Рассвет

— Нет, — ему пришлось сказать вслух. Почему-то ноги тянули его к кровати. — Можешь оставаться, если хочешь, но я иду на пристань. Я клялся Шамусу, что буду следить за ремонтом, пока его нет. Я слово сдержу.

— Как хочешь.

Он уже решил. И он хотел обуться и отправляться немедленно. Каэл поднял стул в углу комнаты и чуть не упал с ним, вспомнив, что стул валялся сломанным.

Его спинки не было, она была оторвана и лежала в другом конце комнаты. Книга, которую он читал, валялась открытой у стены, а столик был на боку. Хотя их комнаты были постоянно в беспорядке, бывало и хуже.

После их первой ночи вместе Каэл проснулся и обнаружил матрас изорванным, а всего себя в набивке этого матраса: она была в его волосах, на коже, там, где и не должно было торчать перьев. Рама кровати была разбита на куски, ножки были сломаны под ней.

Он не помнил, как они устроили такой бардак, но он точно не хотел весь день соединять кусочки. И он решил сделать раму кровати из железа.

Каэл согнул металл руками, сплел куски под матрасом, чтобы они не двигались, а ножки закрутил спиралями, чтобы они сжимались, но не ломались. Изголовье кровати было высоким, а спинка у ног — низкой. Пока что все держалось.

Но остальной мебели так не везло.

Каэл осторожно сел, подвинулся, и стул застонал от его веса.

— Облака собираются, — прошептала Килэй с кровати.

Ее спина выгнулась, она вытянула руки. Одна босая нога выглянула из-под одеял. Пальцы ноги сжались и разжались, она посмотрела в окно и улыбнулась утреннему свету, падающему на ее лицо, оставляющему розовый след.

Вскоре свет пропал, его закрыла раздувшаяся туча. Яркие огни ее глаз стали углями. Они дымились, зажглись, увидев его глаза.

— Разве ты не спешил на пристань?

Каэл понял, что засмотрелся, склонившись, его нога замерла на середине сапога.

— Спешил… спешу, — исправился он, когда она вскинула бровь. Он оторвал взгляд от ее улыбки и решительно сунул ногу в сапог.

Не в тот.

— Думаю, я сегодня полетаю, — отметила Килэй, глядя в окно.

Каэл знал с момента, когда она упомянула облака, что она хочет полетать. Ему это не нравилось.

— Только осторожно, ладно?

— Я веками летала над Королевством, и меня не заметили. Думаю, я справлюсь, — хитро ответила она. А потом протянула руки к нему и прошептала. — Но я ничего не смогу сделать, пока ты не поможешь мне выбраться из кровати.

Он точно не собирался этого делать.

— Нет времени на это, Килэй.

— На что?

— Ты прекрасно знаешь. Если я подойду, я не смогу выйти через час, если повезет, — добавил он, глядя хмуро, чтобы огонь не разгорелся.

Она закатила глаза.

— О, я устала от этого.

— Да?

— Да… не так просто сдерживаться рядом с Райтом.

Ее губы изогнулись, щеки были бледными. Ее лицо покраснело. Румянец растекся по ее шее, огонь заплясал в ее глазах. Воспоминания снова были там, скользили среди пламени.

Каэл понимал, что она права.

— Ладно, ладно, я тебе помогу. Но без шалостей.

— Никаких шалостей, — пообещала она.

Как только он схватил ее за руки, голова Каэла ударилась о подушку. Он был в ловушке, нога Килэй обвивала его, она сжимала его плечи железной хваткой.

— Поверить не могу, что ты снова на это повелся, — шепнула она в его ухо.

Он возразил бы, он хотел это сделать. Но она словно ощутила, что он собирается заговорить, губы Килэй заткнули его. Они прижались к нему, связали язык. Когда она отпустила его, он уже не мог вдохнуть, чтобы возразить.

Он сжал ее руку, ее губы скользили по его челюсти, дразнили вену, пульсирующую на шее. Это его каждый раз выдавало. Кровь бурлила и пылала. Его пальцы впились в ее руку, он пытался притянуть Килэй ближе. Ее хватка на его груди стала крепче, ее губы растянулись в улыбке от пульсации его крови.

Он пытался отодвинуться, вспомнить о делах… но Килэй не отставала.

Ее рычащий смех дрожал рядом с ним, она покусывала эту вену, и огонь распалялся так, что пугал и восхищал его одновременно. Было опасно попадаться в эту ее ловушку. Его тело должно было вырываться, бежать от ее зубов.

Но его волновало только то, что она была недостаточно близко. Пустота между ними, где они не соприкасались, ощущалась неприятно. Он не хотел ничего между ними, даже пустоты. Он обвил ее талию, прижал ее к своей груди.

Огонь бушевал. Он лизал его кожу, оживлял сердце. Любовь с Килэй вводила его в некий транс: его сердце беспощадно колотилось, сила оставляла его, и в глубинах крови пробуждалась дикая часть его души.

Эта часть его не переживала, не думала. Дикость встречалась с любовью Килэй без страха, Каэл не боролся с этим.

Ее хватка стала крепче, когда огонь распалился, словно она ощущала, что вот-вот начнется бой. Их любовь была непрекращающейся войной, яростный огонь поглощал их атаки. Мир пропадал, бой захватывал их. Ничто не было в безопасности, когда бой начинался.

Если они проснутся, и замок будет разрушен, Каэл не удивится.

Он держался, когда вернулись губы Килэй. Он позволил ей вести в поцелуях, порой двигаясь так, что она улыбалась. Когда дикость охватила его глаза, его ладонь прижалась к ее горлу. Он скользнул по ее шее до подбородка. Он хотел узнать, бушует ли ее кровь так же, как его…

Так и было.

Когда показалось, что утро потеряно, испуганный визг разнял их.

Каэл едва успел удивиться, Килэй прижала его под собой, рука в защите накрыла его грудь, ее вес давил на его живот. Он услышал шипение и пронзительное пение, она выхватила из простыней Предвестника и направила белое лезвие на дверь.

Служанка на пороге снова закричала, закрыла лицо руками.

— Не бейте, леди Килэй! Я пришла убрать. Крамфелд сказал, что вы ушли, и я хотела смести обломки стула и сменить простыни. Я не пришла бы, если бы знала, что вы еще… кхм, здесь, — она выглянула из-за рук, посмотрев со слезами на Каэла, а потом на Килэй. — Прошу, не рубите голову!

— Она тебя не ранит, — пообещал Каэл и хмуро посмотрел на Килэй. — Разве мы не договаривались не прятать оружие в кровати?

Килэй пожала плечами.

— Не помню.

— Да? Потому что я четко помню…

— Скажи Крамфелду, что мы будем через минуту, — прорычала Килэй, не сводя взгляда с Каэла.

Он знал этот взгляд, это мог быть его последний шанс сбежать.

— Не стоит тревожить Крамфелда. Я уже иду, — он выбрался из-под Килэй и принялся искать в разбитом шкафу чистую тунику.