Разберемся по-семейному

Барский подобрал себе пару рабочих штанов серого цвета, рубашку в тон и какую-то хламиду вроде куртки. Он застегнул ремень с пустой кобурой, протер туфли тряпкой и сунул в них босые ноги. Взгляд Вовки остановился на пустой кобуре.

— Так куда же меня к черту занесло? — спросил Барский.

— Мы примерно в десяти кэмэ за окружной. Вон те огни — это ТЭЦ.

Барский обшарил свой пиджак и извлек из подкладки скатанные в спицы две купюры по сто долларов — эн-зэ на самый черный день, которого он не рассчитывал так быстро дождаться. Он развернул купюры и одну прижал бутылкой с пойлом, а другую сунул в карман.

— Как мне выбраться отсюда?

— Телефона тут нет, а то бы вызвали такси, — рассмеялся Вовка. — Единственно, что могу сделать, это договориться с водителем мусоровоза. Он сейчас как раз заезжает на свалку.

— Согласен на все, кроме катафалка. Пошли.

* * *

Водитель оказался армянином, развеселым парнем с гортанным голосом. Он обрадовался, что у него будет попутчик, и пообещал довезти клиента до города, тем более, что было по пути, но от предложенных денег гордо отказался. Потому что, как он сказал, «я еще на бомжах не наживался!»

Марина выбежала на балкон, когда мусоровоз с грохотом отъезжал от гостиницы. Она уставилась на Валерия, и он никак не мог сообразить, плачет она или смеется.

— Господи Боже мой! Это должно быть ужасно интересно. Иди и расскажи мне о своей новой работе.

Он с трудом поднялся по лестнице. Свалкой от него уже не пахло, но ничто не могло перебить мощный аромат желтого мыла. Сбросив с себя одежду, он схватил бутылку «Бон Аквы», закрыл глаза и пил прямо из горла, ощущая облегчение от того, что больше не нужно возиться с пуговицами на рубашке. Марина достала свежее белье и вынула костюм из шкафа. Увидев синяки и ссадины, она вздрогнула и начала гладить их холодными пальцами, приговаривая:

— Барский, ради Бога, когда же ты научишься быть поосторожней?

Он улыбнулся разбитыми губами и подмигнул ей подбитым глазом.

— Я предлагаю конкурс. Угадай, сколько на мне синяков, и тебя ждет приз.

— Какой еще приз? — Она не могла смотреть на него. Он негромко рассмеялся. — Ты все равно еще долго не сможешь расплатиться со мной, даже если я угадаю.

Она помогла ему добраться до ванной, затем сама вымыла его, отвела в постель и поправила подушку.

— Дай-ка я тебе сготовлю твой любимый коктейль. А потом ты мне все расскажешь.

— Хорошо. Где Наташа?

— Она прислушалась к твоему совету и подыскивает себе новое жилье.

— Это хорошо, — вздохнул он. — Солнышко, как она сейчас? В полном расстройстве, я думаю?

Марина плеснула виски в стакан, положила лед и добавила содовой.

— Я не знаю, Барский. Она странная девочка. Невозможно догадаться, о чем она думает. За все время, пока мы были здесь, она практически не упоминала его имени. Когда я пробовала заговорить о нем, она уходила от разговора. Хочешь знать, что я думаю?

— Я-то, по крайней мере, и предположить ничего не могу.

— Я думаю, она просто не хочет говорить об этом ни с кем, особенно с теми, кто не скрывает своей антипатии к Фиме. Соглашаться она не любит и поэтому просто молчит.

Барский нахмурился и покачал головой.

— А что будет, если Фима вдруг вновь возникнет на ее горизонте с какой-нибудь душераздирающей историей?

Марина не скрывала своей тревоги.

— Не знаю. Но когда она думала, что осталась одна, то обзвонила все места, где он мог быть— его квартиру, дачу, друзей с которыми, он обычно проводил время. Даже его шалав. Мне об этом сказала коридорная, тут же чертовски дорогой телефон.

— Хорошо, что Бог заботится о детях и дураках. — Барский налил еще виски, допил свой стакан и закрыл глаза. Он чувствовал, как руки Марины осторожно гладят его избитое тело.

— Ты что?

— Пытаюсь сосчитать синяки.

* * *

Барский проспал все ночь, но утром он с трудом мог пошевелиться. После горячей ванны и бутылочки с бальзамом он почувствовал себя несколько лучше.

Марина заглянула в ванную.

— Слушай, ты отсюда в Америку не звонил?

— Ты же знаешь, что нет?

— Дело в том, что они хотят повесить на нас счет за телефонные переговоры долларов этак на пятьсот.

— Ну, это форменный грабеж. Собираемся, — он выбрался из ванны. — Наташа нашла себе новое жилье?

— Говорит, что нашла. В районе Речного вокзала.

Со стоном и кряхтением Барский вытерся и оделся. Из чемодана он достал пистолет, зарядил его и засунул в кобуру.

— Поехали.

— Домой?

— Сначала туда. А потом мне нужно будет заглянуть в бар. — Он взялся за чемоданы. — А где Наташа?

— Она уже уехала.

— Что-то мне это не нравится.

— Она не хотела тебя будить.

— Как же, не хотела будить! Интересно, почему она так спешила.

— А в чем дело? — спросила она его, когда они спускались по лестнице к машине.

— Не исключено, что она получила весточку от своего ненаглядного, — он сел за руль и закурил. — Честное слово, если это так, я ее хорошенько выпорю.

Марина смотрела на него с удивлением и тревогой.

* * *

— Летун вернулся, — доложил Сеня, ткнув пальцем куда-то в глубину зала. Иван Красилин сосредоточенно отдирал этикетку с пятой по счету бутылки «Левенбрау».

— Что случилось? Муж вернулся не вовремя? — спросил он.

— Заткнись и угости меня пивом. Я думал, ты уехал.

Сеня принес ему бутылку пива, а Красилин подождал, пока он отойдет.

— Тут что-то неладно. Можешь себе представить, что меня решил нанять именно наш Голландец.

— Рассказывай. Куда он собрался?

— Официально в родные Нидерланды, но попутно выяснилось, что он хочет подбить меня на «левую» незарегистрированную посадку. Он не хотел говорить куда. Я начал тянуть. Он сказал только, что это займет не больше десяти часов. Две посадки — одна на аэродром, другая — на базу. Один или два пассажира туда и обратно и груз. Утверждает, что общий вес не больше шестисот килограммов.

— Когда и откуда?

— Я ему объяснил, что я зарегистрирован как международная компания, а он сказал, что это хорошо. Я попытался вколотить в его тупую башку, что мне нужно знать размеры груза и количество мест, чтобы рассчитать балансировку самолета, но он или не знает, или не хочет говорить.

— Десять часов полета, — прикинул Барский. — Сколько ты делаешь в час, двести?

— Чуть меньше. Ощутимо меньше при встречном ветре. Больно у него фюзеляж большой. — Красилин сунул в рот сигарету и поджег ее. — Я ему сказал, что у меня есть другие обязательства, а потом потребовал по пять лимонов за каждый день ожидания. Он побарахтался, но выдал мне аванс за три дня.