Раз, два, три, четыре, пять. Будем мы тебя…

– Расскажи о ней. Какая она? Что любит? Чем занимается? Как заинтересовать? – на полном серьёзе интересуется Ник, а у меня подленько свербит внутри наговорить как можно больше гадостей, чтоб напугать, отвернуть, отогнать.

– Ты не смотри, что она такая мелкая и беззащитная, – начинаю притворять план в жизнь. Хотя Алька, есть Алька, и в моих словах нет не капли лжи. – Алёна всегда была пацаном в юбке. Чёрный пояс по Айкидо, так что сломать руку, или выбить кадык для неё не проблема. Увлекается экстримом, обманывая родителей о своём месте нахождении. Три года назад убедила Макса, что полетела с сокурсниками в Италию, а сама покоряла Адай-Хох. Если бы не фотки наших общих друзей и постоянное общение с ними, это осталось большим секретом и для меня.

– Шутишь? – глаза Ника вылезают из орбит.

– Нет, – мотаю головой. – А знаешь, сколько у неё таких секретов? Прыжки с парашютом, и совсем не детские девятьсот метров, гонки на мотоциклах, сплав на байдарках по горным рекам. Алька везде, где можно найти приключение на задницу. А какая она прекрасная актриса. Талант, прям, пропадает. Столько лет водить Максима с Дарьей за нос. То соревнования, то экскурсии, то походы с одноклассниками. И ведь так ладно врёт. В прошлом году пропахала сотню метров, упав с мотоцикла, кожу на боку содрала до кости, месяц не могла нормально вздохнуть, а при родителях выплясывала под хиты девяностых, скрепя зубами от боли. Они так и не догадались, что чуть не лишились дочери.

– А как у неё с парнями? Небось отбоя нет?

– Смеёшься? У неё такой размер яиц, что нормальному мужику стыдно становиться на её фоне. Аля друг, рубаха парень, крутая баба, свой пацан, но только не девушка. Смельчаки пытаются, но только до тех пор, пока не нащупаю лишние детали, а тех, кого эти амбиции не смутили, прощупывает Ларри да так, что мальчики сутся кипятком.

Мне приходится заткнуться, увидев на горизонте сестрёнку, идущую в нашу сторону. Щёки пылают, глаза горят, волосы развиваются, походка от бедра. Почти каждый мужик сворачивает шею, заряжаясь её ослепляющей аурой. Как меняется человек. Дома в меру прилежная девочка, строящая периодически мужчин, а стоит вырваться на свободу, превращается в огонь, выжигая своим пламенем кислород.

Смотрю на Ника, надеюсь увидеть досаду, сожаление, а лучше страх, но нет. Челюсть на коленях, слюни стекают по яйцам, зрачки затянули радужку, дыхание с драным шумом приподнимает грудь. Сука! Нарывается! Сам не понимает, на что меня хочет толкнуть! Не для него я оберегал сестрёнку четыре года. Не для его члена отгонял от неё всех парней. Не для этого сбежал на шесть лет, чтобы вернувшись, подарить Альку другу.

Глава 4

Николас

Каждый раз, прилетая в Россию, поражаюсь красоте местных женщин. У нас все девушки стремятся к голливудским стандартам, начинают перекраивать себя чуть ли не с детства, а здесь больше натуральности. Есть, конечно, силиконовое исключение, и с каждым приездом такой пластик встречается всё чаще, но основная масса радует глаз.

В моём окружении все удивляются, что Орловы забыли в стране дикарей. Не забыли. Нашли. Столько раз убеждался, когда они прилетали со своими жёнами. Вроде ничего особенного. Нет улыбок, от которых слепит глаза, нет того лоска, который прививают нашим женщинам с рождения, нет тупой жажды денег. Они слишком просты, слишком естественны, слишком хороши для нашего общества.

Достаточно зайти к ним в дом, чтобы понять окончательно, что Орловых здесь держит. Где ещё можно получить столько тепла, заботы, нежности? Один ужин чего стоит. С их деньгами можно не напрягаясь нанять лучшего шеф-повара в мире, а эти русские с удовольствием сами стоят у плиты, готовя своим мужчинам аппетитные яства.

А младшая сестрёнка Яра, это удар под дых. По его рассказам представлял мелкую егозу с разодранными локтями, острыми коленками и жидкими косичками. Сначала даже не понял, что это та заноза, о которой он без умолку твердил по пьяни. Невысокая, стройная, с крепкой, чётко очерченной задницей и высокой грудью, длинные волосы струятся, как золотое руно, а кристальные, голубые глаза, словно два горных озера с ледяной водой, отражающие солнечные блики.

Как она извивалась на танцполе. Захотелось подойти, вдавить в пах, почесаться яйцами, смять груди, вспороть членом. Подошёл, вдавил, чесанулся пару раз, а затем она встрепенулась и понеслась в дамскую комнату. Уверен, побежала трусики сушить. Возвращался к Яру и улыбался, вспоминая её слова: «Мне двадцать два, братик. Могу официально пить, курить и трахаться». Мы с тобой всё попробуем, п покурим, и выпьем, и потрахаемся. Много, качественно, до визга, до искр в глазах.

Рассказ Яра выбивает почву из-под ног. Аля? Это нежное, хрупкое создание? Этот райский цветочек и на мотоцикле? Да не, не верю. Она приближается к нам, а я пытаюсь представить её на стальном коне, как её стройные ножки сжимают брутальное железо, или обтекаемого, красного красавца, как её спина прогибается во время старта, как её попка приподнимается и отпячивается в повороте. Стояк сдерживают плотные штаны, иначе гематома на лбу была бы обеспечена.

– Чего так долго? – рявкает Яр, давя своей братской заботой. – Несварение?

– Придурок, – окатывает его таким взглядом, что ещё чуть-чуть, и он начнёт дымиться. – Парней из команды встретила. После завтра соревнования, договорились завтра провести тренировку.

– Что за соревнования? – сгораю от любопытства.

– Да так, – отмахивается она. – Аэробика.

Замечаю, как Яр ухмыляется, и понимаю. Нихрена это не аэробика. Для экстрима на байдарках и мотоцикле рановато, для покорения горных вершин требуется больше времени, чем один день. Из того, что поведал мне Яр, остаются парашюты и Айкидо. Ни то, ни другое я не пропущу.

– Нет. Ты посмотри, какую кабаниху поставили ей в пару, – восклицаю, сидя на скамейке в огромном зале. Середина разделена на сектора синими матами, и на каждом люди в белых кимоно швыряют в кувырке друг друга. – Она выше её на голову и здоровая, как мамонт.

– Не дрейфь. Алька с лёгкостью справится с тобой, не то, что с этой несчастной.

Аля справляется. Сначала с ней, перевернув в броске через себя и заломив руку, потом завалив шустрого мужика, постоянно подпрыгивающего и хамски улыбающегося, затем пободалась с серьёзной женщиной, которая не знает, как улыбаться, отправив её за черту после нескольких минут прощупывания друг друга.

Пустующих матов оставалось всё больше, пока на центральном не сошлись два претендента на первое место. Альке в пару достался молодой, крепкий парень, хрустящий позвонками при наклоне в стороны головой. А дальше Яру приходиться меня держать.

Им подают палки, размером с черенок от лопаты, они сходятся на середине, кланяются друг другу, он что-то тихо ей говорит, она отвечает одними губами.

– Не дёргайся, – вцепляется в меня Яр. – У них запрещено наносить настоящие удары. Только касание.

Они кружат, как коршуны, нанося редкие очереди ударов, останавливаются в нескольких сантиметрах от тела, издавая резкий клич на выдохе, судья кружит вокруг, засчитывая очки, зрители замерли в ожидании победителя.

– Блядь! – методичную тишину прорезает Алькин крик. – Козёл!

По её лбу течёт кровь, огибает бровь, ползёт по щеке, судья что-то кричит, болельщики запирают дыхание, Я рвусь начистить рыло мудаку, а у Али будто щёлкает тумблер. Она рычит, и в глазах прыгают черти. Наносит удар, второй, охаживает урода по спине, искромётно проходит по ногам, тычет на подлёте в плечо, замахивается, приближаясь к лицу, и останавливает снаряд в сантиметре от виска, издав свистящий крик. Благодарит проигравшего, судью, отвешивает поклон нам и уходит в сторону раздевалок.