Рай на заказ

— И испытывали все, что было в ваших сценариях… Перед ее мысленным взором проносились образы из любимых фильмов.

— Это были не сценарии, — мягко поправил ее Дэвид Кубрик. — Никакого вымысла. Просто документальное кино.

При мысли о том, что она осмеливалась писать рецензии на хронику реальных событий, Виктория вдруг задохнулась от стыда.

— Лучший сценарист — это вовсе не я, это… Бог, — сказал режиссер.

Дэвид Кубрик смущенно улыбнулся, и на лице его появилось выражение, как у ребенка, которого застали в тот момент, когда он запустил палец в банку с вареньем.

— Единственная моя заслуга заключается в том, что я запечатлел несколько чудесных или трагических моментов из жизни наших предков такими, какими их написал Великий Небесный Сценарист…

Мэтр кино открыл фотоальбом, и Виктория тут же узнала сцены из его фильмов.

— Я соблюдал только одно правило: выбирать не слишком узнаваемые мгновения, чтобы не привлекать внимания Совета мудрецов. К счастью, самые прекрасные моменты прошлого известны меньше всего. Я нашел их и заснял, только и всего. Это все равно что собирать букет в джунглях. Я не выращивал этих цветов, единственная моя заслуга состоит в том, что я по-своему показал их публике.

Виктория Пеэль продолжала тихо плакать, внимая речам режиссера. Она долго молчала, словно открытие великой тайны студий Д.И.К. повергло ее в прострацию.

Мэтр кино неловко пригладил свою длинную седую бороду:

— Прошлое человечества отчасти записано в нас, в наших генах. Вот почему мои фильмы никого не оставляли равнодушными. Они пробуждали память о дедах, скрытую в глубинах наших клеток. Никакое правительство не сумеет подчистить коды нашей ДНК до такой степени, чтобы заставить нас забыть страсти, обуревавшие наших предков.

— История человечества запечатлена в нас самих? — переспросила Виктория.

— Я не могу объяснить это с научной точки зрения, но успех моих фильмов недвусмысленно это доказывает. Люди припоминают. Они не впервые видят изображения из моих кинолент… они их вспоминают.

— Этого не может быть. Мы не можем носить в себе историю наших предков. Не можем знать о неожиданных поворотах их судеб. Ведь все это произошло до нашего рождения, и нам никто не рассказывал об этих событиях.

Дэвид Кубрик погладил колбу с роботами-насекомыми:

— Теперь вам понятно, почему я окружил свою работу тайной. С того момента, как у меня возникла идея проекта — признаюсь, что вынашивал ее я очень долго, — я занимался только одним: искал способ воплотить ее в жизнь.

Он пристально смотрел на мух — нетерпеливых операторов, ожидающих только пресловутого «Внимание: съемка. Мотор!», чтобы начать полет среди людей из прошлого.

— Знаете, в чем заключается самая горькая ирония? Исследуя прошлое, я обнаружил, что на заре театрального искусства зрители после представления нападали на актеров, исполнявших роли злодеев, потому что верили, что они и в реальной жизни были плохими людьми! Некоторых даже линчевали. Бедняги. То есть чем лучше они играли, тем больше рисковали лишиться жизни по окончании спектакля.

— Теперь все перевернулось с ног на голову: зрители видят правду и думают, что это ложь.

Мэтр кино нахмурился:

— Вы донесете на меня правительству?

— Куда делись актеры, технический персонал, все, кто работал на ваших студиях?

— Уехали, подписав обязательство не разглашать ничего из того, что видели здесь. Они уезжали по очереди, один за другим. Так что никто не увидел, как эти места покидает целая толпа.

— И никто не проболтался?

— Каждый уехавший думал, что остальные остаются здесь. Никто не знал, что происходит на самом деле. У меня никогда не было правой руки, доверенного лица или первого заместителя, посвященного в мою тайну. Теперь, кроме меня, о ней знаете только вы.

— А как же ученые, создавшие эту машину?

— Те, кто разрабатывал ускоритель частиц, никогда не встречались со специалистами, конструировавшими мух-роботов. Никто из них не мог даже представить, что эти две технологии как-то связаны между собой. Если изолировать участников проекта друг от друга и оставаться единственным, кому известен весь план, тогда никто не сможет вас предать.

— Ну и интриги!

— Все ради благородной цели. Восстановить память о наших предках. Чтобы не оказалось, что они жили и страдали напрасно.

— Почему я? Почему вы все это рассказали мне?

— Я скоро умру и хочу перед смертью честно рассказать кому-то о своих замыслах. Хотя бы раз в жизни.

— Почему я? — повторила журналистка.

Дэвид Кубрик снова пригладил бороду и сказал, словно не слышал вопроса:

— Итак, что вы решили?

— Не знаю. Мне нужно подумать.

— Вы — единственный человек, которому все известно. Если вы донесете на меня, все прекратится.

Виктория Пеэль выключила замаскированный магнитофон. Затем вытерла щеки. Воцарилось долгое молчание. И наконец прозвучали слова, сказанные на одном дыхании:

— Нет. Я вас не выдам…

Виктория взглянула Дэвиду Кубрику в глаза:

— Вы сказали, что я должна убить вас. Что это значит?

— У меня рак в последней стадии. Морфий больше не действует. Всю жизнь я только работал, и делал это в одиночестве, поэтому у меня нет ни детей, ни наследников.

Режиссер схватил Викторию за руку, и она была поражена тем, какая сила таилась в этом старике.

— Я уже говорил, что давно слежу за вами. Вы были актрисой. Вы были режиссером. Вы бросили творчество, потому что боготворили меня. Если вы согласны, то могли бы стать… моей наследницей.

Девушка высвободила руку.

— В сценарии, который я написал для нас… вы даете мне выпить смертельный коктейль, который я уже приготовил, потом хороните меня в настоящей могиле, которую я распорядился выкопать в парке, возле замка. Там, на виду, уже стоит гроб, так что похороны займут у вас едва ли более получаса. Затем вы устраиваетесь в моей комнате с пультом управления — на вершине башни. Запасов еды там хватит на века, кресло мягкое, экраны наружного наблюдения и компьютеры позволяют дистанционно управлять любыми операциями. Я даже написал «инструкцию для пользователя» — на случай, если у вас возникнут сомнения относительно того или иного аппарата или системы.

Девушка не верила своим ушам:

— Вы просите меня снимать фильмы вместо вас?!

— Выбрав место и время, вы посылаете мух в прошлое, управляете роботами как операторами на съемочной площадке, монтируете отснятый материал. Вам хорошо известно, что успех фильма зависит от монтажа. Потом вы можете добавить шумовое оформление и фоновую музыку, но если придерживаться моего стиля, то я предпочитаю не злоупотреблять звуковыми эффектами… Чем ближе к правде, тем волшебнее воздействие, оказываемое на зрителя. Впрочем, учитывая все написанные вами статьи о моих фильмах, мой стиль вам знаком. Я предлагаю вам стать «новой Дэвид Кубрик».