Разбитые маски

Она поймала укоризненный взгляд мужа («при детях!»), вскинула брови и, взяв сыновей за руки, направилась к летнему кафе, под навесом которого жарились шашлыки.

Семья расселась за дальним столиком, в тени чистого искусственного плюща и настоящей пыльной сирени. Дети тянули ледяную газировку, муж пристрастно допрашивал официантку. Меню, как было здесь заведено, не принесли. Дина скучающе рассматривала мелькающую за деревьями карусель, старательно изображая, что еда ее совсем не волнует.

«Девочка станет такой же толстой, как я, – с грустью подумала Камилла. – А это не в моде. Наверное, тут ничего не попишешь, не садиться же ей на диету только потому, что так ее создал Бог…»

Она улыбнулась дочери и получила в ответ несмелую, почему-то очень виноватую улыбку. Камилла отвела взгляд. Она всеми силами старалась думать о семье, о детях, даже о работе, хотя обычно запрещала себе это в выходные («Так и с ума сойдешь!»). Но мысли все равно возвращались в запущенную квартирку на семнадцатом этаже. Вчера она сдержалась и ни разу туда не позвонила, хотя бы для проверки. Если бы она набрала номер, Виталий понял бы, кто звонит. Вариантов не было – она или квартирная хозяйка, которой, кстати, уплачено вперед.

«Там остались кое-какие вещи, нужно забрать», – думала Камилла, следя за удалявшейся официанткой.

Муж радостно сообщал, что высчитал точную цифру, в которую им обойдется обед. Он не позволит себя обмануть! Проиграв столько денег в балагане, он испытывал прилив бережливости. Обычное дело, подумала Камилла. Вечером будет еще хуже, муж начнет говорить, что нужно сократить расходы. Все известно заранее.

«Но забрать вещи можно только тогда, когда он точно оттуда съедет. Не хочу с ним сталкиваться. Но как я это узнаю? Он мог бы позвонить… Выдерживает характер».

Она выругалась про себя, с трудом сохраняя на лице улыбку, – старший сын как раз устроил тигриные бои на пустом столе. Игрушки в самом деле были забавные. И то, что они были выиграны, а не куплены, придавало им какое-то особое очарование. Шашлык, как всегда, жарился невыносимо долго, газировка кончилась, пришлось заказать еще, принесли пиво. Странно, сейчас она вовсе не была голодна, а ведь раньше сошла бы с ума от одного запаха жаровни.

«Что со мной творится? Похоже, будто и впрямь сидишь на диете. Есть нельзя, а хочется. А тут звонить нельзя, а думаешь только об этом. Я правильно сказала ему, что это алкоголизм, а не любовь. Или булимия. Не об этом надо думать, это чепуха. Куда хуже, что я вляпалась в настоящие неприятности. Они у меня точно будут, если Филимонову отыщут на юге. И если все-таки потребуются договора. Ну что я скажу? Как оправдаюсь?»

– Мать, воскресенье, – напомнил ей супруг.

Она согласно кивнула: помню, в такой день о работе не думают. Дочь пристально взглянула на нее, будто могла прочесть тайные мысли матери. В ответ Камилла показала ей язык.

– А меня за это ругаешь! – возмутился старший сын. – А сама-то!

Младший уронил под стол маленького Тигру. Начали подавать обед. Откуда-то налетел ветер, и кафе заволокло дымом. Камилла прикрыла глаза, отхлебнула пива, поморщилась. Попробовала шашлык, разжевала один кусок и неожиданно отодвинула тарелку. Горло сдавило так, будто снова подступали слезы.

– Что-то есть не хочется, – глухо сказала она. – Жарко!

Все застыли с поднятыми пластиковыми вилками. Она впервые отказывалась от еды.

– Ты здорова? – осторожно спросил муж.

– Да. – Она грузно выбралась из-за шаткого столика. – Мне просто кое-куда нужно.

Женщина вышла из-под навеса кафе и направилась в сторону туалетов. Спиной Камилла чувствовала взгляды, которыми провожала ее семья. Муж обеспокоен, дочь явно догадалась, что мать думала «о нем» Младшие ничего не поняли, у них есть Тигры, газировка, вкусные шашлыки, «мертвая петля» и весь этот солнечный долгий день, самый долгий в году. То, что называется детством.

Возле туалетов выстроилась очередь, но Камилла туда и не собиралась. Она прошла мимо павильона, где демонстрировали пауков и рептилий, миновала киоск со сладкой ватой, нашла свободное место на скамейке. За ее спиной по изогнутым рельсам несся «Дикий поезд» – «американские горки» для тех, кто помладше. Дети с упоением визжали, вцепившись в железные поручни, старательно увеличивая страх коллективным криком. Их волосы взметал горячий ветер, несущий с собой запах жареного мяса, поп-корна и навоза. У ограды томился крохотный пони с длинным пыльным хвостом. Камилла сочувственно на него взглянула, она любила все маленькое. Достала из сумки телефон и набрала номер.

Ей никто не ответил ни с первой, ни со второй попытки. Она посидела еще немного, выкурила сигарету. Решила, что ничем не рискует, если попробует позвонить и по другому телефону.

На этот раз ответила женщина. Ольга сказала традиционное «Алло?», и Камилла тут же дала отбой. Сердце почему-то колотилось, она слышала его удары, несмотря на рев аттракциона. Женщина слегка прикрыла глаза. «Вот и все. Не плачь, разве не этого ты добивалась? А сейчас вставай, возвращайся к своим. И съешь этот чертов шашлык, даже если он встанет тебе поперек горла!»

Шашлык она съела.

* * *

В полдень женщина закончила стирку и вышла на лоджию с полным тазом мокрого белья. На шее у нее болталось цветастое ожерелье из прищепок. Она повесила его на гвоздик, торчавший из деревянной рамы, и принялась развешивать простыни на солнце. Ей то и дело приходилось отмахиваться от мух, назойливо лезущих в самое лицо. Женщина раздраженно встряхнула полотенце и подумала, что у них, на пятнадцатом этаже, насекомых всегда было мало. Откуда они взялись сегодня?

Она успела развесить почти все белье, когда случилось маленькое происшествие. Женщина задела локтем раму, та качнулась, открывшись наружу, веревка с прищепками соскользнула с погнутого гвоздя и упала вниз.

– Чтоб тебя! – расстроилась хозяйка, перевешиваясь через край лоджии, чтобы разглядеть, куда упали прищепки.

Дом был выстроен уступами – первый был между пятым и шестым этажом, второй – между десятым и одиннадцатым. Выше поднималась гладкая семиэтажная башня. Женщина сразу разглядела свою пропажу – прищепки лежали чуть левее, посреди залитого смолой уступа. Нечего было и думать их достать, разве что обратиться к соседям на одиннадцатом этаже? Но она поселилась здесь совсем недавно и почти ни с кем не была знакома.

Женщина все еще горевала о прищепках, когда обратила внимание на странную деталь – недалеко от ее пропажи, почти на краю уступа, под рекламным щитом, лежала груда белья. Наверное, белье унесло с какого-то балкона – здесь, на высоте, всегда был ветер, даже в тихую погоду.

В следующий момент она поняла, что это вовсе не белье. Не может белье лежать такой странной кучей, не может оно так походить на скорченного человека. Не может…

Она зажала рот ладонью и бросилась обратно в квартиру. Отдышавшись, призвала на помощь свекровь Вместе они приняли единственно верное решение – не бежать по соседям, выясняя, чей это домочадец расположился на крыше в такой странной позе, а немедленно звонить в милицию.