Рассвет

— Сломанные кости тебя не веселят? — сказал Ульрик.

Килэй пожала плечами.

— Я, наверное, ждала холода и жара… и заклинаний сложнее.

Ульрик ненавидел, когда его чары оскорбляли. Наверное, потому он и приполз к Кревану: пока все маги в королевстве были скованы, никто не смеялся бы над ним.

И Килэй решила смеяться как можно больше.

— Я сама виновата. Я столько ждала от архимага, что забыла, что он никогда и не был сильнее торговца зельями…

— Я перерос это, — резко сказал Ульрик.

Она изучала его мгновение, и это дало ей сил остановить дрожь в ногах.

— У тебя была хорошая идея давным-давно. Но проклятие мешает многому, да? — она потянула за ошейник и боролась, чтобы скрыть боль от магии. — И оно не лучшего качества.

— Не лучшего?

— Это мягко сказано, — ответила Килэй. — Думаю, от него больше вреда, чем пользы. Посмотри на себя, — она выдавила улыбку. — Ты потеешь больше меня.

Это столкнуло его с края.

Глаза Ульрика выпучились, его большие уши покраснели. Она была уверена, что капли пота на его подбородке шипели, капая на потемневшее кольцо его ошейника. Он заговорил, выдавливая слова сквозь зубы.

— Что ж, может, стоит добавить… вызова.

Килэй улыбалась, он пошел к ней. Она заставляла себя не смотреть на чары на его пальцах, не думать, какой ужас ждет ее дальше.

Темные глаза Ульрика беспощадно сияли из глубин черепа. Свет заклинания ударил по его лицу, и его кожа блестела от пота. Он направил заклинание на ее глаза, почти слепя сиянием. Но он не успел выпустить его, одно большое ухо задергалось.

Заклинание угасло. Ульрик хмурился и скрипел зубами, и дрожь унялась. Он оживил чары, но ухо задергалось снова.

— Что? — он повернулся и посмотрел на стену. — Сам решай. Я посреди…

Нечто, похожее на гром, перебило его слова. Зал задрожал, и стекла вылетели из окон. Килэй прикрыла голову рукой, осколки сыпались на них. Когда все утихло, она подняла голову и увидела лиловый дым за окнами.

Ульрик отпрянул от дыма, чуть не споткнулся о Килэй в спешке. Но дым пропал, не коснувшись пола.

— Отведи Драконшу в северную башню. Глаз с нее не спускай, — завопил Ульрик, тыча пальцем в темный угол комнаты. Он схватил Килэй за безрукавку.

В его лицо и шею впились кусочки стекла. Было видно по выступившим венам, что он пытался ее поднять. Но его жалкие руки не могли поднять ее кости.

— Мне привстать?

— Плевать, что говорить король, — прорычал Ульрик, его окровавленное лицо оказалось перед ней. — Когда я вернусь, я отправлю тебя в другое царство… по кусочкам.

— Только если путь будет интересным.

Рев Ульрика сменился ругательствами, он вырвался из зала. Чары с его руки выбили дверь, и стражи на другой стороне отбежали.

Килэй улыбалась, слыша стук других выбиваемых дверей, ругательства Ульрика становились все изобретательнее. Она не знала причину взрыва, но Ульрика она злила. Может, ее миг настал.

Она так сильно прислушивалась, что не уловила, как человек из угла прошел к ней.

— Ты смелая, Килэй.

Она подняла голову и увидела Девина, он пристально смотрел на нее.

— Нет, я раздражена. Ульрик такой дурак, что хочется его побить.

— Он узнает. Он будет ранить тебя, пока ты его не впустишь, — Девин почесал шипы, что росли среди его темных волос. Он отвел взгляд, тень упала на глаза, и он добавил. — Он найдет, что большее всего… и будет хуже. Проклятие усилится, и будет сложнее бороться с ним. Даже боль не очистит голову. Ты будешь в ловушке… навеки. Держись, пока можешь.

Килэй знала, о чем он. Когда боль была сильнее всего, она слышала сотню голосов. Они окутывали ее своими тревогами и страхами. Они лишали ее надежды. Она словно сидела на краю обрыва, и голоса тянули ее вниз.

Но она знала, что там не будет отдыха, там будет лишь пытка.

— Он не может тебя убить. Он тут в ловушке, как мы, — Девин присел у ее головы. Хотя его взгляд был мягким, в синеве словно кружилась тысяча мыслей. — Никогда не пойму, почему кто-то с такой силой решил быть скованным.

— Он тебе это сказал? Я знала Ульрика какое-то время, — сказала Килэй, когда он кивнул. — Уверяю, он скорее продал себя случайно, чем намеренно.

— Правда?

— Его зелья никогда не работали.

Девин молчал мгновение. Он скривился, когда вспыхнул от приказа ошейник.

— Идем в башню.

Он легко поднял ее на ноги. Проклятие сделало его таким высоким, что голова Килэй не доставала до его груди. Они пошли по извилистым коридорам, и Девину почти все время приходилось пригибаться.

Средины были построены для воинов. Коридоры были достаточно широкими, чтобы люди в броне шли бок о бок, и были очень длинными. Они напоминали дороги, ведь весь регион Средин был помещен в три слоя стен, и тут были проходы, что соединяли все от стен до тронного зала.

Килэй давно не ходила по Срединам, но тут еще никогда не было так тесно.

Распорядители бегали по комнатам бодрым шагом. Солдаты проносились, вопя, чтобы их пропустили. Слуги прижимались к стенам так часто, чтобы пропустить, что они могли идти до кухни днями.

Воздух заполнял пьянящий запах волнения и страха. Килэй вдыхала его, и дракон в ней пробудился с гулом. Шалости лучше всего начинать посреди хаоса.

Хотя все Средины были в беспорядке, никто не хотел подбираться близко к Девину. Слуги моргали при виде него и убегали за двери. Солдаты с опаской проходили мимо него, отклоняясь. Они завернули за угол и чуть не врезались в распорядителя.

Бедняга отпрянул на пару футов, нашел дверь и юркнул за нее.

Наконец, Девин остановился у винтовой лестницы. Она была узкой, удобно прошел бы лишь один, и это значило, что Девину идти будет неудобно.

— Я не могу выпустить тебя из виду, помнишь? — он протиснулся за ней. — Придется сделать это.

— Хорошо. Помни о рогах.

Он неуверенно улыбнулся, когда она подмигнула.

Башня была маленькой и круглой комнатой с разными книгами и инструментами. На стенах были следы огня, в каменном полу были выбоины. Остатки штор были изорваны или сильно опалены по краям.

Но тут хоть были окна.

Килэй со своего места хорошо видела север Средин. Внешние стены тянулись почти до болот. Солнце садилось и ярче озаряло деревья. Они казались не такими жалкими и опущенными вечером.