Разбитая Сфера

Итак, Централ Харона и ее тридцать семь минут. Нельзя ли как-то связать эти два факта? Или она просто хватается за соломинку?

Жанна резко повернулась к креслу, в котором недавно сидел Уолли, но Стурджиса там не было. Она совсем забыла про это. Что ж, Уолли утром помешал ей, долг платежом красен.

Жанна потянулась, помассировала глаза и вскочила на ноги. Выбежав из комнаты, бросилась вниз по лестнице. Рабочий кабинет Стурджиса находился шестью этажами ниже. На стук в дверь никто не ответил. Жанна постучала еще раз — тот же результат.

Она тихо приоткрыла дверь, и заглянула внутрь. Хозяин комнаты был на месте. Появление Жанны произвело эффект внезапного визита полиции нравов. Уолли вздрогнул, отступил, споткнулся о допотопный, невесть откуда взявшийся пылесос и рухнул в кресло. Ноги несчастного подлетели выше головы.

Все в кабинете выдавало образ жизни Уолли. Корзина, забитая пустыми пакетами из-под еды, не вмещала весь мусор, и он валялся на полу. Повсюду — разбросанные листы бумаги. Даже свет в комнате горел как-то тускло. Пахло неустроенностью.

Но Уолли было не до уюта, он витал в своих мирах. Вот и сейчас, свалившись в кресло, он мгновенно забыл про Жанну, глаза его невидяще уставились в пространство, на лице застыло незнакомое Жанне выражение. Уолли обдумывал нечто фундаментальное, это было ясно.

Ничего, придется прервать его творческое воспарение. Она знала наверняка, что Уолли ей поможет. Дело даже не в конкретной помощи, сейчас ей нужно было просто с ним поговорить. Вдруг во время обсуждения блеснет свет истины?

— Уолли, — сказала она. — Эй, Уолли. — Жанна легонько тряхнула его за плечо.

Уолли посмотрел на нее, как сумасшедший.

— Чего? — ошарашенно спросил он.

— Слушай, Уолли, твоя взяла. Давай выкладывай, что там не дает покоя доктору Соколову?

8. Принцип матрешки

Противник все-таки решился выйти в быстротекущее время. Здесь, в холодной и пустой Вселенной, он чувствовал себя неуютно, но здесь была пища.

Ладно, он не будет оставаться здесь слишком долго. Ему не придется искать жертву — она перед ним. Она выдала себя, проходя через червоточину, мощными гравитационными колебаниями.

Он заглянет сюда по пути к мертвой системе, в которой питался последний раз. Потребуется лишь немного напрячься, чтобы сломить жалкую оборону, убить жертву и припасть к долгожданной энергии, столь любезно запасенной самой жертвой. Запасенной при помощи Сферы.

Штат Нью-Йорк. Институт исследований Мультисистемы

Сфера висела высоко в небе, зловеще светясь кровавым светом. Тонкие линии, пересекавшие ее поверхность, напоминали линии земных параллелей и вносили в картину ощущение вечного, неизменного порядка.

Жанна прошмыгнула между яркими шариками Захваченных Солнц, не обращая внимания на планеты, выглядевшие в этом масштабе, как близнецы, и вот перед нею Сфера — в метре от лица. Зрелище было внушительное, Уолли отлично сделал свою работу.

— Наша модель представляет всю Мультисистему, — сказал Уолли с нескрываемой гордостью. — Тут, разумеется, и Захваченные Солнца, и все известные объекты поменьше — планеты, харонские космические системы, в том числе и ОРИ.

Жанна видела не одну топографическую модель Мультисистемы, но столь качественной еще не встречала.

— Насколько подробна эта модель? — спросила она.

— Мы можем менять масштаб в определенных пределах, — сказал Уолли, — а то, что в него не укладывается, в какой-то степени учитываем неявно. «Терра Нова» провела большую работу по картографированию внутренних планет и масс-спектрометрическому анализу практически всех Захваченных Солнц, так что Мультисистему мы в общем-то знаем неплохо. Но нам не хватает надежных данных о массах объектов вблизи Сферы. Масса объекта определяется по изменению траектории постороннего тела вблизи от него, в Солнечной системе это вполне тривиальная задача. Здесь же тип гравитационного поля Сферы неизвестен. Все осложняется и тем, что гравитационные поля небесных тел в Мультисистеме каким-то образом изменены искусственной гравитацией, создаваемой харонцами. Каким именно образом? — вот вопрос.

Жанна согласно кивнула.

— А известно ли нам что-нибудь определенное о поверхности Сферы, ее внутреннем строении, поведении?

— С этим совсем плохо, — погрустнел Уолли. — Ничего, кроме гипотез.

И неудивительно, подумала Жанна. Мы только и знаем о Сфере, что она — искусственное сооружение. Каковы ее масса, ее плотность? В нормальных условиях мы проанализировали бы движение Захваченных Солнц и рассчитали бы их. Но здесь движение небесных тел не подчиняется привычным законам. Солнечная звезда, к системе которой принадлежала Земля, обращается вокруг Сферы с той же угловой скоростью и с тем же периодом, что и Захваченное Солнце номер 15, а радиус его орбиты на добрый миллиард километров меньше, чем орбиты Солнечной звезды, и оно опережает ее на сто восемьдесят градусов.

Жанна быстро нашла сначала Солнечную звезду, а потом и Пятнадцатую. Она была невидима с Земли и не так давно открыта «Терра Новой».

Жанну заинтересовала другая область пространства. Там помещались звезды с Седьмой по Одиннадцатую. Четыре из них обращались на разных расстояниях от Сферы, с последовательным смещением фазы девяносто градусов и наклоном плоскости орбит на сорок пять градусов относительно плоскости орбиты Солнечной звезды.

Далее шли Четвертая, Пятая и Шестая. Они были, словно бусинки в ожерелье, нанизаны на одну орбиту под углом в сто двадцать градусов. Как, впрочем, и остальные звездные группы. Сумасшедший дом какой-то, законы небесной механики в Мультисистеме не работали.

Вся эта насквозь искусственная система могла поддерживаться в состоянии гравитационного равновесия только при помощи каких-то сторонних сил. Единственно возможное объяснение. Но из каких соображений система выстроена именно так? А вдруг из эстетических? Смешно звучит: харонская эстетика…

Орбиты планет, обращавшихся вокруг Захваченных Солнц, не были исключением, но не они занимали сейчас мысли Жанны. Сфера, только Сфера. Тут ее интерес совпал с интересом Уолли, и он страшно хотел похвастаться перед кем-нибудь своей последней работой.

Уолли знал все или почти все, что известно о компьютерном моделировании. В остальном же он оставался полнейшим невеждой. Он почти не выходил за пределы Институтского городка, на поверхность вообще не выбирался уже неизвестно сколько лет. Квартира на поверхности у него, разумеется, имелась, где-то на Рассветных Высотах, но истинным домом ему служил рабочий кабинет.

Работа — в ней была вся жизнь Уолли. Но не всякая работа, а лишь та, которая его увлекала. По Институту ходила поговорка: «Для Уолли настоящая реальность — это моделирование реальности».