Растоптанная гордость

Слова эти буквально сразили Сильвию, хотя она сама затруднилась бы объяснить почему. Ей и в голову не приходило, что Джулиан интересуется девушками, возит их танцевать. А с другой стороны, разве не глупо думать о нем как-то иначе? Разве не доказал он ей своим ленивым флиртом и тем наглым поцелуем, которым ошарашил ее на глазах у целой толпы на Пэддингтонском вокзале, что он опытный и искусный сердцеед? Как она, дурочка, могла считать себя единственной? И разве не очевидно, что с его состоянием и более чем средней внешностью он может позволить себе все, что захочет? Ему не доставляет труда добиться согласия любой девушки.

— По-моему, для влюбленной барышни ты слишком отвлекаешься от темы, Дафни, — проговорила Сильвия добродушно-шутливым тоном. — Отношения с родственниками мужа или жены всегда проблема. Предлагаю забыть о ней на время, а тебе лучше сесть и написать Гаю письмо с просьбой вернуться. Конечно, твое самолюбие будет чуточку задето, зато…

— Самолюбие? — Дафни смотрела на нее в немом изумлении. — О каком самолюбии может идти речь, если один человек любит другого? — Голос ее вдруг изменился. — Вот если бы я знала, что не нужна Гаю, тогда другое дело. Тогда бы я не стала писать ему, это уж точно. Хотя… Непременно дала бы ему возможность доказать свою любовь.

Сильвия с любопытством смотрела на сестру.

— А вдруг Гай думает, что не нужен тебе? Он может проявить гордость и упрямство.

— Но, Сильвия, милая, когда он получит мое письмо, он сразу поймет, — терпеливо, словно малому ребенку, объясняла Дафни. — Он мигом примчится сюда. — Тут лицо ее вновь омрачилось, и она в отчаянии воскликнула: — Но, Сильвия, я же не знаю, где он! У меня нет его адреса!

Сильвия с трудом сдержала улыбку. Дафни, с легкостью отметающая любые возможные психологические трудности, так нелепо испугалась малейшей практической преграды.

— Детка, ты могла бы в любую минуту узнать его адрес у Меррингов, — с улыбкой проговорила она. — Впрочем, Джулиан уже оставил его мне. — И она протянула сестре листок из записной книжки.

Раздался звон дверного колокольчика, Сильвия предостерегающе подняла палец и решительно наказала сестре:

— Сиди здесь, пиши письмо и не высовывайся.

Уверенное пророчество Дафни относительно того, что Гай «мигом примчится», сбылось. На следующий день он приехал на мотоцикле с коляской, набитой нехитрым скарбом и рисовальными принадлежностями. Парень просто сиял от счастья. О помолвке он и думать не хотел, а просто был уверен, что они с Дафни поженятся, как только он получит гонорар за панно. Вот почему ему так не терпелось поскорее приступить к работе.

Теперь ему принадлежала не только спальня, но и комната на чердаке с огромным сводом, которую он превратил в мастерскую, настояв на том, чтобы платить за обе, и в которой Дафни часами позировала ему. Очень скоро она обнаружила, что это весьма утомительное занятие и что художник за работой всего лишь разговорчивый собеседник. Однако, несмотря на усталость, она все же успевала помогать Сильвии, и очень скоро к ней вернулись здоровье и живость. Сильвии оставалось только порадоваться возвращению юноши.

Он и самой ей начал нравиться. Он сразу же стал для них братом, помогал по хозяйству, и чувствовалось, что этот дом и ему теперь родной. К немалому удивлению Сильвии, Гай оказался неплохим счетоводом и разработал для нее гораздо более простой и удобный способ ведения бухгалтерии. В электроприборах и проводке он разбирался хуже Мартина, зато с легкостью выполнял все плотницкие работы.

Пэм, обожавшая рисовать, видела в нем божество. Она таскала за ним кисти и краски, приставала к нему с разговорами и вся светилась от счастья, когда он хвалил ее рисунки и акварели.

Что касается Айви, то она, судя по всему, считала поворот событий собственной заслугой и была счастлива своим романом с Джо Блисоном.

К облегчению Сильвии, Мерринги больше не заглядывали в кафе, и, хотя Гай время от времени увозил Дафни пообедать или провести вечер в Грейт-Хиклинг, все шло вполне размеренно, и Сильвия перестала ждать подвоха.

Однако в конце месяца все же случилась неприятность. Приехав как-то раз вместе с Гаем из Грейт-Хиклинг, Дафни наутро сообщила за завтраком, что свадьба Тэссы назначена на начало сентября и что вся их семья приглашена на торжество. Однако и это было еще не все. Саму Дафни попросили выступить в качестве одной из четырех свидетельниц невесты.

— Как по-твоему, Сильвия, я смогу? — спросила она. — А Гай будет шафером. Представляешь?

— Вот повезло-то, — пробасила Пэм.

Зато Сильвия была озадачена. Гай еще не успел спуститься к завтраку, и она порадовалась, что Дафни затронула этот вопрос в его отсутствие. А вопрос был нешуточный: найдется ли у них достаточно денег на платье для Дафни?

— Видишь ли, сестренка, тебе ведь нужно еще отложить сколько-нибудь на собственное свадебное платье и на приданое, если вы с Гаем и в самом деле собираетесь пожениться в будущем году.

Смутившись, Дафни принялась водить вилкой по столу.

— Тэсса собирается сама выкроить и сшить эти платья, — поспешно сообщила она. — И себе сошьет. Ей помогает подруга. На прошлой неделе она уже получила ткани из Парижа — белоснежную с розовыми крапинками для невесты и бледно-розовую для свидетельниц. По-моему, это шелк, только я в жизни не видела ничего более роскошного.

Сильвия удивленно приподняла брови:

— Ты хочешь сказать, она подарит свидетельницам по платью?

Дафни замялась.

— Все это подарил ей Джулиан, — наконец проговорила она. — Ей так хотелось именно эту ткань, что он сам предложил оплатить покупку.

Сильвия промолчала, но про себя с горечью подумала: «Конечно же Джулиан и Тэсса затеяли все это ради Дафни. Не сомневаюсь, что три другие свидетельницы столь же состоятельны, как и Мерринги».

Дафни продолжала, озабоченно глядя на сестру:

— Ну представь, не могла же Тэсса поставить своих свидетельниц перед такими расходами. Не забывай, понадобятся еще платья на смену и…

Сильвия с трудом сдерживалась, ей так и хотелось выпалить: «Дафни, глупышка, да они просто пускают тебе пыль в глаза. Думаешь, они не видят твоей наивности и простодушия?» Однако вслух Сильвия лишь сдержанно заметила:

— Не волнуйся, детка, с одеждой все будет в порядке. У нас есть старые запасы. Я пороюсь у себя, у меня полно вещей, которых я так ни разу и не надевала. Странно только, почему бы Меррингам не нарядить вообще всех гостей?

Дафни покраснела, зато Пэм, отставив в сторону кружку молока, радостно завопила: