Рай первых

Увидел чёрные сапоги прямо перед носом. Попытался встать, но, кажется, что-то вывихнул. А может, и сломал, но регенерация должна всё поправить. Превозмогая боль, я начал щупать то место, где должна была быть булава. Вот только её на месте не оказалось.

Встретились взглядами с поражённым фиолом. Его чёрные глаза сначала смотрели на меня с непониманием, и, прежде чем он осознал, что произошло, я врубил ауру правителя. Фиол сразу же упал, а я развернулся в поисках своего орудия, видя, как на меня переключилось внимание остальных врагов. Наши маги не спали и в полной мере воспользовались их заминкой, кося и прореживая ряды противника.

Я же нашёл свою булаву в двухстах метрах, она лежала, пробив труп химеры. Пытаясь контролировать силу, побежал за ней. В спину полетели заклятья. Почему-то аура работала не так, как с сотней Силии. Чувство стада? Они ощущают себя более защищёнными, когда их много? Может быть, но времени над этим размышлять не было. Поглощение урона спасло от камня, ударившего по хребтине. Но меня немного пошатнуло, и, сбив концентрацию, я резко рванул вперёд, кувыркаясь и собирая кучи влажного от крови песка в рот.

Это же меня и спасло. Несколько заклятий столкнулись в той точке, где я был секунду назад, создавая взрыв и ударную волну. Докатился прямиком до трупа химеры, представляя, как я сейчас выгляжу в глазах подчинённых. Нужно исправляться.

Вытащил многоликую и попробовал точно так же, как долетел сюда, вернуться обратно. Шаг — за спиной снова взрыв и целая дорожка из сосулек. Здесь потребуется двигаться гораздо быстрее. Включаю ускоренное сознание, уже научился это делать по желанию. Достаточно максимально сконцентрироваться, а после пробить барьер, и вот мир вокруг замедляется.

Лечу вроде ровно, размахиваюсь булавой, чтобы ей же встретить целившегося в меня фиола. Вот кто мне сказал, что заклятье в свитке может быть всего лишь одно? Сейчас, прямо на моих глазах, никто из этих уродов свитки не менял, выкачивая энергию из кристалла.

Прежде чем булава встретилась с головой Фиола, попытался выкрикнуть заклятье поглощения души. Но не успел, да и Многоликая попала прямо в грудь Фиола, пробивая все возможные щиты и ломая грудную клетку.

Фиол немного притормозил мой полёт, или же это случилось из-за удара булавы. Без разницы. Упёрся ногами в песок, сопротивляясь инерции и отталкиваясь, чтобы добраться до следующего. Я начал собирать жатву. В меня попадали заклятьями, самыми болючими оказались некротические. Они разъедали плоть, не давая ей регенерировать. Именно по этой причине я боялся кислоты, она может вызвать такой же эффект. Вспоминается «Терминатор», где был робот из жидкой стали. Я на него чем-то стал похож, вот только сейчас я больше похожу на тот момент, когда его сварили в магме.

Когда не мог пробить щит, а такое парой да случалось, использовал луч смерти. Он отлично себя показал, особенно поднимая фиолов в виде нежити. Бей врага его же оружием. Наплевав на травмы, начал раз за разом применять касание смерти. Пустыня начала превращаться в её обитель.

Кругом кровь, обожжённые головёшки, чёрный песок, превращающийся толи в обсидиан, то ли в мёртвую землю. И я, летающий от одного врага к другому. Их было слишком много, чтобы я справлялся в одиночку. Лика применила массовое проклятье слабости, уменьшая прочность щитов и упрощая мне работу мясника на бойне.

— «Кеп! К вам вышли бароны! Бегите!» — Сквозь шум услышал голос Зуга у себя в голове. Он наверняка сейчас стоял и наблюдал за обстановкой с подзорной трубой в руках. Или же попросил кого-то этим заняться, пока сам отстреливается сосульками.

— «При…» — отвлёкся и получил по морде увесистой глыбой. В глазах помутнело, стоять было нельзя, но я не мог продолжать движение.

— Увеличение гравитации! — над полем боя пронёсся крик, и меня придавило. А после я уже не помню, слышал только крик в голове, своих товарищей, вспышки заклятий перед глазами. Затухающее сознание еле-еле реагировало на боль. Но больше ничего. Я не мог его потерять, не знаю почему. Боль — это реакция, исходящая от нервных окончаний, кажется, у меня их все выжгло.

— Стойте! — услышал тот же крик, после которого меня начало придавливать к земле.

Заклятья прекратили лететь в моё тело. Кажется, на стенах да и вообще везде прекратили стрелять. Стало так тихо, только с другой стороны стены продолжали отбиваться от гармов. Я ещё слышу, это хорошая новость. Голова цела. Да и что с ней станется под вуалью бездны?

Тело начало потихоньку восстанавливаться. Я чувствовал, как по жилам течёт кровь. Неприятно, словно проснулся утром, отлежав себе абсолютно всё и перекрыв приток крови к конечностям. Потом начали восстанавливаться дерма, эпидермис и только за ними пошли нервные окончания. Это было ужасно, словно меня сжигали на костре. Но я всё никак не мог умереть.

— Хлоп-хлоп-хлоп. — услышал приближающиеся хлопки, — А ты молодец. Такую махину отстроил, смог выстоять против гармов, собрать мутировавшую чернь под своим началом, даже сделал их бойцами. Только одного не учёл: мы здесь дольше тебя и готовы к появлению странников. — Голос, молодой, лет двадцать могу дать говорившему, которого я не видел.

— Луч… — попытался сказать слова заклятья, но меня сдавило ещё сильней, и изо рта хлынула кровь.

— Хм… За всё время так и не понял, что вам спокойно не сидится? Можете же стать охотниками, жить припеваючи. Да что там, вы спокойно можете прийти к любому графу в замок, и он возьмёт вас к себе на службу! Но нет, все странники одинаковые, моралисты. Знаешь, когда сюда прилетели наши предки, я не думал, что люди смогут хоть что-то сделать. Но они смогли. Вы! Стали последней попыткой человеческой расы возродить свою цивилизацию! И вот ты лежишь сейчас, харкая кровью, весь увешанный бесполезными артефактами. Думал, подерёшься с мелюзгой, и на этом всё? Победа? Ха-ха-ха-ха-ха!

Когда он засмеялся, я почувствовал, как давление на меня спадает. Попытался пошевелиться и направить на него руку, чтобы использовать хоть что-нибудь. Самым лучшим, что смог придумать, было заклятье «Прорыв». В нём одно слово, и его не нужно направлять.

— Про… А-а-а-а-а-а! — с уст сорвался крик. В тело разом словно вонзилось миллион игл, добираясь до мозга.

— Ты уже труп, не рыпайся. Мне пришлось бежать сюда, оставив свою армию. И ради чего? Ты ничтожество. И не тебе тягаться с фиолами. Мы в этом мире — власть и сила. — Его слова перевернули бы мою картину мира, но я лежал, сгорая от боли. Кажись, ещё немного, и моя психика даст слабину, превратив меня в овоща. И уж тогда-то регенерация точно не поможет.

— Может, что-нибудь скажешь? На тебя же все смотрят. Ах да, только не пытайся ничего выкинуть, иначе я тебе покажу, что значит боль во всех её проявлениях. — После его слов напор на меня немного ослаб, и я смог шевелить головой. Попытался встать. У меня получилось, но тут же я упал на колени.

— Ц-ц-ц. Тебя не учили, что низшие должны ползать? — Стискивая зубы, я пытался подняться, но на мне словно использовали исидаки[1]. — А теперь скажи свои последние слова товарищам, которых ты обрёл на мучительную гибель. — Он подошёл, схватил за волосы, запрокинул мою голову и подставил кинжал к горлу.

[1] Исидаки — Каменные плиты клали на бёдра подследственного или осуждённого, стоящего на коленях, под которыми была ребристая опора с гранями. Пытка могла длиться до 6–8 часов. После пытки с максимальной тяжестью человек мог прожить не больше трёх дней. Таким образом, например казнили неверных жён самураев.

На колени клали от пяти до десяти плит. Весили они ровно 49 килограмм, а добывали их в карьерах полуострова Идзу.

Глава 6 Падение