Рай и ад. Великая сага. Книга 3

Джексон показал на клочок белого меха, привязанный к ремню Шрама.

– Белохвостый олень, – сказал он Чарльзу. – Сильный любовный амулет.

Мимо с лаем пробежала желтая собака. Фенимор припустил за ней. Из типи, возле которого исполнял серенаду Шрам, вышла юная девушка – та самая, которую Чарльз заметил в день их прибытия. Он видел, как чья-то рука вытолкнула девушку наружу. Видимо, родители заставили ее поздороваться с ухажером.

– Это дочь моей сестры, Женщина Зеленой Травы, – сообщил Чарльзу Черный Котел. – Ей уже пятнадцать зим. Шрам два года за ней ухаживает и должен продолжать еще два, прежде чем она сможет стать одной из его жен.

Нежная округлая грудь девушки показывала, что ее уже действительно можно называть женщиной. На ней были леггины и длинная, больше похожая на сорочку рубаха с вышивкой, которая была подтянута до паха и спереди и сзади перевязана веревкой, пропущенной между ногами девушки. Длинные концы веревки стягивали ее тело от талии до колен, так что она не столько шла, сколько ковыляла.

– Она уже не ребенок, но еще не замужем, – сказал Черный Котел, заметив недоумение Чарльза. – Пока она не станет женой Шрама, отец связывает ее на ночь, оберегая ее девственность.

Женщина Зеленой Травы попыталась улыбнуться Шраму, но было видно, что ей этого совсем не хочется. Шрам с несчастным видом стал еще энергичнее шаркать обутыми в мокасины ногами. Потом девушка заметила, что на них смотрят. Ее реакция на Чарльза была неожиданной и очевидной.

Как и его реакция. Он сам удивился, что эта юная особа его так смутила, и отвернулся, надеясь, что никто ничего не заметил. Свою совесть он успокоил, сказав себе, что все дело просто в красоте индианки, этих разговорах о сексе и его довольно долгом воздержании.

Черный Котел заметил, как Чарльз с девушкой обменялись взглядами, и хмыкнул:

– Я уже слышал, что Женщина Зеленой Травы удостоила тебя вниманием, Чарли.

Шрам тоже это заметил. Яростно сверкнув глазами, он шагнул вперед, встал между девушкой и белыми, повернувшись к ним спиной. Потом что-то быстро сказал, обращаясь к ней. Она так же быстро ответила что-то явно резкое, чем ужасно рассердила его. Он обрушил на нее новый поток слов. Девушка мотнула головой, схватилась за край входа в типи и шагнула внутрь, но прежде, чем исчезнуть, бросила на Чарльза еще один влюбленный взгляд.

Лицо Шрама исказилось и в черно-красных отсветах ближайшего костра стало похоже на маску. Он стиснул в руке флейту и решительно пошел прочь.

Откуда-то прибежал Фенимор, теперь желтая собака гналась за ним. Где-то заплакал ребенок.

– Я понимаю, ты тут не виноват, – со вздохом сказал Джексон, – но теперь у этого громилы есть еще одна причина ненавидеть нас.

На следующий день началась торговля. Погода установилась необычно теплая для начала зимы, и Деревянная Нога в сумерках отвел Малыша на берег реки. Там, где их нельзя было увидеть из типи, он помог племяннику помыться, потому что мальчик не мог сделать это сам. Чарльз тоже разделся, вошел в воду и как следует отмылся, почувствовав себя после этого словно заново родившимся.

Каждый раз, когда индейцы хотели что-нибудь купить, Деревянная Нога отчаянно торговался. Чарльз приносил и раскладывал товары и осматривал лошадей, которых предлагали на обмен. Вместе с тем, как к нему постепенно приходило понимание сложного устройства шайеннского племени, росло и уважение к этим людям. И пусть в чем-то жизнь индейцев оставалась примитивной – о санитарии в деревне заботились мало и повсюду лежали остатки еды и нечистоты, – но в другом Чарльз искренне восхищался шайеннами. Например, в том, как они воспитывали молодежь.

Вступление мужчины в пору зрелости шайенны считали не просто неизбежностью, но и привилегией, которая несла с собой большую ответственность. По вечерам боковые покрышки того или иного типи задирали наверх и подвязывали, внутри у костра собирались члены какого-нибудь военного общества в полной боевой раскраске и надлежащей одежде. Тут же всегда присутствовала большая группа мальчиков, которые наблюдали за тем, как взрослые мужчины разговаривают, танцуют или совершают какие-нибудь из своих менее секретных ритуалов.

Чарльз ни разу не видел, чтобы детей в деревне как-то особо распекали, но однажды днем всех их позвали к жилищу Черного Котла, где должно было состояться наказание мужчины, укравшего чью-то одежду. Юные мальчики и девочки смотрели, как имущество вора и его рыдающей жены принесли к типи вождя. Другие семьи рвали и резали ножами их одеяла, били их глиняные горшки и топтали подушки. В конце концов их типи разрезали на куски, а шесты бросили в огонь. Когда наказание завершилось и толпа разошлась, дети тоже ушли, но теперь они знали, что их ждет, если они совершат подобное преступление, когда вырастут.

В деревне Черного Котла жили двое Противоположных, или, как их еще называли, Делающие Наоборот. Они были холостяками, как того требовала их почетная роль. Выбранные за исключительную храбрость и мудрость, они жили в типи, выкрашенных в красный цвет, и носили с собой длинные боевые копья, называемые громовыми луками. Особое положение Делающих Наоборот требовало от них и особого поведения, которое подчас давалось с трудом. Ходили они задом наперед. Если их приглашали сесть, они продолжали стоять; вместо «да» говорили «нет» и даже на лошади сидели задом наперед. Первый Противоположный, с которым заговорил Чарльз, сказал ему:

– Когда закончишь торговать, не уедешь от нас.

Деревянная Нога пояснил, что это значит как раз обратное – уедешь. Делающие Наоборот были в разных племенах, и эти странные, загадочные избранники всегда пользовались огромным уважением.

Бойкая прибыльная торговля продолжалась целых восемь дней. На девятое утро Чарльз проснулся рано и, посмотрев на рассветное небо, увидел, что собирается дождь. Джексон хотел поскорее отправиться в путь. За шесть минут они разобрали и уложили свое типи, побив собственный рекорд в игре, которой Чарльз теперь искренне наслаждался, и после целого часа цветистых прощаний с Черным Котлом и старейшинами двинулись на юг, гоня перед собой четырнадцать новых лошадей.

Дул теплый и влажный ветер. Конусы типи на берегу Симаррона вскоре исчезли позади. Мягко покачиваясь в седле, Чарльз думал о Женщине Зеленой Травы, с которой он часто сталкивался в маленькой деревне Черного Котла. И каждый раз ее милое лицо выражало чувства, которых девушка не могла скрыть. Она влюбилась. Это, безусловно, льстило самолюбию Чарльза, однако делало его затворническую жизнь еще более невыносимой. Как-то ночью ему приснился сон, в котором он лежал с той девушкой. Но при встрече с ней он лишь касался кончиками пальцев своей шляпы, улыбался и бормотал какие-нибудь любезности на английском. Он подумал о том, что, когда они вернутся в Сент-Луис, Уилла Паркер, возможно…