Растяпа. В паутине

На день закрытия магазина Кастанян накопил за собой долгов двадцать тысяч. Об этом свидетельствовали накладные на отпуск товаров, которые подписывал его брат, водитель грузовика. Пора было призывать Георга к ответу.

День клонился к вечеру, холодало, небо из голубого становилось темно-синим, когда я отправился к Кастаняну на рандеву.

Георг жил неподалеку – в двухквартирном коттедже из белого кирпича сбоку от стадиона. Когда я вошел, хозяин сидел на диване и смотрел телевизор. Увидев меня, он подскочил с таким выражением ужаса на лице, будто на него неожиданно на дороге надвигался с большой скоростью автобус. Вот сейчас ка-ак… Мне даже показалось, что он готов сигануть в окно через стекло, увидев меня на пороге своего дома. Кого это хачик так боится? За кого он принял меня? Наверное, все такие, в ком совесть нечиста…

А ведь обычно бывает такой лощеный, самоуверенный… перхотный, правда, но это, должно быть, чисто армянская национальная традиция – мыть голову чем придется или совсем не мыться. Запашок от них еще тот…

Мы вышли во двор.

Он мог хитрить, а мог говорить прямо – мне бы хватило одного взгляда, чтобы понять лжет он или не лжет. За годы коммерческой деятельности столько вранья пришлось услышать, что у меня выработался на него нюх – пускай даже внешне эта деза выглядит вполне убедительной.

– Я закрыл магазин. За тобою остался долг. Здесь записано, – показал ему накладные. – Двадцать тысяч. Когда отдашь?

Армян покачал своей чешуйчатой головой и хмуро посмотрел на меня.

– Кто подписывался под твоими бумагами? – голос у Кастаняна был хриплым, как воронье карканье.

– Твой брат, который приезжал на «камазе». Ты же сам эту схему предложил – разве не помнишь?

Кастанян поскреб пархатую голову и на мгновение задумался.

– Ну, давай, посмотрю.

– Смотри свои – точно такие же мы водителю заполняли в дорогу.

– А он мне их не отдал.

– Твои проблемы. Ну, так что – платить будем? Или как? Ведь долги как ангина – от них надо избавляться вовремя, чтобы не было горьких последствий.

Георг сухо откашлялся, как будто был раздосадован этим вопросом. Как будто я унизил его… богатого и порядочного армянина. Тем не менее, подарил мне отечески снисходительную улыбку, обнажив нечистые зубы в коричневых пятнах. Я испугался, что меня вырвет, если он немедленно не прикроет зубы губами.

– По три тысячи каждую субботу тебя устроит?

– Вполне.

– Оставь мне эти бумаги, я с братом разберусь.

– Я обменяю их на твои деньги – потом разберешься.

– Ты не доверяешь мне?

– Не доверял бы, не давал товары в долг. И сейчас верю – тебе дешевле будет вернуть, чем артачиться из-за двадцати тысяч.

Кастанян, конечно, понял намек – поскольку злобно ухмыльнулся и тяжело вздохнул, выпуская пар. Я даже почувствовал, как от него исходит негодование. Гордый хачик! Ну-ну…

– Кстати, о брате… А почему ты сам не потребовал с него накладные? Первый раз стройкой руководишь? Не знаешь какие документы выписывают при покупке и перевозке стройматериалов?

– Спрошу, – Кастанян дернул головой, что можно было расценивать как кивок. И издал этот свой дурацкий хрюк. – Возможно, бумажки у него дома лежат.

М-да… вот он такой, армян-строй, в полной красе своей: взятки налево-направо умеют давать, тырить тоже, когда есть возможность, а дела вести согласно нормативным документам – кто бы их обучил? Мне стало противно от того, что я хожу и упрашиваю этого хачика вернуть мне долг. Порядочный человек сам должен помнить о своих кредитах и вовремя их гасить. Включить бы счетчик паразиту! Жаль, что мы не договорились по срокам…

Почему-то есть такие люди, от которых с души воротит. Но каждую субботу вечером в одно и то же время я отправлялся к армяну Кастаняну за деньгами. Он мне молча подавал три тысячи – я молча их получал, и мы расставались, не сказав и трех слов. Так было три раза. На четвертый Георг пропал…

– В Германию уехал, – сказала жена. – За машиной…

– Когда вернется?

– Не сказал…

Я передернул плечами и отправился восвояси.

Кастанян появился через месяц. А во дворе у него расположился сверкающий «Мерседес» – может новенький, может нет… Меня интересовал совсем другой вопрос.

– Тебя не было целый месяц, – начал речь свою с упрека. – Как раз четыре субботы прошли. Может, ты всю сумму разом отдашь? Там осталось каких-то одиннадцать тысяч…

Георг вскинул на меня налитые кровью глаза:

– Ничего я тебе больше не должен. Ничего я тебе больше не дам. Мы в расчете…

Это был второй случай, когда я видел Кастаняна без маски – первый раз он смертельно перепугался и чуть в окно не сиганул, а теперь его одутловатое лицо дышало неподдельной ненавистью ко мне.

– Тебя что, контузила разлука с ишаком? – указал я на «Мерседес».

– Какой ишак? Ты сам ишак! За базаром следи…

Угроза хачика была пустой, но все равно ранила. Я поморщился, спокойно кивнул – мол, понял тебя и сказал, не найдясь даже с умным ответом, не говоря уж об остроумном:

– Не боишься быть оштрафованным за воровство? Ну, смотри… тебе жить.

– Ничего у тебя я не крал! – Кастанян уже брызгал слюной метра на три, и первая порция попала на шею мне. – В твоем магазине цены высокие… Я смотрел Прайс…

– Мог бы не брать – кто ж заставлял? А теперь прости и прощай – с тобой будут разбираться специально обученные люди. Меня тошнит от таких, как ты…

– Давай не пугай…

– Я не пугаю. Ты лучше съезди к своим землякам в шашлычку на автозаправке за Кичигинским поворотом и расспроси – как страшно им было, когда на них наехали за воровство? Сколько они заплатили штрафа – тоже поинтересуйся на всякий случай…

При этих словах глаза Кастаняна зажглись бешенным огнем, какая-то самодовольная, наглая и издевательская гримаса исказила его толстощекую морду – таков был его молчаливый ответ на мои угрозы. Как будто не денег ему жалко, а корежит злоба на весь мир.

А мир этот в моем лице невольно улыбнулся, представив картину, как Чесменский ставит на место зарвавшегося армянина. Сергей обломает его парой слов, доставив мне удовольствие. Он не оставит дерьмо в покое, хотя бы по той простой причине, что наших бьют!

Вернувшись домой, я позвонил Чесменскому и рассказал о проблеме.

Вот что мне ответил Сергей:

– Знаешь, Анатолий… Виктор Анатольевич ведь отказался от завода в Южноуральске и уже получил за него отступные… Мне теперь там делать нечего. Ты обратись к южноуральским пацанам – они должны тебе помочь… Это их обязанность – смотреть за порядком.