Район-55
Шрифт:
Потом Он поступил в государственный вуз без экзаменов. Учился на юриста. Как тогда она была счастлива…
На третьем курсе Его вызвали в одно из зданий в Старом городе. После чего Он перешел на заочку, получил вне очереди свои первые звезды на погоны и уехал назад. Туда, откуда приходили письма со штемпелем Моздока.
И все закрутилось снова. Как ей хотелось, чтобы Он хотя бы женился. И пускай бы привел жену в дом. Чтобы у нее был внук. Или внучка… Не так было бы страшно отпускать Его в эти командировки.
И ведь
Да, она была согласна, что в Районе, возможно, не так страшно, как там, где постоянно идет непризнанная война.
Но почему же тогда так сильно заболело сердце, когда хлопнула за Ним старенькая подъездная дверь?!.
Лешка Грачев, молодой и подающий большие надежды офицер Конторы, смотрел в небо своими большими серыми глазами. Смотрел и не мог насмотреться. Потому что…
Потому что ему сейчас было очень и очень больно…
Потому что это было последнее, что он мог увидеть в своей короткой жизни…
Потому что он знал, что где-то далеко сейчас его мамка дернулась от непонятной и неясной тревоги, а он ничем не сможет ей помочь, а сможет только смотреть в это небо…
Потому что напоследок он все-таки успел сделать хорошее и доброе дело — закрыл собой Настю Ефремову, которой так и не успел сказать, как она ему дорога…
Потому что она сейчас была жива и держала его голову у себя на коленях, и от этого тепла и ласки становилось немного легче…
Да просто потому, что небо было безумно красивым…
Это низкое, закутанное в серые тучи небо Района было последним, что он увидел…
Где-то далеко еще не старую женщину скрутило от неясной тоски…
ГЛАВА ШЕСТАЯ. ГОРОД — ПОВЕРХНОСТЬ
Настя шла через негустой пролесок, откуда было рукой подать до первых пятиэтажек города-призрака. Ненадолго остановилась, ловя тепловизором бинокля возможную опасность. Пока ей не удалось заметить никого ни из «пуритан», ни из какой-либо другой группировки. Одиночек хитроумное изобретение ижевских мастеров-оружейников тоже не засекло. Девушка присела на ствол поваленной яблони-дичка и сняла с пояса флягу с остатками воды.
Ночь она провела в одном из тех заброшенных зданий, что встречались на ее пути. Забралась на чердак, скинув приставную лестницу, и прокемарила всю ночь, вздрагивая от непонятных звуков. Как ни крути, а почти весь путь до Радостного она шла в обществе рейдеров, знавших все про Район и его обитателей. Под утро девушка все-таки не выдержала, забылась тяжелым сном.
Ее разбудила вибрация КПК, уловившего движения большой стаи орфо-псов, пронесшихся рядом с домом. «Журналистка» огляделась вокруг, осторожно выглянула из чердачного оконца и, убедившись в том, что все в порядке, решила продолжить путь. Быстро перекусив, двинулась в сторону города.
Она шла осторожно, обходя ловушки, которые засекал прибор, стараясь вспомнить все, о чем ей говорили проводники. УЗИ она перевесила на грудь и сняла с предохранителя.
Впереди, метрах в двадцати от нее, из кустов выскочил цербер. Девушка
замерла, наблюдая за Измененным. То, что он был один, не расслабляло, а, наоборот, настораживало. Насколько она успела понять, местные собаки редко передвигались в одиночку, предпочитая охотиться стаями. Настя присела за развалившимся ящиком для песка с давно облупившейся красной краской и подняла оружие.Пес стоял, водя обеими своими отвратительными головами по сторонам, втягивая воздух и недовольно поскуливая. Он был большим, крупнее большинства тех псов, что ей довелось увидеть в Районе. Темно-коричневого окраса, с лоснящейся редкой шерстью, сквозь которую просвечивала темная кожа. С торчащими ребрами и гипертрофированными суставами на лапах. Пасть, полная редких желтых клыков, несколько раз клацнула в такт сменившему скулеж рычанию. Тонкий облезлый хвост бешено гулял, хлеща пса по бокам. Черные губы, покрытые блестевшей на солнце слюной, спазматически подергивались.
КПК коротко завибрировал на левом запястье, отмечая показания детектора движения. Звук прибора, по совету рейдеров, Настя отключила еще вечером, чтобы, не дай боже, не выдать себя. Девушка покосилась на небольшой экранчик, вмонтированный в прибор и прикрытый прочным пластиком. Чуть позади появились две точки, крадущиеся по направлению к ней.
— Дерьмо! — Девушка выругалась сквозь зубы. — Вот этого мне только и не хватало.
Патронов оставалось всего два с половиной магазина. Был пистолет, но против трех церберов?! Избавьте, такой дурой Настя себя не считала. Пусть собаки и казались большими и неуклюжими, но, как быстро они двигаются, девушка уже насмотрелась. Она покрутила головой по сторонам, выбирая место, на которое смогла бы взобраться. Ага! Рядом, справа, торчал старый грузовик.
Пес, застывший перед ней живой статуей, поднял голову и, дергая раздутым горлом, глухо и угрожающе заворчал. Точки на экране заметно ускорились.
Девушка метнулась к стоявшему неподалеку КамАЗу.
Цербер издал торжествующий вой и рванулся за ней. А сзади, там, где прибор зафиксировал движущиеся объекты, из кустов с треском выломились его чуть меньшие по размерам собратья.
Настя добежала до грузовика, подпрыгнула, ухватившись борт. Доски подозрительно хрустнули, но выдержали. Она подтянулась, переваливаясь через борт, когда в ботинок вцепились челюсти одной из голов первого, успевшего ее догнать пса.
Она рванула ногу, подметка затрещала. Оставив кусок подошвы в челюстях Измененного, Настя кувыркнулась в кузов.
Машина заметно вздрогнула, когда один из четвероногих преследователей не успел затормозить и ударился всем телом в кузов.
Настя осторожно высунулась из-за борта и тут же отпрянула, еле успев убрать лицо от щелкнувших прямо перед ним клыков коричневого пса. Она опрокинулась навзничь, жестко впечатавшись задницей в доски пола и торчавшие из них головки болтов. И краем глаза заметила что-то в дальнем углу кузова, рядом с кабиной с выбитым задним стеклом.
Перекатившись влево, Настя вскочила на ноги и дала короткую очередь в голову не успевшего отскочить в сторону цербера. Он коротко тявкнул, а затем жалобно заурчал, растянувшись на земле. Район, разрушивший структуру их клеток, дал громадный запас живучести этим несчастным, в сущности, животным. Получив как минимум две пули в обе уродливые башни, пес все равно еще жил.
Но Настю это волновало мало, куда больше ее интересовало то, как бы отстрелить двух оставшихся тварей. Они, в конце концов, не два из пятнадцати оставшихся в живых уссурийских тигров, да и Настя не состояла никогда в «Гринписе».