Рай на краю океана

— Это была не самозащита, — возразила Лейни. — По закону это не так. В тот день Томас просто говорил со мной, он даже не прикоснулся ко мне. Когда я выстрелила, он стоял по меньшей мере в двух метрах от меня. Это можно проверить, Тим. Ни один судья не отпустит меня с этим!

— Но ведь он раньше постоянно угрожал и мучил тебя! И ты знала, что он сделает это снова! Неужели нет никого, кто мог бы подтвердить? Никого, кто знал бы об этом?

Тим накрыл себя и Лейни одеялом. Стало прохладнее, в начале осени полуденное солнце грело недолго.

— Две девушки-маори… — Илейн ответила очень быстро, поскольку мысленно тысячи раз прокручивала этот разговор. — Одна из них почти не говорит по-английски и находится у Сайдблоссома на положении рабыни, потому что ее племя попалось на угоне его скота. Великолепные свидетельницы. Разве она осмелится заговорить? И двое конюших могут подтвердить, что мой муж запретил мне кататься верхом в одиночестве. Вряд ли это может служить причиной для того, чтобы стрелять в него.

— Но это было ограничение свободы! — упрямился Тим, не собираясь сдаваться так легко. — Этот парень практически запер тебя на ферме. Никто не может упрекать тебя, что ты пыталась освободиться и при этом… что ж, кто-то мог пострадать.

— Мне пришлось бы опять доказывать это, что весьма затруднительно без свидетелей. А Зои и Джон Сайдблоссом не подтвердят мои слова. Кроме того, меня ведь не похищали. Я была законной женой Томаса. Возможно, закон не запрещает запирать жену в четырех стенах… — Судя по мрачному выражению лица Илейн, она как раз обдумывала свое обещание выйти замуж за Тима.

— А этот Пэдди? Возница твоего отца? Он же видел, как обращался с тобой Сайдблоссом.

Тим мысленно прокручивал в голове историю Илейн. Не может быть, чтобы Илейн была совершенно беспомощна.

— Нет, он не видел, как Томас бил меня. Да и вообще… В тот миг, когда я выстрелила, непосредственной опасности для меня не было. Конечно, потом Томас убил бы меня. Но ведь такого понятия, как «профилактическая самозащита», не существует. Не трудись, Тим. Я размышляла об этом многие ночи напролет. Если я сдамся и судья поверит хотя бы в часть этой истории, то, возможно, я не закончу свои дни на виселице. Но гарантированно проведу остаток своей жизни в тюрьме, а меня туда что-то не тянет.

Тим вздохнул и попытался перенести ноги в другое положение, не потревожив при этом Илейн. Постепенно на полянке начинало становиться неуютно. Лейни тоже это заметила. Она быстро поцеловала Тима, высвободилась из его объятий и начала собирать вещи, которые брала для пикника.

Тим размышлял, поделиться ли с ней своими мыслями. Илейн наверняка испугается. Но потом все же сделал это.

— Если мы будем продолжать держать твою историю в секрете, у нас возникнут трудности в совместной жизни. — Тим говорил спокойным голосом, но, конечно же, вызвал у девушки бурю эмоций.

Илейн резко развернулась. Лицо ее скривилось, и она так посмотрела на Тима, будто собиралась швырнуть в него пустую бутылку из-под вина, которую держала в руках.

— Ты не обязан на мне жениться! — крикнула она. — Может, и хорошо, что мы выяснили это сейчас…

Тим пригнулся, делая рукой извиняющийся жест.

— Эй! Не нужно сразу на меня кричать! Конечно же, я хочу на тебе жениться. Больше всего на свете! Я всего лишь хотел сказать, что здесь ты никогда не будешь в полной безопасности. Может быть, ты сумеешь спрятаться от мира, оставшись пианисткой в баре, но не став миссис Тимоти Ламберт. Мы предприниматели, Лейни, мы открыты миру. В газетах часто пишут о руднике Ламберта. Тебе придется заниматься благотворительностью. И с каждым появлением на публике будет возрастать риск того, что тебя обнаружат! Как ты собираешься решать вопрос со своими родителями? Никогда не видеться с ними?

Илейн отчаянно покачала головой.

— Я думала, может быть, пройдет еще год, и тогда я напишу им. А теперь, когда мы хотим пожениться…

— Теперь, когда мы поженимся, — поправил ее Тим.

— …я собиралась написать им сразу же после свадьбы. Отправитель: миссис Ламберт. Ничего ведь не может случиться… — Илейн подошла к своей лошадке, которая паслась в стороне, взяла ее за недоуздок.

— Значит, ты исходишь из того, что кто-то контролирует почту твоих родителей, — отметил Тим. — Ты живешь на бочке с порохом, Лейни!

— А что мне делать? — в отчаянии поинтересовалась она. — Я не хочу в тюрьму…

— Но, может быть, ты согласишься жить со мной где-то в другом месте? — Эта идея только что пришла Тиму в голову, но чем дольше он думал об этом, тем более привлекательной она казалась ему. — Например, в Англии. Там много шахт. Я мог бы найти работу. Если не на руднике, так в университете. Я очень хороший инженер.

Растроганная Илейн опустилась на траву рядом с ним и отогнала в сторону Баньши, которая сочла, что под одеялом трава вкуснее.

— Ты действительно оставил бы все ради меня? Страну, свой рудник…

— Ах, мой рудник. Ты ведь видела на Рождество, как относится ко мне мой отец. И этот невозможный мистер Уэбер. Я могу просидеть в инвалидном кресле еще двадцать лет и наблюдать за тем, как мой отец разрушает мой рудник. Мэтт считает, что ситуация довольно скверная. После того несчастного случая мы несем убытки.

— Но Уэбер и Биллер реагировали точно так же на Калева, — заметила Лейни. — И на Флёренс, когда она вмешалась…

Тим устало улыбнулся.

— Вмешалась? Флёренс Уэбер рассуждает о шахтах с б'oльшим пониманием, чем мой отец и старик Биллер, вместе взятые! Хоть эта девушка и действует на нервы, но в управлении рудниками разбирается отлично. Если она все это вычитала в книгах, то я преклоняюсь! Но ее ситуацию не сравнить с моей. Калев не разбирается, а Флёренс никто не воспринимает всерьез, потому что она женщина. Но все изменится, как только она выйдет замуж за Калева и возьмет все в свои руки! И если Калев вдруг начнет вносить конструктивные предложения, старик послушает его, не сомневайся. Но я буду хромать всегда, Лейни. И мой отец будет считать меня инвалидом, пока светит солнце. Поэтому я вполне могу себе представить жизнь в Европе. Как насчет Уэльса? Дождей там столько же, сколько и здесь, много рудников, много овец… — Он погладил Келли.

— Много кобов-жеребцов, — рассмеялась Лейни. — Баньши наверняка понравится! Кстати, моя бабушка родом оттуда. Гвинейра Силкхэм из…

— Бабушка того дедушки, которого лошадь вытащила из трясины? — поинтересовался Тим. Он ожесточенно сражался со своими шинами.

Лейни кивнула и поставила Баньши так, чтобы помочь ему. Оба рассмеялись, когда он схватил ее за хвост.

— Она самая.

Как же хорошо, что не нужно больше лгать! Было приятно рассказывать о Гвинейре, Джеймсе и их великой любви, о Флёретте и Рубене, об их бегстве в Квинстаун. Как же хорошо не быть одной в своих мыслях и воспоминаниях!