Разбитый шар

«В отличие от меня», — подумал Арт.

Дорожка, шедшая к лестнице, была забросана мусором. Раскидывая бутылки и макулатуру ногами, он сказал:

— Ну, тут и разруха. Пройдешь?

Солнце уже зашло, темнело.

Она не ответила, и он решил, что пройдет. И стал подниматься по лестнице к металлической двери. Последовав за ним, она остановилась, нагнулась, чтобы поправить туфлю, и снова двинулась наверх.

— Он наверху живет, — сказал Арт.

Дверь приоткрылась.

— Кто там? — спросил Гриммельман своим резким голосом.

— Это я, — сказал Арт. — Слушай, я тут не один.

В глаза ему ударил слепящий свет — Гриммельман зажег карбидную лампу и держал теперь ее на весу над лестницей.

— Эмманьюэл? Поднимайся. Кто тебя сопровождает?

— Открывай давай, — проворчал Арт.

Гриммельман неохотно впустил его.

— Это Рейчел? На каком основании ты ее привел? Тебе ведь сообщалось…

— Это не она.

Дверь открылась, и Пэт вошла на чердак. Сложив руки на груди, она подошла к Гриммельману и спросила:

— Это вы революционер, с которым дружит Арт?

— Вы вошли на секретную территорию, — объявил Гриммельман.

Она скривила губы и, не говоря ни слова, проследовала мимо Гриммельмана к картам, висевшим на стене. Все так же не издавая ни звука, прошлась по чердаку, рассматривая газеты, книги, бумаги и груды разных материалов на столах.

Трясясь от неудовольствия, Гриммельман рявкнул:

— Вы не имеете права трогать эти документы, — и, обращаясь к Арту, спросил: — Кто она? Разрешение есть?

— Это ведь газета СРП [48] ? — Пэт взяла лист, испещренный крупными черными заголовками. — Во время войны я знала одного парня из СРП.

— Занимаетесь политикой? — поинтересовался Гриммельман.

Бросив газету, она подошла к нему.

— Нет. А что, нужно?

Она очистила один из стульев от книг и газет и села.

— Знаете, кого вы мне напоминаете? — спросила она. — Послевоенных французских студентов. Они жили в Париже на хлебе и маргарине. Ребята, участвовавшие в Сопротивлении, когда им еще не было двадцати.

48

СРП — Социалистическая рабочая партия США.

— Вы были во Франции? — спросил Гриммельман.

— Несколько месяцев в сорок восьмом году. На стажировке.

— Ну и как?

— Они были очень бедны. Зачем это все у вас? Вы входите в организованную группу?

— Он с-с-собирается свергнуть нынешний режим, — сказал Арт.

— Понятно.

— Это не подлежит обсуждению, — заявил Гриммельман. — Если вы были связаны с СРП, то у вас, вероятно, есть контакты с враждебными нам элементами.

Он занялся бумагами и, казалось, забыл о ее существовании. Она была ему явно не по душе. Он не собирался с ней разговаривать.

— Посмотри. — Арт показал Пэт винтовку М-1, которая, как всегда, была смазана и до блеска начищена.

— Вижу, — ответила Пэт, не прикоснувшись к оружию.

— Не нужно ей это показывать, — проворчал Гриммельман.

— Вот ведь елки-палки, — возмутившись, воскликнул Арт. — Что ты на н-н-нее окрысился? Она не подведет, говорю тебе. Я ее знаю.

Он сунул ей винтовку — ему хотелось, чтобы она ее подержала. Но Пэт не взяла ее. Расстроенный, он поставил винтовку обратно на стойку у стены. Пэт подняла с одного из рабочих столов книгу, раскрыла — и отложила в сторону.

Гриммельман, повернувшись к ним спиной, перебирал бумаги. Потом подошел с документами к карте в углу и стал что-то на нее переписывать. В комнате слышалось только его посапывание да скрип карандаша.

— Пойдем, — сказал Арт.

Пэт продолжала сидеть, и он подумал было, что она не хочет уходить. Но тут она, как бы опомнившись, поднялась и пошла к двери.

— Который час? — спросила она у Арта, ступив на лестницу.

Она не попрощалась с Гриммельманом, как и он с ней. Сгорбив плечи, отворотив от них нос, он погрузился у карты в свои бумаги. Сопел, поднимал голову, чтобы потереть щеку тыльной стороной руки. Увидев, что они уходят, он тихо и радостно гоготнул. Когда Арт закрыл дверь, Гриммельман немедленно подбежал и запер ее.

Пэт уже успела спуститься на дорожку и осторожно пошла к улице.

— Чудно у него там, конечно, — оправдывался Арт.

— Он, видимо, серьезно к этому относится. Сколько ему лет? Он ведь старше, чем остальные твои друзья.

— Не знаю, — признался он.

Ему хотелось поскорее забыть всю эту историю.

— Там такой спертый воздух. Как будто едой пахнет. Он и ест там, и спит?

— Н-н-ну да, — пробормотал Арт.

— А чем на жизнь зарабатывает?

— По-моему, на консервном заводе пашет. Осенью.

— Как это тебя угораздило познакомиться с таким экземпляром?

Она уже стояла на тротуаре у машины.

— Он в «Старую перечницу» захаживал, — объяснил Арт.

— Ненормальный какой-то. Видимо, кучу денег на эти книги потратил.

Перед тем как сесть в машину, она спросила:

— Сядешь за руль? Хочешь меня куда-нибудь прокатить?

Он занял водительское место и предложил:

— Хочешь «Х-х-хорьх» посмотреть?

— Как тебе угодно.

— Очень редкая штука, — сказал он. — Ты такого еще не видела.

Когда они ехали по темной улице, Арт бросил:

— Может, т-т-тебе это неинтересно.

— Как тебе угодно, — повторила она.

Произнесла она это безразличным тоном — видимо, ей было все равно. Как будто она была где-то далеко от него.

По сторонам проплывали мимо промышленные сооружения, склады. Уличные фонари были здесь редки. На одном перекрестке он увидел стоявший автобус, в котором сидел и читал журнал одинокий водитель.

«Не стоит», — решил он, повернул направо и поехал обратно в центр города.

Когда они пересекли Коламбус-авеню, Пэт спросила:

— Мы куда-то в определенное место едем?

— Нет, — сказал он.

— Тогда давай остановимся вон там.

Впереди гасла и снова вспыхивала сине-зеленая неоновая вывеска ночного заведения. Рядом стояли машины, такси. От двери клуба до края тротуара протянулся навес. У входа стояли несколько мужчин в смокингах. К ним присоединилась женщина в вечернем платье и мехах.

— Там? — спросил Арт.

— Я хочу выпить.

— Мне туда нельзя.