Рай для Темного

— Ты уверен, что это Древо Жизни, а не… кое — чего другого? — бормочет Мэтью, переведя дух.

Лоренс неожиданно смеется.

— Что, мелкий, наложил в штаны?

И, словно фокусник из шляпы, достает откуда — то из темноты большую клетку… Мэтью высоко поднимает брови… с двумя крупными, желтогрудыми птицами, похожими на дубоносов. Одна из этих птиц лежит на полу клетки, явно бездыханная. Вторая, нахохлившись, сидит рядом, косит на них понимающими черными, выпуклыми глазами.

— Это ведь… — Мэтью склоняется к клетке. Он уже в курсе, что сознание может обитать в любых формах. Птица склоняет голову в ответ. — Не просто птицы, да?

— Да, Мэтью. Это — зумэ. Их Внесторонняя форма, как видишь, крайне удобна для существования в Общем Мире.

Лоренс открывает клетку, и живая птица склоняется над мертвой, положив на нее голову — совсем уж не «птичьим» движением. Затем расправляет крылья, вытягивает шею и, подпрыгнув к распахнутой дверце, склоняется уже вся, будто кланяется.

— Лети, Солли, пока я не передумал, — приказывает Лоренс. — Чтоб ты знала, он этого не стоит.

Явно торопясь, пока Темный Лорд «не передумал», Солли — птица выпархивает из клетки, и, покружив под потолком, будто для храбрости, стрелой устремляется прямо на хищное, все еще подвешенное в воздухе дерево.

Мэтью в ужасе зажмуривается.

Раздается хлопок, будто кто — то шлепнул на своей ноге комара и, открыв глаза, он растерянно наблюдает за тем, как легкие светлые перышки опадают под толстые корни. Ничего себе, Древо Жизни…

— Зачем ты меня сюда привел? — недоумевает Мэтью, отступая на шаг назад. Ему вовсе не по нраву такие «развлечения».

Игнорируя его вопрос, Лоренс опускает непокорное дерево на пол, и то с видимым облегчением начинает снова перебирать корнями по полу, будто пританцовывает. Сразу после этого, брат сует руку в клетку и достает оттуда оставшегося, мертвого зумэ. Подержав обмякшую птичью тушку на ладони, будто раздумывая, он издает вдруг пренебрежительный звук… и швыряет ее в сторону Древа Жизни. Только что пинка не дает. С глухим стуком, мертвая птица ударяется о ствол и приземляется рядом с корнями.

— Жизнь за жизнь, Мэтью, — объясняют ему наконец. — Так это работает.

Толстые корни наползают на мертвое тельце, выкидывают тонкие, гибкие стебли, и те обхватывают его, затягивая внутрь ствола. Внезапно загораются по стенам голубые факелы — без сомнения, Лоренса рук дело (а точнее, его мозгов) — в подземелье становится светло, и Мэтью видит, как сквозь продольные трещины в коре начинает проступать темно — красная влага, будто дерево сочится кровью. Кривыми, блестящими ручейками кровь стекает вниз, под толстые корни Древа Жизни, капли звонко разбиваются о каменный пол. Постепенно под деревом образуется лужа — она ширится, наполняется и расползается, переливаясь через собственные края, превращаясь в маленькое багровое озеро. Озеро крови.

— Кровь за кровь… — непонятно откуда вспоминает Мэтью.

Резким, взрывающим тишину всплеском гладкая поверхность озера вдруг вспенивается. Мэтью вскрикивает от неожиданности и почти отпрыгивает назад. Внезапно оказавшись глубокой, лужа выбрасывает из себя худого, обритого наголо человека — слепого от крови, залепляющей ему глаза. Человек хватает ртом воздух, барахтается, отплевывается и, наконец, перекинувшись через края и подтягиваясь на трясущихся руках, вылезает на каменный пол. Он все еще ничего не видит и погружен в свои собственные ощущения — вытирает лицо, облизываясь и плюясь, отряхивает руки, разбрызгивая кровь по полу и стенам. И не только кровь — словно чешую, человек снимает и стряхивает с плеч слипшиеся птичьи перья.

Лоренс, брезгливо морщась, отходит на пару шагов назад. Будто вторя ему, Древо Жизни удовлетворенно вздыхает всеми листьями и также откатывается в сторону. Это тот самый мертвый зумэ, только в людформе — догадывается Мэтью, успевший в своей тайной жизни повидать уже немало чудес. Похоже, что Дерево оживило умершего человека — птицу, забрав жизнь его подружки! Подтверждая его не озвученную догадку, Лоренс кивает, а окровавленный зумэ наконец прозревает. Ошалелым взглядом он оглядывается, явно не соображая, где находится.

— Что это?.. — щуря глаза, он всматривается в фигуру Лоренса. Мэтью все еще вне границ его видимости. — Я умер?

Лоренс хмыкает.

— Еще как. Но, к твоему счастью, я вовсе не апостол Петр.

Человек садится на пол, осматривает себя и, наконец, понимает, что липкая жидкость между его пальцами — вовсе не вода. Резким движением, он оборачивается и буквально отшатывается от лужи застывающей уже крови, которая только что родила его заново. Поднимает глаза на ушедшее в тень Древо Жизни и, будто не веря, крутит головой.

— Она сделала это?.. — не то утверждает, не то спрашивает он.

Лоренс пожимает плечами.

— Глупо, конечно, с ее стороны. Но какие у меня были варианты? Бедная Солли совершенно потеряла голову. Стала бесполезной, в этих своих… страданиях. Неосторожной. Ее все равно скоро поймали бы…

Внезапно до человека — птицы доходит, что о Солли говорят в прошедшем времени. Он хватается за голову и протяжно воет. У Мэтью будто камень опускается на сердце, он хочет уйти, но понимает, что должен остаться. Потому что все это, вместо обычных нестрашных страшилок, ему показывают не просто так.

— Зачем ты позволил ей? — Зумэ вскакивает и неожиданно кидается на Лоренса. — Зачем?!

И повисает в полуметре от пола, схваченный и вздернутый в воздух невидимой силой. Обеими руками он хватается за то, что держит его за шею и пытается отодрать это нечто. Лоренс, сунув руки в карманы брюк, спокойно обходит его кругом.

— А тебя крепко приложило той стенкой, мой пернатый друг. Как думаешь, скоро Древо проголодается опять? Мне не помешает заряд Жизни для другого, более достойного кандидата…

Мэтью видит, что человек — птица начинает медленно задыхаться, и понимает, что, если он не вмешается, Генрих добьется того, что по всей видимости, страстно желает в своем неутолимом горе. Стоит ли мешать тому, кто хочет умереть?

Стоит, решает Мэтью и мысленно кидает Лоренсу — «Может хватит уже? Вроде как за него жизнь отдали».

«Весьма опрометчиво», — отвечает Лоренс, но отпускает несчастного, и тот мешком падает на пол.

— Твоя жена поклялась мне в верности, Генрих, — сообщает он жадно глотающему воздух зумэ. — А ты обязан ей жизнью. Ты в курсе, что это означает.

Тот обреченно кивает, но тут же мотает головой.

— Я не смогу без нее жить… — стонет он.

Лоренс испытующе вглядывается в него, и по уже знакомому взгляду Мэтью понимает, что тот незаметно роется у Генриха в мозгах, наверняка проверяя, насколько глубоки его страдания, и решает, нужен ли ему еще один страдалец.

— Сможешь, — решает он, наконец.

Прочная решетка закрывается, оставляя Древо Жизни танцевать медленные танцы в полной темноте и тишине, ожидая свой очередной «выход».