Рай для немцев

Квоты на въезд в США стали непреодолимым барьером для многих евреев, но одно время — в 1931–1935 гг. — из-за всевозможных проблем число «евреев-возвращенцев» из США превышало число эмигрантов в США. Так, евреи — преподаватели высших учебных заведений имели шанс получить работу в США, но для подтверждения диплома юристы и врачи должны были пройти американские квалификационные экзамены, что в силу разницы стандартов было довольно сложно^{674}. Именно поэтому до 1939 г. ежегодные немецкие квоты для въезда в США не исчерпывались как по причине нехватки у выезжающих валюты, так и по причине ограничительной политики американских властей. Очень неприятный эксцесс произошел с пароходом «Сент-Люис», который 13 мая 1939 г. с 937 евреями на борту вышел из Гамбурга и 27 мая прибыл в Гавану; кубинский диктатор Федерико Ларедо Брю принял только 27 беженцев, объявив визы остальных недействительными. Пароход взял курс на Флориду, но и там было отказано в приеме. 17 июля 1939 г. пароход вернулся в Европу, в Антверпен. Только половина пассажиров этого судна пережила войну и холокост^{675}. После ноябрьского погрома 1938 г. въезд евреев в США был облегчен, но во многих случаях это было запоздалое решение. До этого американские власти не хотели наплыва нищих евреев из Восточной Европы, а чуть позже боялись, что среди европейских евреев, — в первую очередь среди немецких, — будет много нацистских шпионов. Однако несмотря на все препоны и трения, США были самой важной для евреев Германии и Австрии страной эмиграции — 130 тыс. человек нашло там спасение от неминуемой смерти. 1939 г. был самым важным годом эмиграции — в этот год из Германии переселилось около 80 тыс. евреев. В 1940 г. эмигрировало еще 15 тыс., в 1941 г. — 8 тыс.,^{676} а 23 октября 1941 г. еврейская эмиграция из Германии была закрыта; вскоре нацисты приступили к «окончательному решению еврейского вопроса», означавшему концентрацию и постепенное убийство европейских евреев в концлагерях Польши.

Под воздействием пропаганды антисемитские настроения в Германии нарастали: евреи стали чужими для арийских земляков; и когда осенью 1941 г. началась транспортировка евреев из собственно Германии (Altreich) на Восток, никто (или почти никто) не протестовал. Нацисты сделали безошибочную ставку на человеческое равнодушие: лишь немногие немцы справлялись об исчезнувших соседях; некоторые рассчитывали на освободившуюся жилплощадь, другие зарились на добро евреев, третьи на престижную работу и освобожденные евреями вакансии. Даже обеспеченные люди так или иначе были захвачены конформизмом. Под влиянием этого конформизма собственный антисемитизм стал для многих немцев «невидимым». Немцы, которые, рискуя собственной жизнью, спасали евреев, были весьма немногочисленны; они удостоены камня памяти и благодарности на иерусалимском мемориальном кладбище Yad Vashem. 

Холокост и немцы

«Сегодня я снова хочу быть пророком. Мое пророчество таково: если мировому еврейству вновь удастся вовлечь народы в мировую войну, то результатом этой войны станет не большевизация мира и победа мирового еврейства, а уничтожение еврейской расы в Европе».

(Гитлер, речь в рейхстаге 30 января 1939 г.^{677})

«Можно ли в полной мере представить себе, что брат, друг, возлюбленная умерли под страшными пытками? Может быть, трусость не позволяет нам это представить? Вполне может быть, ибо если в полной мере вообразить себе смерть, тогда нельзя и жить больше. Только благодаря нашему равнодушию мы и продолжаем жить — это горько и стыдно признать. Кто во всем мире поднялся, чтобы отомстить за страдания сотен тысяч убитых армян? Кто возмутился пыткам инквизиторов? Известия об убийствах евреев обошли всю землю. Может быть, кому-то от этого известия завтрак показался менее вкусным, чем обычно? Может быть, кто-то не захотел больше жить, так как его душило представление о чудовищных страданиях, причиненных невинным людям?».

(Р. Андреас-Фридрих^{678})

Обещанное с началом войны «окончательное решение еврейского вопроса», вылившееся в холокост, отличалось по своей радикальности и жестокости от прочих насильственных действий нацистов; даже программа эвтаназии проистекала из совершенно иных идеологических посылок и имела отличный от холокоста характер. Если эвтаназия планировалась и развивалась по строгому сценарию, то массовые убийства евреев не были линейным процессом — они развивались, преодолевая противодействие иммунной системы, как развивается болезнетворный вирус в человеческом организме. Поскольку осуществить детальный анализ хитросплетений причудливо развивавшихся злодеяний нацистов по отношению к евреям в рамках данного исследования невозможно, то обратимся к некоторым характерным интенциям, обусловившим подобное обращение с евреями, и к реакции на него немецкого общества.

С момента завоевания Польши еврейский вопрос приобрел для нацистов новое измерение: дело в том, что в Польше проживало больше всего (за исключением СССР) европейских евреев — 3,5 млн. человек, при этом 2 млн. человек попало в немецкую зону оккупации Польши (остальные — в советскую). В целом, когда летом 1941 г. Гитлер захватил западные районы СССР, под немецкой оккупацией на Востоке оказалось около 4 млн. евреев ^{679} . К ним гитлеровцы и захотели присоединить немецких евреев: изгнание евреев из Рейха было частью нового порядка в Европе. План перемещения немецких евреев в Польшу появился не сразу. О судьбе немецких, а затем и европейских евреев в нацистской верхушке много спорили. Вокруг этого вопроса плелись всевозможные интриги; был даже проект переселения евреев на Мадагаскар: этот план еще в 1927 г. предложил голландец Эгон ван Винглене, одно время его поддерживал Гейдрих. В июле 1938 г. на конференции по еврейскому вопросу во французском городе Эвиане [47] польская сторона повторила это предложение голландца ^{680} . Мадагаскарский план по своей нелепости был весьма похож на сталинский план переселения евреев в Биробиджан или на план П. П. Пестеля о переселении евреев и помощи им в учреждении собственного государства в Малой Азии ^{681} . 25 августа 1940 г. Гейдрих передал этот план Риббентропу — после поражения Франции нацисты собирались отобрать у нее Мадагаскар, создать там военно-морскую базу, а также поселить там 4 млн. евреев. Мадагаскарский план нацисты считали удачным вариантом, так как Палестина принадлежала мусульманам и христианам. Первый транспорт на юг Африки должен был состоять преимущественно из крестьян, строителей, ремесленников и врачей; каждый мог захватить с собой до 200 килограмм багажа ^{682} . В преддверии «окончательного решения еврейского вопроса» евреев продолжали концентрировать в генерал-губернаторстве Польша, в этом «большом зале ожидания»; никто еще не знал, что с началом восточного похода вермахта Польше предстоит превратиться в «зал ожидания» смерти. О «мадагаскарском проекте», впрочем, забыли не сразу — за три недели до нападения на СССР Гитлер говорил о нем с Муссолини; месяц спустя в беседе с хорватским лидером Квартерником он уже выбирал между Сибирью и Мадагаскаром ^{683} . С лета 1941 г. конкурирующие ведомства СС (ведомство рейхсфюрера и РСХА) ломали себе голову над тем, как исхитриться и переправить на Восток 10 млн. славян из Польши и западных советских районов и освободить территорию для расселения немцев-колонистов.

47

На этой конференции стало ясно, что готовность Запада принимать евреев без финансовых средств была весьма низкой. Западные правительства опасались, что за немецкими евреями последуют и польские, а ведь в Польше антисемитизм был еще сильнее. Ср.: Mommsen Н Der Weg zum V"olkermord an europaeische Juden // Universitas, 1995. N 5. S. 435.

Сразу после оккупации Польши Гейдрих приказал создать еврейскую резервацию — город бараков Ниско, юго-западней Люблина на реке Сан — и перевезти туда всех польских, а затем и немецких евреев. Осуществить этот план не удалось по многим причинам, в том числе и из-за противодействия Геринга, который, будучи генеральным уполномоченным по четырехлетнему плану беспокоился за трудовые резервы, в которых евреи составляли значительную величину. Осенью 1941 г. дефицит рабочей силы в Германии составлял 2,6 млн. человек — это обстоятельство и побудило нацистов перестать игнорировать советских военнопленных, брошенных на произвол судьбы и обреченных на голодную смерть; их стали использовать в качестве рабочей силы^{684}. Решив таким образом вопрос с рабочей силой, нацисты перешли к реализации зловещих планов по отношению к евреям.

Еще в разгар боевых действий в Польше, 10 сентября 1939 г., эксперт по переселенческим вопросам А. Эйхман предложил своему начальству депортировать евреев из моравской Остравы, а также из Вены в восточную Польшу. Это предложение Эйхмана ему же и вернулось в виде приказа, подписанного главой гестапо Г. Мюллером; правда в приказе речь шла о евреях не только Остравы, но и Катовице. Известие о предстоящем переселении быстро распространилось среди функционеров, и руководитель берлинской криминальной полиции просил Эйхмана заодно депортировать и цыган из Берлина; Эйхман согласился. Первый транспорт отправился 18 октября 1939 г. в город бараков Ниско (у Люблина, в Восточной Польше). Для строительства лагеря эсэсовская охрана отрядила только небольшую часть евреев, а остальных под свист, улюлюканье и стрельбу пытались прогнать на советскую сторону; эти эксцессы вызвали протесты местных властей, военных и советской стороны. Начальство Эйхмана также было недовольно отсутствием организации в действиях подразделений СС. После неудачи первой попытки создания гетто в Ниско эсэсовцы решили переселять евреев в Люблин. В марте 1940 г. в Люблин было депортировано 160 евреев из Германии. Им ничего не разрешили взять в дорогу и даже отобрали теплые вещи и белье. На месте их распределили по трем деревням в 30 км от Люблина; к месту назначения полураздетых людей эсэсовская команда погнала по двадцатиградусному морозу. Дорога уже была усеяна трупами евреев, которых эсэсовцы депортировали из Щецина и прогнали той же дорогой. Тем евреям, которые смогли одолеть этот путь, ампутировали отмороженные пальцы или конечности^{685}. Эти случаи бессмысленной жестокости показывают, что в войну положение евреев начало стремительно ухудшаться.

В октябре 1940 г. возникло Варшавское гетто, в марте 1941 г. — Краковское гетто, в апреле 1941 г. — гетто в Ра-доме и Люблине. Поскольку гетто были временными, то условия жизни там были совершенно дикими: в Варшавском гетто 445 тыс. евреев теснились в небольшом городском квартале в 61 295 квартирах, по 7,2 человека на комнату. В Варшавском гетто 30% населения города оказалось втиснуто на 2,4% его территории. Ранее в районах Варшавы, отошедших под гетто, проживало 80 тыс. жителей, теперь — почти полмиллиона. Даже на улицах гетто была постоянная толкучка. Уровень смертности в гетто был очень высок: в Лодзинском гетто погибло 25% населения, в Варшавском — 18%^{686}. Нет ничего удивительного в том, что в нечеловеческих условиях евреям очень трудно было проявлять друг к другу участие. После своего визита в Лодзинское гетто Геббельс высокомерно заметил в своем дневнике: «По существу, это не люди, их состояние неописуемо, они более похожи на животных. Наша задача по отношению к ним не гуманистического, а более хирургического свойства, причем хирург должен действовать быстро и радикально»^{687}. Чем тяжелее становилось положение на фронте, чем большие трудности были со снабжением, тем хуже становилось положение евреев.

Именно в Польше руководство СС еще до начала похода на Советский Союз опробовало механизм массовых убийств, которые в Польше осуществляли оперативные группы полиции безопасности и СД (Enisatzgruppen der Sicherheitspolizei und des SD), подчинявшиеся Гейдриху. Эти подразделения имели задачу уничтожать всех «мировоззренческих» противников Третьего Рейха, национальную интеллигенцию, духовенство и политиков. Незадолго до нападения на Польшу было образовано шесть обозначенных римскими цифрами оперативных групп СС (по числу армий, действовавших в Польше, плюс одну группу специально для Познани, которую Гитлер хотел включить в состав Рейха, выселив местных поляков в Варшавское или Люблинское воеводства). Эти группы в Польше преследовали (и часто просто убивали) представителей польской интеллигенции — профессоров, офицеров, националистов и политических активистов, среди которых было много евреев. Из-за протестов вермахта расстрелы поляков и евреев в польскую кампанию пришлось на некоторое время прекратить^{688}. Самой страшной репутацией пользовалась опергруппа Верхней Силезии «фон Войрш», возглавляемая садистом, обергруппенфюрером СС Удо фон Войршем. К концу сентября 1939 г. командующий группы армий «Юг» Рундштедт потребовал незамедлительного прекращения преследований евреев. Гитлер, однако, встал на сторону СС и партии: он ликвидировал военную администрацию в Польше, назначив Форстера гауляйтером в Западную Пруссию, Грейзера га-уляйтером в область Варты, Вагнера гауляйтером в Си-лезию, а Ганса Франка — генерал-губернатором остальной Польши. Иными словами, у власти в оккупированной Польше оказались самые радикальные и фанатичные партийные функционеры. Получив необходимые полномочия, гауляйтеры оккупированных польских территорий предоставили полную свободу деятельности (там, где она не ущемляла их собственную власть) опергруппам СС, переименованным в различные подразделения гестапо или СД. В итоге Рундшедт подал в отставку, но и сменивший его генерал Иоханнес фон Бласковиц (слывший довольно жестким человеком) в своих рапортах описывал ненависть и отвращение, вызываемые действиями опергрупп СС. Есть сведения, что в ставке Гитлера армейские офицеры перестали подавать эсэсовцам руку^{689}. После польского похода вермахт представил Гитлеру том документов о зверствах СС, а последние в отместку представили документы о зверствах вермахта^{690}. Этот неудачный опыт Гейдрих учел при нападении на СССР; здесь опергруппы получили и собственную юрисдикцию, и обязательства вермахта помогать им, и «приказ о комиссарах», на основании которого они и действовали. Оперативные группы полиции безопасности и СД на Восточном фронте подчинялись армейскому командованию лишь в вопросах, касающихся перемещения, питания и организации быта. Во всех других отношениях вермахт мог запретить действия опергрупп только в том случае, если они мешали проведению военных операций. Гейдрих широко трактовал задачи опергрупп: «Функционеры и активисты коммунистической партии, евреи, цыгане, саботажники и шпионы должны рассматриваться как лица, которые самим своим существованием угрожают безопасности войск и таким образом незамедлительно подлежат уничтожению»^{691}.

С нападением на СССР геттоизация евреев продолжалась, но уже в качестве подготовительной меры по «окончательному решению еврейского вопроса», под которым подразумевалось выселение всех евреев из Европы; а когда это выселение потеряло смысл из-за наступления советской армии, то и убийство этих людей. В соответствии с предварительным, черновым «Генеральным планом Ост» в версии от 15 июля 1941 г., предполагалось переселение 5–6 млн. европейских евреев на Восток за пределы районов, подлежавших немецкой колонизации. Конкретных очертаний это «окончательное решение» так и не приняло: по всей видимости, никто себе точно не представлял, что и в какой последовательности нужно делать; в итоге все это завершилась холокостом.

После нападения Германии на СССР нацистская пропаганда принялась еще более интенсивно демонизировать евреев, возлагая на них ответственность как за «грабительский капитализм», так и за большевизм.

В ходе подготовки к реализации плана «Барбаросса» все большее внимание нацисты стали уделять гитлеровским планам ликвидации «преступной еврейско-большевистской элиты». Гитлер был убежден в том, что Сталин развязал геноцид при помощи евреев, сменивших руководящий слой русских и балтийских немцев; его вывод гласил: в рамках «плана Барбаросса» евреев необходимо уничтожать в качестве штрафной и превентивной меры. К марту 1941 г. контуры будущей войны мировоззрений были вполне ясны, они и повлияли решительным образом на судьбу евреев Европы. Дело в том, что пункт 12в, собственноручно внесенный Гитлером, гласил, что рейхсфюрер СС получает особые полномочия для обеспечения политического управления на территории СССР; в рамках этой задачи он действует самостоятельно.