Растаять в твоих объятиях

Внезапно тишину разорвал пронзительный вопль, и Рэйн отскочила от Макса. Ее взгляд метнулся к детскому монитору, лежащему на столе, а потом обратно к нему.

— Не надо, — предупредил он ее. — Не надо говорить, что тебе жаль, что это была ошибка.

Рэйн покачала головой и скрестила руки на груди:

— Хорошо, но это не должно повториться. И не повторится.

Обойдя его, она бросилась вверх по лестнице к детской. Из монитора донесся ее нежный голос, пытающийся успокоить Эбби. Девочка мгновенно затихла.

А потом Макс услышал, как она поет. Перед глазами снова возник тот день, когда они встретились. Рэйн пробовалась на роль, в которую входил единственный в пьесе музыкальный номер. Ее ангельский голос просто поразил всех присутствующих. Притягивая взгляды, на сцене стояла робкая девочка в аккуратной плиссированной юбке и классическом свитере — наряд, который явно выбирала ее мама. Но Макс сразу понял, что эта строгая и безликая одежда ей не подходит. Даже тогда Рэйн выглядела как девушка, предпочитающая джинсы и футболки.

Может быть, она не слишком изменилась. А если это так, то Макс, похоже, попал в гораздо более сложный переплет, чем думал.

* * *

Что ж, погода не смилостивилась над ней. Было уже почти десять часов, темные улицы пустовали, а снег и не думал прекращаться.

Эбби только что выпила свое вечернее молоко, и хотелось надеяться, что она поспит хотя бы пару часов.

Они разожгли камин в спальне, и Макс перенес туда детскую кроватку. Они поневоле находились вместе, поскольку в доме с каждым часом становилось все холоднее. Но здесь им должно было хватить дров, чтобы продержаться всю ночь.

— Я пойду переоденусь, — прошептала Рэйн Максу, который, удобно расположившись на ее подушке, стучал по клавишам ноутбука.

Он смерил ее взглядом от макушки до пяток, и она почувствовала, как все ее тело вибрирует, будто он дотронулся до нее руками. О, она не забыла прикосновений Макса! Как можно их забыть, когда его нежные и осторожные пальцы заставляли ее дрожать сильнее и сильнее, доставляя немыслимое удовольствие! Но эти же прикосновения оставили такой глубокий отпечаток в ее душе, что его просто невозможно стереть.

Она сумеет справиться с этими непрошеными ощущениями, надо только немедленно спрятать свои воспоминания в самый темный угол и не давать Максу играть ее чувствами.

Рэйн открыла комод и вытащила оттуда самую старую и неказистую пижаму, которая у нее была. Не стоит надевать ничего соблазнительного или даже просто симпатичного — это ей сейчас совсем не поможет. Не то чтобы у нее имелся большой запас сексуального белья… И все же любые хоть сколько-нибудь откровенные вещи не должны были появиться в этой комнате, пока здесь Макс.

Рэйн закрыла за собой дверь ванной, но успела только стянуть с себя дневную одежду и нацепить пижамную рубашку, как дверь распахнулась. От неожиданности Рэйн попыталась натянуть пижаму, чтобы прикрыть трусики, но рубашка была слишком короткая.

— Что ты делаешь, черт возьми?

Взгляд Макса прошелся по ее голым ногам, и Рэйн почувствовала, как они слабеют.

— Нам надо поговорить, а я не хочу, чтобы Эбби проснулась, — ответил он, закрывая за собой дверь.

Рэйн закатила глаза:

— Не мог подождать, пока я оденусь?

Словно хищник, загнавший в угол свою жертву, он приблизился к ней, сокращая расстояние. Видимо, понятие личного пространства ему было незнакомо.

— Я не увижу ничего, что не видел раньше, — сказал он, глядя ей прямо в глаза. — Но если тебе так будет легче, то можешь надеть штаны.

— Отвернись.

По его лицу расплылась дерзкая ухмылка.

— Ты и правда собираешься делать вид, что не возбуждена? И то, что мы по воле судьбы оказались тут вместе, не наводит тебя на определенные мысли?

Рэйн оказалась не в силах побороть физическое желание: оно возникло исподтишка, и уже ничего нельзя было поделать. Можно было отдаться ему, но какова будет цена? Она не могла опять рисковать своим сердцем.

— Макс, я понимаю, что в Лос-Анджелесе одной твоей улыбки достаточно, чтобы принести тебе все, что ты хочешь, и всех, кого ты хочешь. — Рэйн покрепче закуталась в рубашку от пижамы. — Да, меня влечет к тебе, но откуда мне знать — возможно, это просто старые воспоминания.

Макс сделал еще один шаг в ее сторону. Пальцы их ног почти соприкоснулись. Его рука осторожно легла на щеку Рэйн.

— А что, если это не только воспоминания?

Рэйн вздохнула. Она едва могла признаться самой себе в том, что на самом деле ей хотелось только одного: сорвать с него одежду и узнать, так ли хорошо ей будет с ним в постели, как было раньше.

— Я живу реальной жизнью, Макс, — ответила она, задвигая все эротические образы в дальний угол своего воображения. — Если мы переспим, то что будет дальше? У меня ферма и ребенок, а ты через несколько месяцев вернешься в Лос-Анджелес, начнешь работать над новым фильмом и забудешь про Ленокс. И про меня.

В его взгляде внезапно промелькнула боль, а брови сошлись на переносице.

— Может, мои родители и переехали в Бостон, когда я уехал в Голливуд, но я никогда не забуду Ленокс и людей, которые живут здесь.

Рэйн подумала о том, как пятнадцать лет назад он оставил ее именно в тот момент, когда она больше всего в нем нуждалась, и эта мысль сразу убила в ней все желание. По крайней мере, даже если у нее достанет глупости снова с ним связаться, она заранее будет знать, что он способен просто уйти, даже не оглянувшись.

К тому же, если судья по семейным делам узнает, что Макс Форд, известный голливудский актер и, по слухам, тот еще плейбой, провел в ее доме ночь, это только прибавит Рэйн проблем с удочерением Эбби.

— Слушай, — начала она, глядя ему прямо в глаза. — Мы выбрали каждый свою жизнь. Было бы глупо поддаваться этим минутным страстям только потому, что обстоятельства свели нас вместе.

— Я предпочитаю называть это судьбой.

Все еще натягивая подол рубашки как можно ниже в попытке хоть что-нибудь скрыть, Рэйн отступила на шаг назад. Она сразу же ощутила холод. Но это к лучшему. Правильней держать дистанцию сейчас, чем страдать потом.