Рай на заказ

И тут же привела заику, чтобы Тристан рассказал ему свой анекдот. Следуя тому же принципу, Тристан рассказывал слепым анекдоты о слепых, а людям, страдающим амнезией, — анекдоты о провалах в памяти.

— Что делать, если, рассказав анекдот до середины, вы чувствуете, что слушателям не смешно? — спрашивала Б.

— Когда я был комиком, я в таких случаях на ходу менял концовку.

— Очень хорошо. Продолжайте в том же духе. Всегда стремитесь к тому, чтобы в конце раздался взрыв хохота. Даже если кажется, что у вас ничего не выходит. Нужно биться до последнего. А что вы сделаете в случае полного провала?

Тристан сделал непринужденный жест:

— Буду смеяться над самим собой…

— Или нагнетать напряжение с помощью другого приема.

Иногда Б снова рассказывала Тристану легенду о смертоносном Абсолютном Анекдоте. Вместе они пытались представить, какой должна быть последовательность слов, чтобы всегда вызывать остановку сердца у слушателя. Б утверждала, что «Monty Python» [57] в одном из своих скетчей в «Летающем цирке» намекнули на существование столь разрушительного способа шутить.

57

«Monty Python» — известная британская комик-группа; «Летающий цирк» — юмористическое телешоу этой группы, выходившее на экраны в 1969–1974 гг.

Как-то раз, когда Тристану удалось сочинить особенно удачный анекдот, Б не смогла удержаться от смешка.

— Простите, вырвалось, — призналась она. Тристан был очень горд: — Этим анекдотом я бы победил вас, верно?

— Возможно. Браво. Я совершенно не ожидала подобной концовки.

Их глаза встретились.

— Полагаю, вы готовы создать шедевр, — сказала Б. через некоторое время.

— Шедевр?

— До того как ученик примет участие в поединке и, возможно, получит право вступить в братство, он должен создать шедевр — как в любом французском сообществе ремесленников или людей творческих профессий. Вы должны придумать свой лучший анекдот.

Внезапно Тристана охватило доселе незнакомое чувство — страх.

Девушка заметила это и пожалела его:

— Сначала поужинаем. Идемте, сегодня вечером я разрешаю вам поужинать со мной за одним столом.

В зале — гораздо более удобном и уютном, чем большая столовая, где обычно обедал Тристан, — было людно. Члены братства беседовали, сидя за столами по двое. Тристан заметил, что никто не смеялся и не шутил. Все здесь слишком хорошо понимали значение юмора, чтобы использовать его походя, за едой.

— Что привело в братство вас, мадемуазель Б?

Девушка посмотрела ему в глаза:

— А вас, господин Маньяр?

— Меня? Я чувствовал, что всем пресытился. Я хотел, чтобы моя жизнь вновь обрела смысл. Мне казалось, что я не на своем месте и не заслужил славы, которой пользуюсь.

— Похоже на правду. Ваша порядочность делает вам честь, это крайне редко встречается у комиков.

— Можно обманывать других, но себя не проведешь. Я не так глуп, чтобы судить о себе только по тому, что думают обо мне журналисты и зрители.

Б одобрительно кивнула:

— Неплохо… для мужчины.

— А вы, мадемуазель Б? Что заставило такую умную девушку запереться в бункере, над которым бушует океан?

— Вы действительно хотите знать, почему я здесь? Я скажу вам это. Из-за моего отца.

— Это Великий Магистр?

— Нет! Мой отец никогда не бывал здесь. Но он был великим комиком. Имя Гонтран вам что-нибудь говорит?

— Конечно! Гонтран… Он умер от рака, верно? Лет десять назад.

Б смотрела куда-то вдаль, на ее лице появилось отрешенное выражение.

— Это случилось в Париже. В большом концертном зале. В «Олимпии».

— Я знаю этот зал…

— Отец выступал уже полтора часа, но происходило нечто странное, неожиданное. С самого начала представления он не услышал в зале ни одного смешка.

— Невероятно. Мне кажется, что в свое время Гонтран был очень популярен. Может быть, зал был полупустой?..

— Зал был набит битком… Более того, его выступление снимали в прямом эфире. Это должно было стать его апофеозом.

Представив себя в такой ужасной ситуации, Тристан помрачнел. Он вспомнил, как в начале карьеры сталкивался с «прохладной» публикой в зале, но до того, чтобы аудитория вообще не реагировала на шутки, дело никогда не доходило.

— И что он сделал?

Он невозмутимо рассказывал один скетч за другим.

— И никто не смеялся…

— Даже не вздохнул.

— Я с трудом могу себе это представить. Из какого-нибудь угла всегда донесется чей-то дурацкий смех. Если зал был полон, без этого не могло обойтись.

Б опустила взгляд:

— Все это было подстроено. Для телепрограммы в стиле «скрытая камера». В зале сидели статисты, которым заплатили за то, чтобы они не смеялись. Они знали: всего один смешок — и гонорара им не видать.

— Сотни людей битый час сидят абсолютно молча… Это должно быть очень страшно. — Представив себе это, Тристан вздрогнул от ужаса.

— К концу выступления отец совершенно лишился сил. Не услышав ни единого хлопка после прощального поклона, он ушел в гримерную. Бледный как труп. Телекамеры продолжали его снимать. У него взяли интервью, а потом наконец сказали, что все это было «отличным розыгрышем». Отец расхохотался и вернулся в зал. На этот раз его встретили аплодисментами, стали просить автографы со словами «только без обид, ладно?».

— Представляю, какое облегчение он испытал.

— Казалось, все снова в порядке, и телеведущий поблагодарил отца, восхищаясь его терпением и хладнокровием.

— И что было дальше?

Б вздохнула:

— Я первая его увидела. Он повесился на кухне.

Тристан остолбенел.

— О да, телезрители славно повеселились, глядя на зал, «который не смеется». Это все придумал ведущий. Он и сам был комиком. Но среди юмористов встречаются не только хорошие люди. Режиссеры и ведущие телепрограммы прекрасно знали, что для отца такой «розыгрыш» будет ужасным ударом, но им хотелось показать на экране сильные эмоции… Ведь это рейтинг. Растерявшийся комик на сцене — очень смешно, правда?

— Это гнусно.

— Я говорила вам о темной стороне юмора. Это энергия, которой могут воспользоваться очень плохие люди.

— Действительно, в мире комиков не всегда весело. В частной жизни большинство знакомых мне юмористов — мрачные, раздражительные и завистливые люди с чрезмерно раздутым эго.

Б налила себе бокал вина:

— Сначала я их ненавидела. Мне были противны анекдоты, комики, юмор. Я хотела убить главного ведущего той программы. Но когда я подобралась к нему и была уже готова застрелить, меня вдруг осенило… — Ее голубые глаза потемнели. — Убить — это не лучшее решение. Этого мало. Ведь он даже ничего не поймет. Все закончится через пару секунд, а он так и не узнает, за что получил пулю. Нет, мне было нужно нечто большее, чем убить его… Я должна была выставить его на посмешище. Ведущий был очень популярен, и я решила поднять его на смех в его собственной профессиональной сфере.