Равника

Она просто играла с ним. То подпускала ближе, то отталкивала, то вновь манила к себе. То насмехалась над ним, то тешила его самолюбие. Заставляла чувствовать себя полнейшим ничтожеством. Пару раз даже позволяла почувствовать себя богом. Возможно, в самом начале он ещё мог бы преспокойно уйти от неё без последствий. Но когда она закончила оплетать его своими липкими тягучими тенётами, он уже не мыслил без неё своей жизни. Потребовался тяжёлый — пускай и временный — приступ амнезии и благотворное влияние горгоны, чтобы Джейс избавился от своей пагубной зависимости.

И всё же, всё же…

Да, чёрт возьми, в Лилиане крылось нечто большее.

Он обязан был в это верить.

Конечно, она привлекательна (абсурдно, соблазнительно, чарующе, мистически привлекательна), но не мог же он быть настолько отчаявшимся, не так ли?

Где-то в глубине души Лилианы Весс была зарыта — хотя, пожалуй, точнее будет сказать «погребена» — её искренняя забота о нём. Иначе просто быть не могло.

Ведь правда? ПРАВДА?

И он наверняка — наверняка — разглядел, что под всеми этими внушительными защитными наслоениями из эгоизма, самолюбования и сексуальности она всё ещё была способна на хорошие поступки.

То, что она так и не раскрыла этот потенциал, — что она, напротив, предала его и весь Дозор в придачу, — вовсе не означало, что этого потенциала никогда не было.

А раз он был у неё когда-то, значит, мог быть и сейчас. И если это так, разве мог он убить её и тем самым лишить шанса на исправление?

Ну да, тот факт, что она пыталась выпотрошить всех мироходцев до единого (не делая при этом никакого явного исключения для Джейса, или Чандры, или Гидеона, или любого другого из её «друзей»), помог оправдать это решение. Но речь шла не только о его жизни, и даже не о жизнях его друзей. По её вине на улицах Равники вершился настоящий геноцид. Геноцид мироходцев. Она пообещала им, что поможет победить Боласа, а вместо этого воспользовалась силой и свободой, обретёнными благодаря Дозору, чтобы уничтожать мир вместе с его жителями и мироходцами ради дракона, хотя прекрасно знала, что это за дракон и как он распорядится тем могуществом, которое она прямо сейчас помогала ему завоёвывать.

Возможно, если бы я рискнул поговорить с ней, попробовать воззвать к её здравому смыслу…

Но они уже прошли этот рубеж. Она видела, что Болас устроил в Амонхете, — видела разрушения и жертвы, — и всё равно встала на его сторону. Она сделала свой выбор. Должно быть, в ней не осталось ничего, хотя бы отдалённо напоминающего «здравый смысл».

А значит, ей придётся умереть.

Вивьен Рид была единственным членом их маленького отряда, у кого имелись возражения против этого плана — и то лишь потому, что она ненавидела Боласа, уничтожившего её родной мир, и гораздо охотнее поучаствовала бы в покушении на его жизнь. Впрочем, остальные сошлись во мнении, что им не хватит сил убить дракона на расстоянии. Нет, прикончить Никола Боласа мог только Гидеон, подобравшись к нему поближе со своим Чёрным Клинком. Но сначала требовалось расчистить Гидеону путь, а это значило — убрать с него Лилиану Весс.

План Джейса предполагал, что они вчетвером — сам Джейс, Тефери, Джайя, Вивьен — разместятся на крышах четырёх отдельных зданий, равноудалённых от четырёх сторон Цитадели, откуда Лилиана управляла смертоносной армией Никола Боласа. Действия участников должны были быть идеально скоординированы — эта задача ложилась на плечи Джейса. Он объединил всех четверых в ментальную сеть, одновременно позаботившись о том, чтобы фоновый психический шум — а именно психические вопли умирающих — заглушил их переговоры, не давая дракону подслушать их.

Далее настала очередь Тефери, который по сигналу Джейса сотворил заклинание и замедлил для Лилианы время. Теперь она будет двигаться, и, что гораздо важнее, реагировать на их атаки в замедленном действии.

Джайя ударила первой — точный выстрел опытной пиромантки, тонкая огненная игла, призванная прожечь аккуратную дыру в груди Лилианы. Джейс сомневался, что Лилиана вообще заметила её приближение. Но ей это и не требовалось. Лица, неразличимые и полупрозрачные, но разинувшие рты в беззвучном крике, возникли из Кольчужной вуали и в последний миг отразили атаку Джайи. Огонь срикошетил от их лишённой света маны и расплескался по камням пирамиды.

Джейс знал, что эти призрачные эманации были заключёнными внутри Вуали духами огров-онакке, у которых имелись собственные планы на некромантку. Но никогда ещё эти духи не вели себя подобным образом. Лилиана не позволяла им этого. Помрачнев, Джейс пришёл к заключению, что власть Боласа над Лилианой каким-то образом раскрепостила её, дав возможность высвободить истинную мощь Вуали.

Вивьен выпустила в спину Весс стрелу из своего Лука-ковчега. Джейс поймал себя на том, что он искренне желает Лилиане смерти от самой стрелы, быстрой и (по возможности) безболезненной. Но очередной призрак-онакке отвёл стрелу от своей носительницы. Однако настоящую угрозу представляла вовсе не стрела. Ударившись в Цитадель, стрела высвободила из себя собственного духа: матёрого скаллского волка, который прыгнул прямо сквозь онакке и вцепился зубами в левую руку Лилианы, разорвав её в клочья.

Общими усилиями онакке попытались дать отпор призрачному волку — тем самым предоставив Джайе и Вивьен вторую попытку. Хотя онакке блокировали большую часть этих атак, благодаря Тефери их частота, казалось, постоянно возрастала, и вскоре они начали преодолевать заслон духов, нанося существенный, хотя и по-прежнему не смертельный, ущерб.

Лилиану обжигал огонь. Лилиану пронзали стрелы. Лилиану рвали на части зубами. Лилиана держалась из последних сил. Джейс с трудом подавил в себе желание броситься ей на помощь. Одним взмахом здоровой руки она принесла в жертву множество летающих вечных, бросая их тела наперерез огню, стрелам и духам животных. С помощью Вуали она опустошала других вечных, пуская энергию их нечистого воскрешения на исцеление собственных ран, как только их получала.

Но Джайя и Вивьен не знали устали, а замедленные мысли и запоздалые реакции Весс и онакке не могли поспеть за их натиском.

Лилиана была уязвима, и Джейс понимал, что лучшей возможности им уже не представится. И, несмотря на то, что внутренний голос буквально умолял его остановить других и прекратить её страдания, он знал, что страдания Равники перевешивали всё, что испытывала Лилиана. Лучше раз и навсегда покончить с этим.

До сих пор Джейс не принимал непосредственного участия в нападении.

Пытаюсь ли я снять с себя вину, оставаясь лишь пассивным участником? Нет. Это мой план. Я несу за него ответственность. Так что пора прекратить притворяться, что я здесь ни при чём.

Он произвёл собственный выстрел — ментальную атаку, которая захватила внимание Лилианы и удерживала его, пока Баллард и Рид выстрелили ещё по два раза.

Находясь внутри её разума, он почувствовал, как она его узнала: Джейс? Джейс, прошу…

Пламя Джайи сожгло кожу на груди Лилианы — хотя онакке не позволили ему проникнуть глубже и нанести более серьёзный урон.