Рай где-то рядом

— Пока только с Идой, но ведь я только что сюда попала. Если все пройдет благополучно, то со всеми встречусь. Ах, мечтаю снова увидеть мужа, Уилла.

Услышав, как хлопнула входная дверь, Элнер заторопилась:

— Мне пора. Просто зашла с вами поздороваться… удачи вам с уроками. — Спасибо! До скорого! Удачи!

— Благодарю! — По пути на веранду Элнер усмехалась себе под нос: Эрнест при жизни был такой мрачный, зато сейчас не нарадуется, что умер! Кто бы мог подумать?

УТЕШЕНИЕ

Час спустя Мэкки вновь сидел рядом с Нормой, держал ее за руку и старался успокоить, да только слова утешения иссякли. На его счастье, в конце коридора показалась пасторша Нормы, Сюзи Хилл. Норма увидела ее — и в слезы.

— Сюзи, Сюзи! Она умерла. Нет больше тети Элнер. Женщины обнялись. — Я приехала, как только услышала. Норма всхлипнула:

— Спасибо, что пришли, но как вы узнали? Мы ведь пока никому не звонили. — Ирен Гуднайт мне сказала по телефону.

— Ирен? — переспросила заплаканная Норма. — А она откуда знает?

— Наверное, кто-то позвонил Руби из больницы. — Пора мне всех обзвонить. Сюзи успокоила Норму:

— Не надо, все уже знают и соболезнуют. Руби и Тотт просили передать, что наводят у Элнер порядок, так что не тревожьтесь об этом.

— Ах, я совсем забыла про дом. Наверняка он стоял нараспашку. Тетя Элнер никогда дверей не запирала. — Норма опять глотала слезы. — Я всегда боялась, как бы ее не ограбили и не убили во сне, но даже представить не могла, что ее погубят осы! — И заплакала навзрыд.

— Знаю, Норма, это большая потеря, и вам будет не хватать тети Элнер, — утешала ее Сюзи, — но зато сейчас она в лучшем мире.

— Вы и вправду так считаете? — спросила с надеждой Норма.

— Я совершенно уверена, что она обрела покой и счастье.

Мэкки, улучив минуту, пошел позвонить на работу и отпроситься на несколько дней. Он, разумеется, не верил, что тетя Элнер на небесах, но раз Норме от этого легче, пусть так и думает. Пусть. Сам он давным-давно перестал строить воздушные замки. Он был на войне и видел, как людей разрывало на куски на его глазах. Таких ужасов насмотрелся, что не осталось у него никакой веры, только в «здесь и сейчас». Хорошо, конечно, если тетя Элнер в раю, да только сказки все это.

ПИРОГ

Сидя с Дороти на веранде за чашкой кофе с пирогом, Элнер любовалась красотой вокруг. Пока она беседовала в комнате с Эрнестом, небо стало цвета морской волны — такого дивного оттенка Элнер в жизни не видела. По всему двору расхаживали горделивые розовые фламинго, в пруду, окаймлявшем дом, плавали огромные синие лебеди с янтарными глазами, а над головой порхали крохотные радужные пташки. — Вы любите птиц? — спросила она Дороти. — Очень. Элнер продолжала:

— Вот интересно: Эрнест сюда прикатил на «кадиллаке».

— Мы стараемся сделать путешествие приятным. Сестра ваша приплыла на «Куин Элизабет», в каюте первого класса.

— Попали в точку! — засмеялась Элнер. — Не иначе как Мэкки сюда пожалует на моторной лодке, в которой обожает рыбачить.

— Может быть. — Дороти подлила Элнер кофе. — Мы с Реймондом всегда говорим: если чего-то очень хочешь — непременно получишь. А люди все разные: кому подавай парусник, а кому личный самолет. На прошлой неделе к нам прикатила парочка на мотоцикле «Харли-Дэвидсон».

— А почему я поднималась на лифте, который ходил ходуном?

— Вы ведь любите кататься на аттракционах в парке. Элнер хихикнула:

— И то правда. Вы с Реймондом так стараетесь, чтобы после смерти всем было хорошо! — Стараемся.

— Ей-богу, знали бы люди, какая здесь благодать, — форменный мор начался бы. Дороти рассмеялась.

— Люди не должны сюда попадать раньше времени, но у нас и впрямь совсем не страшно. — Дороти указала на пурпурные глицинии и крошечные белоснежные розочки, увивавшие изгородь: — Взгляните! Дивная сейчас пора, согласны?

— Конечно! Особенно здесь. Я будто попала в картинку из журнала. — Элнер принялась за добавку пирога. Проглотив кусочек, она посмотрела на Дороти: — Честное слово, такого отменного домашнего пирога мне не доводилось есть с тех самых пор, как вы умерли. Не знаю, как он у вас получается таким нежным и пышным, у меня никогда так хорошо не выходит. — Рецепт сохранился, что я давала по радио?

— Да, в кулинарной книге, и я все делаю как положено, но как у вас не получается.

— В следующий раз нагрейте духовку до ста девяноста градусов — возможно, для пирога жару маловато.

— Попробую, спасибо за совет. Кстати, очень приятно было познакомиться с Реймондом, он просто чудо.

Кивнув, Дороти налила себе еще чашку кофе.

— Да, он очень добрый и все принимает близко к сердцу. — Я так и поняла.

— У него душа болит, когда люди не ладят друг с другом. Он считает, что почти все зло в мире — от радикалов и фанатиков. Мол, шуток не понимают, сами злобствуют и других доводят до белого каления.

— Может быть, он и прав, Дороти. Если подумать, у рядового фанатика с чувством юмора туго.

— Пожалуй, — согласилась Дороти. — А когда злишься, невозможно быть счастливым. — Никак невозможно.

— Но есть у меня подозрения, что дело в другом. — Дороти оглянулась на дверь, не идет ли Реймонд, и зашептала: — Боюсь, Реймонд слегка промахнулся с гормонами — отпустил мужчинам больше тестостерона, чем нужно. Сами посудите, Элнер… ведь почти все войны затевают мужчины.

— Верно подмечено. — Элнер откусила еще кусочек. Дороти вздохнула.

— И все-таки Реймонд умница. Старался как мог, и хорошо, что разрешил мне помогать, ведь все его творения — океаны, деревья и прочее — сперва вышли грязно-серыми. Он цвета различает совсем плохо, я до сих пор ему подбираю носки, чтоб не синий в пару к коричневому.

— Как удачно, что вы вовремя спохватились, — сказала Элнер. — Только представьте грязно-серый мир — сплошная скука.

— Спасибо. Однако, знаете, Элнер… — отозвалась Дороти задумчиво, — боюсь, не ошиблась ли я с цветом. — В чем же, милая?