с тобой, а значит, это не мог быть он.

– Мил, ты уделяешь слишком пристальное внимание нашему соседу, – осторожно сказала Ксения. – И он уже начал это замечать, так что будь аккуратнее, пожалуйста. Он очень непростой человек, это сразу видно, и мне бы не хотелось, чтобы ты, не закончив выбираться из одних неприятностей, тут же вляпалась в другие.