Рай Сатаны

Во втором случае без помощи со стороны ему не обойтись. И внешняя помощь катила сюда медленно, но неудержимо, – колонна вездеходов с атомохода «Гуанджоу». Катила, катила, – и не докатила. Понесла огромные потери в бою с «блэкдевилсами». Понаблюдать за эпической битвой возможности не было, но Хасан получил данные спутниковой разведки – наши «друзья»-байкеры удивили, сумели прыгнуть выше головы, сожгли либо повредили три машины поднебесников.

И теперь «икс» попал в очень затруднительное положение. Если только…

Если только в миру он не носит имя Хасан Бен-Захр. Либо Мухаммат-Абу-Гастон-Не-Помню-Как-Там-Дальше аль-Луаньян.

3. Маска, маска, я вас знаю!

– Все, – сказал Багиров, – привал. Все равно до темноты к леднику не подберемся…

Пепс взглянул на белую стену, казалось, не приблизившуюся за последний час ни на шаг. Вздохнул, но спорить не стал.

А Шурупу было все равно. Рухнул на бок, не снимая рюкзака, дышал тяжело, одышливо. Никаких навыков пешего хождения у бывшего вертолетчика не оказалось, привык раскатывать на пассажирском сиденье тундробайка…

Большой Пепс держался лучше, однако и его, по мнению Бага, отчислили бы из кандидатов в роту «Гамма-7» после первого же марш-броска. Но и сам бывший комвзвода упомянутой роты для марш-бросков сейчас не годился. Два часа по пересеченной местности с полной выкладкой – и готово дело, бобик сдох. Хотя денек у Багирова выдался куда более насыщенный, чем у его спутников, все равно десантник из спецуры обязан выдохнуться позже, чем две штафирки. Укатали, укатали сивку таймырские горки…

К леднику они двигались втроем, оставив остальных «блэкдевилсов» охранять вездеход. Багиров подозревал, что Большой Пепс не планирует возвращаться. Ни к вездеходу, ни вообще… Пепс все поставил на Рай и не допускал мысль о проигрыше. Но почему он так уверен, что райские жители будут с ним разговаривать? Какие бы договоренности у них ни имелись с Гором, на остальных «блэкдевилсов» они не распространяются… Какой-то козырь припрятан у бывшего начальника безопасности, какая-то убойная карта… Знать бы какая…

Темнело, но костер они не разводили. Не из чего. Даже мох на каменистых склонах рос лишь местами, стланика вообще не было. Но нагревшиеся за день скалы отдавали сейчас тепло, как-нибудь перебедуют до утра в спальных мешках… Некоторое время все трое лежали молча, а потом Шуруп спросил:

– А что будет, если там и в самом деле Рай? Останемся?

– Рая для живых не бывает, – отрезал сержант. – А тебе и мертвому не светит, я думаю… Тихо! Слышите!

– Чего? – вскинулся Шуруп. – Чего слышать-то?

– Смолкни! Во, опять… Слышите?

Где-то далеко-далеко, на пределе слышимости, раздавался хорошо знакомый сержанту вой… Вой трехглазого.

– Слышу, как Шуруп сухой паек переваривает, – сонным и недовольным голосом откликнулся Пепс.

– А вой не слышишь?

– Кому тут выть?.. Разве что ветру в скалах.

– Или в ушах гудит, – ввернул Шуруп.

Багиров прислушался еще и ничего не услышал.

– Наверное, в самом деле ветер, – произнес он с сомнением.

– Не ветер! – прозвучал чужой голос.

В один миг сержант ужом выскользнул из спального мешка, схватился за оружие. Разглядел на фоне скал темную фигуру, бесшумно передвинул предохранитель… Скомандовал:

– Стой, где стоишь!

– Не узнал? Короткая память у тебя, человек снизу.

– Иван?

– Можно и так, – ответил абориген. – Вы устали. Лежите. Я огонь разведу.

Отложив автомат, Багиров медленно опустился на спальник.

– Давненько не видались, Тульбигей, – вступил в разговор Пепс, выбираясь из мешка.

– Давно…

– Ты все кочуешь, скитаешься, сегодня здесь, завтра там?

– Скитаются те, у кого дома нет. А мой дом – тундра… Чай будем пить?

– Не из чего тут костер запалить… – сказал Багиров. – Так что, если голоден – угощайся, есть, что пожевать. Но с чаем облом…

– Запалим, – успокоил Иван.

Сделал несколько шагов в темноту, тут же вернулся, принес тючок с пожитками, хорошо знакомый сержанту карабин и связку сушняка. Совсем небольшую вязанку, – по разумению Бага, ее никак не хватило бы на приличный костер: вспыхнет и сгорит, котелок или чайник даже не нагреется.

Но Иван, он же Тульбигей, развел костерок с умом: крошечный, под самым дном памятного Багирову котелка, – так, чтобы ни единая калория тепла даром не пропадала. И все равно, окажись каким-то чудом рядом букмекерская контора, сержант поставил бы любую сумму на то, что котелок не закипит.

И проиграл бы. Иван даже все свои веточки спалить не успел – котелок забулькал, крышка задребезжала, выпуская излишки пара.

Чай пили долго и молча, пуская по кругу алюминиевую помятую кружку. Выпили всё, хотя под конец Багиров с усилием глотал терпкий напиток. Но не выливать же, коли дрова тут в большом дефиците.

– В Рай собрались ходить? – спросил Иван по окончании чаепития; равнодушно спросил, словно между прочим, словно исполняя обязательную для путешественников формальность.

– Вроде того, – кивнул сержант. – Бывал там?

– Я много где бывал, – обтекаемо ответил абориген. – Разные места. Люди по-разному их зовут.

– А в Раю? – настаивал Багиров. – Там, за ледником?

– Не ходите туда.

– Это еще почему? Плохое место? – припомнил сержант старую песню Ивана.

– Нет, – пожал плечами Иван. – Не плохое, просто другое… Не для вас.

– Почему?

– Не для вас, – настойчиво повторил Иван.

– Почему? – уперся Баг.

Иван глубоко-глубоко вздохнул. Словно родитель, не знающий, что ответить на простейший детский вопрос: отчего все-таки трава зеленая? Родитель, не желающий ни врать, ни растолковывать про хлорофилл с фотосинтезом…

Одновременно со вздохом Иван потянулся к своему тючку, достал знакомый глухо побрякивающий мешочек. Сказал, развязывая тесемку:

– Сейчас сам увидишь.

Пепс резко поднялся на ноги. И заявил не менее резко:

– Я в эти игры не игрок. Пойду прогуляюсь. Вы уж тут без меня как-нибудь…

Багиров удивился. Что за муха укусила Большого Пепса? Когда-то нагадал ему узкоглазый неприятность – и она сбылась?

Шуруп тоже энтузиазма не проявил. На прогулку не отправился, но отодвинулся подальше от погасшего костерка и от Ивана. Бывший вертолетчик вообще ни слова не произнес после появления аборигена. Это Шуруп-то, способный живого заболтать до смерти и продолжить над бездыханным телом свой бесконечный монолог о бабах, выпивке, жрачке и поганой здешней житухе…